Новая эра Z - Кэри Майк

Сержант Паркс не выглядит впечатленным.

– Вы действительно думаете, что сейчас это так важно, доктор?

– Я не знаю! – мучительно говорит Колдуэлл. – Но я не хочу рисковать. Сержант, этот автомобиль послали сюда, чтобы исследовать патоген, его экипаж составляли лучшие умы человечества. Никто не знает, что они нашли, что узнали. Если вы ворветесь туда, вы можете причинить огромный вред!

Она встает между ним и транспортным средством. Но в этом нет необходимости. Он и не пытается подойти к двери.

– Да, – произносит он мрачно. – Но я думаю, в этом нет проблемы. Видите эту внушительную металлическую пластину? Мы не проникнем внутрь в ближайшее время. Если только не найдем лом, но даже тогда…

Колдуэлл напряженно думает секунду, роясь в своей памяти.

– Вам не нужен лом, – говорит она.

Она показывает ему, где скрыт аварийный люк – между двумя кронштейнами снизу, по левому борту, рядом с центральной дверью. Затем, опираясь левой забинтованной рукой на машину, она спускается на колени и пытается нащупать рукоять на днище, рядом с передним мостом. Она помнит – думает, что помнит, – расположение гнезда, но его не оказывается там, где она думала. Через несколько минут слепых поисков ей удается найти слот с ручкой. Там внутри блок, с помощью которого можно было управлять «Рози» снаружи, например в условиях нападения. Создатели этого чуда техники предвосхитили ряд ситуаций, в которых «Рози» было бы необходимо управлять снаружи, без ущерба для всего, что находится внутри, будь то последствия взрыва или град пуль.

– Откуда ты знаешь обо всем этом? – спрашивает ее Джустин.

– Я была связана с проектом, – односложно напоминает ей Колдуэлл. Она привирает, но не краснеет. Боль от этих воспоминаний куда глубже, чем смущение, и ничто не заставит ее сказать еще хоть слово на эту тему, напомнить, что она была двадцать седьмой в списке возможных членов экипажа для «Рози» и «Чарли».

Пять месяцев ее обучали использовать бортовые системы только для того, чтобы в конце концов сказать, что она им не нужна. Двадцать шесть других биологов и эпидемиологов, по мнению руководителей миссии, обладали более нужными навыками и опытом, чем Колдуэлл. Поскольку полный комплект ученых для обеих лабораторий был двенадцать человек, то она даже не была в списке первых на замену. «Чарли» и «Рози» отплыли без нее.

До сих пор она считала, что они сгинули в пучине морской, – потерялись где-то в городе, не в состоянии продвигаться или отступать, окруженные сотнями голодных, или попали в засаду юнкеров-мусорщиков. Эта мысль утешала ее немного – не потому, что те, кто обидел ее, уже погибли со своей преданностью Ее Величеству, а потому, что такое низкое положение в списке сохранило ей жизнь.

Конечно, стоит немного порассуждать, и получится, что ее выживание является побочным эффектом ее посредственности.

Но это вздор, и в этом не будет сомнений, когда она найдет вакцину. Отказ в получении места на «Чарли» или «Рози» будет ироничной сноской в ее истории, как якобы плохие оценки Эйнштейна на выпускных экзаменах по математике.

Только теперь эта сноска получает дополнительную пикантность. Они сделали эту лабораторию для нее, но не знали об этом. Послали «Рози» сюда, чтобы перехватить ее по пути.

Паркс и Галлахер поворачивают рукоятку, которую не смогла сдвинуть с места Колдуэлл. Дверь отъезжает назад медленно, по полдюйма в секунду. Спертый воздух вытекает наружу, заставляя сердце Колдуэлл бешено стучать. Герметичность это хорошо. Что бы ни произошло с экипажем «Рози», все приборы должны были остаться исправными.

Как только проем становится достаточно широкий для нее, Колдуэлл делает шаг вперед.

И упирается в сержанта Паркса, который встал у нее на пути.

– Я первый, – говорит он ей. – Извините, док. Я знаю, вам очень интересно взглянуть, что там и как, и вы сделаете это. После того, как я проверю, не обосновался ли там кто-нибудь.

