Санта-Хрякус - Пратчетт Терри Дэвид Джон
– ДА. КОНЕЧНО.
– Хотя ты, разумеется, ни о чем ее не просил. – Чувствительные уши Альберта не уловили особого энтузиазма в голосе Смерти.
«О нет, только не это…» – подумал он.
– Я ВСЕГДА ЧЕСТНО ВЫПОЛНЯЛ СВОИ ОБЯЗАННОСТИ.
– Да, хозяин, да. – Сани неслись по небу.
– Я ВСЕ КОНТРОЛИРУЮ И ТВЕРД В СВОЕЙ ВЕРЕ.
– Тогда нет никаких причин для беспокойства, хозяин.
– ТЫ ПРАВ. БЕСПОКОИТЬСЯ НЕ О ЧЕМ. ЕСЛИ БЫ У МЕНЯ БЫЛО ИМЯ, «ОБЯЗАННОСТИ» СТАЛО БЫ МОИМ ОТЧЕСТВОМ.
– Отлично сказано, хозяин.
– И ВСЕ ЖЕ…
Альберт напряг слух, и ему показалось, что до него донеслось печальное, очень тихое:
– ХО. ХО. ХО.
Праздник был в самом разгаре. Все здание ходило ходуном.
– Очень энергичные молодые люди, – сказал о боже, осторожно переступая через мокрое полотенце. – А женщин сюда пускают?
– Нет, – ответила Сьюзен и прошла сквозь стену в кабинет управляющего.
Группа молодых людей прокатила мимо бога похмелья здоровенную бочку с пивом.
– Утром вам будет очень плохо, – предостерег их Перепой. – Крепкие спиртные напитки – весьма коварная штука.
Юноши водрузили бочку на стол и выбили пробку.
– Кто-нибудь обязательно заболеет! – попытался перекричать шум о боже. – Надеюсь, вы это понимаете? Считаете это крутым – напиваться до состояния скотов… вернее, до состояния, до которого может опуститься скот, если вдруг напьется?
Юноши удалились, забыв у бочки одну кружку с пивом.
О боже бросил на нее взгляд, потом поднял и понюхал.
– Бр-р!
Из стены снова появилась Сьюзен.
– Его не было здесь… Что ты делаешь?!
– Ну, мне вдруг захотелось узнать, каково оно на вкус, – виновато пояснил о боже.
– Ты не знаешь вкус пива?
– Когда оно попадает в рот нормально, снаружи? Нет, не знаю. Тот вкус, что ощущаю я, несколько отличается от первоначального, – уныло заметил он. Снова поднеся кружку ко рту, бог похмелья сделал глоток, потом еще один и еще. – Честно говоря, не понимаю, и что люди в нем находят?
Он перевернул пустую кружку вверх дном.
– А выливается оно вот из этого крана. Знаешь, впервые в жизни мне хочется напиться.
– По-моему, ты постоянно пребываешь в этом состоянии, – рассеяно заметила Сьюзен.
– Я был пьян. Ну, до… – возразил о боже. – Кажется, я все объяснял…
– Его не было здесь уже пару дней, – продолжала Сьюзен. – Это странно. Кроме того, он не сказал, куда уходит. После вечера, помеченного в записной книжке Фиалки, его никто не видел. Хотя он оплатил комнату за неделю вперед – я посмотрела журнал.
– А ключ от комнаты ты взяла? – спросил о боже.
– Ключ? Зачем?
Господин Белолилий обитал в небольших размеров комнатке, что, впрочем, было неудивительно. Удивительным было другое: абсолютная чистота, царившая в комнате, аккуратно застеленная постель и чисто вымытый пол. Невозможно было бы даже представить, что в этой каморке кто-то жил, если бы не… На грубом столике рядом с кроватью стоял небольшой, достаточно примитивно выполненный портрет бульдога в парике, хотя при ближайшем рассмотрении выяснилось, что на самом деле это портрет женщины. Эту предварительную гипотезу в какой-то мере подтверждала надпись, сделанная на обратной стороне портрета: «Хорошему мальчику от мамы».
Рядом с портером лежала книга. «Интересно, какие книжки может читать человек типа господина Банджо?» – невольно подумалось Сьюзен.
Книга состояла всего из шести страниц. Именно такие книги предназначаются для приучения детишек к печатному слову: вот мама, вот рама, ну и так далее.
На каждой странице располагалось не более десятка слов, тем не менее между четвертой и пятой страницами была аккуратно вложена закладка.
Сьюзен взглянула на обложку. Книга называлась «Добрые Скаски». На обложке были изображены голубое небо, зеленые деревца и неестественно розовощекие дети, игравшие с веселой собачкой.
Книга выглядела так, словно ее читали часто, хотя и медленно.
И все. Больше никаких улик.
Тупик.
Впрочем, возможно и нет…
На полу рядом с кроватью валялась словно случайно оброненная серебряная монетка достоинством полдоллара.
Сьюзен подняла ее и подкинула. Потом внимательно посмотрела на о боже. Набрав полный рот пива и гоняя его от щеки к щеке, о боже задумчиво таращился в потолок.
Она прикинула его шансы на выживание в страшдественском Анк-Морпорке, особенно если перестанет действовать лекарство. В конце концов, бог похмелья существовал лишь для того, чтобы мучиться головной болью и блевать. В мире существовало крайне мало вакансий, которые могли занять существа с подобной квалификацией.
– Слушай, ты когда-нибудь ездил на лошади? – спросила она.
– Не знаю. А что такое лошадь?
В темных глубинах библиотеки Смерти раздался скрип.
Совсем негромкий, но явственно слышимый в таинственном безмолвном царстве книг.
Считается, всякая человеческая жизнь – это ненаписанная книга. Так вот, именно тут эти книги и писались.
Скрип стал более громким и ритмичным, он повторялся через равные промежутки времени.
Книга на книге, полка на полке… и в каждой книге на странице постоянно изменяющегося настоящего сами собой возникают слова, описывающие чью-то жизнь…
Скрип вынырнул из-за ближайшего угла.
Как оказалось, издавала его шаткая конструкция в несколько этажей высотой. Она была похожа на открытую со всех сторон осадную башню. У основания между колесиками были установлены педали, которые и приводили в движение всю конструкцию.
Сьюзен, держась за поручни, стояла на верхней площадке.
– Ты не можешь побыстрее? – спросила она. – Мы только-только добрались до буквы «Б».
– Я уже целую вечность кручу эти педали! – задыхаясь, ответил о боже.
– «А» – очень популярная буква.
Сьюзен внимательно осматривала полки. Особенно много книг было посвящено «Анониму». То есть людям, которые по тем или иным причинам не носили имен.
Впрочем, большинство этих книг были очень короткими.
– Ага… «Бу»… «Буг»… «Буд»… поворачивай налево.
Громоздкая башня завернула за угол.
– Так… «Бут»… Проклятье, «Бут» находится двадцатью полками выше.
– Рад это слышать, – мрачно произнес о боже.
Он дернул на себя рычаг, который переключал цепь на другие шестерни, и снова налег на педали. Площадка со скрипом поползла вверх.
– Все, достаточно, – крикнула через несколько минут Сьюзен. – Так, посмотрим… Аабана Бутылкер…
– Полагаю, Фиалка находится гораздо дальше, – попытался пошутить о боже.
– Вперед!
Башня, покачиваясь, поползла вдоль полки с книгами на букву «Б».
– Стоп!
О боже резко нажал на педаль тормоза, и башня зашаталась.
– Кажется, это она, – донесся сверху голос Сьюзен. – Можешь опускать.
Завращалось огромное колесо, увешанное свинцовыми грузами, и башня со скрипом и скрежетом начала складываться. Когда до пола оставалось несколько футов, Сьюзен спустилась по лестнице.
– Здесь что, есть абсолютно все? – спросил о боже, когда Сьюзен начала листать книгу.
– Да.
– Даже боги?
– Все живые и обладающие самосознанием существа, – сказала, не поднимая головы, Сьюзен. – Странно… Похоже, она находится в заточении. Но кому могло понадобиться заключать в темницу зубную фею?
– Кому-нибудь, у кого очень болят зубы? – Сьюзен вернулась на несколько страниц назад.
– Голова закрыта мешком, ее куда-то несут. Так… – Она перевернула страницу. – А здесь говорится, что она зашла к Банджо, взяла зуб… а потом почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной… затем ее долго везли на телеге… мешок сняли… какая-то дорога… и…
– Все это написано в книге!
– В автобиографии. У каждого человека она есть. Тут описывается вся твоя жизнь по мере ее развития.
– И у меня тоже есть автобиография?
– Думаю, да.
– Ничего себе. «Проснулся, поблевал, захотел умереть». Не слишком увлекательное чтение.