Колдуэлл начинает доказывать сержанту, почему «Рози» должна быть пустой, но он не слушает. Он уже ушел внутрь. Рядовой Галлахер стоит у двери и смотрит на нее с опаской, вдруг она попытается прорваться туда, оттолкнув его в сторону.

Но она стоит не двигаясь. Если она права, то там безопасно, но по этой же причине спешить ей некуда. А если нет, если герметичность автомобиля была нарушена каким-то образом, то, конечно, сержант справится со всем куда быстрее и без лишнего риска, в отличие от нее. Таким образом, здравый смысл подсказывает, что надо дождаться, пока он не закончит осмотр.

Но она почти бьется в конвульсиях оттого, что нужно ждать. Этот дар предназначен для нее, и никого больше. Кроме нее, никто не может использовать те приборы, что внутри. Точнее те, что могут быть там, поправляет она себя. После стольких лет никто не знает, что могло случиться с драгоценным оборудованием в лабораториях «Рози». В конце концов, что могло вытащить экипаж и разделаться с ним, не причиняя вреда тому, что внутри? Наиболее вероятным объяснением герметично закрытой двери и даже не поцарапанной снаружи краски является заражение одного или более членов экипажа. Она представляет, как они носятся по лабораториям в приступе голода, съедая все образцы, разбивая центрифуги, сталкивая чашки Петри, полные тщательно инкубируемых образцов.

Сержант Паркс возвращается, качая головой. Колдуэлл так живо представляла себе все сценарии бедствия, что воспринимает его жест, как приговор. Она кричит и бежит к двери, где Паркс останавливает ее, положив руку на плечо.

– Все хорошо, док. Все чисто. Только тело в водительском сиденье, и он, кажется, застрелился. Но прежде, чем мы войдем туда, расскажите мне об этом месте, потому что оно за гранью моего понимания. Там есть что-то, о чем мне нужно знать? Что угодно, что может представлять опасность?

– Ничего, – говорит Колдуэлл, но потом, как педантичный ученый, добавляет: – Ничего, о чем мне бы было известно. Позвольте мне взглянуть, и я дам вам окончательный ответ.

Паркс отходит в сторону, и она заходит, чуть дрожа, но пытаясь это скрыть.

Лаборатория полна всего. Всего.

В дальнем конце, прямо напротив, она видит кое-что, что видела раньше только на фотографиях, но она знает, что это, и какую работу он выполняет, и как он это делает.

Это ATLUM. Автоматический токарный ультрамикротом с лентой.

Это Святой Грааль.

52

«Розалина Франклин» вызывает трепет у доктора Колдуэлл и сержанта Паркса, по разным причинам конечно, но первое впечатление Хелен Джустин резко отрицательное. Тут чертовски холодно, смахивает на гробницу и пахнет жидкостью для бальзамирования. А судя по лицу Мелани, у нее еще меньше энтузиазма.

Перед ними обеими тут же всплыли недавние и несчастливые воспоминания о лабораториях, в особенности тех, в которых есть Кэролайн Колдуэлл. А «Рози», как раз и есть, по словам Колдуэлл, лаборатория на колесах. Но здесь также есть кровати и кухня, поэтому это и гигантский передвижной дом. И еще огнеметы и башни с крупнокалиберными пулеметами, поэтому это еще и танк. Тут всем найдется место.

На самом деле она такая большая, что в ней можно с комфортом пересечь все часовые пояса. Лаборатория здесь самое важное помещение и занимает почти половину доступного пространства. Спереди и сзади от нее есть две оружейные площадки, где два солдата могли стоять спиной к спине и смотреть в обе стороны от транспортного средства через окна-щели, один в один средневековые амбразуры. Каждая из этих станций могла быть быстро отрезана от лаборатории металлическими дверьми. Позади имеется что-то вроде машинного отделения. А спереди – комната для экипажа, где с десяток настенных кроватей и два биотуалета, кухня и за ней кабина, над которой установлен пулемет такого же калибра, как и на «Хамви», и такое количество кнопок и переключателей, как на пассажирском самолете.

Джустин и Мелани стоят на передней оружейной площадке и смотрят, чем занимаются остальные, на мгновение отключившись от всего.