Пол Андерсон - Три сердца и три льва (сборник)
Едва наступила ночь, эльфы уселись на коней, которых привезли из-за моря, и поскакали вглубь суши. К полуночи они очутились в горном краю. Лунный свет дробился в зеленоватых панцирях ледников, скалы кутались в густые тени. Эльфы ехали по узкой тропе, держа на изготовку пики. Позвякивала конская сбруя, развевались плащи и плюмажи на шлемах, копыта звонко цокали о камень, пробуждая в сумраке гулкое эхо.
Неожиданно сверху хрипло протрубил рог, из низины ему ответил другой. Послышался звон металла и топот бегущих ног. Тропу, что уводила в пещеру, загородил отряд карликов.
Кривоногие, длиннорукие, широкоплечие, ростом они были по пояс Скафлоку. Бородатые лица выражали гнев, глаза метали молнии из-под насупленных бровей. Вооружены карлики были железными мечами, топорами и щитами. Однако, несмотря на это, эльфы в прошлом частенько бивали их – копьями и стрелами, ловкостью и проворством, хитроумием и изворотливостью.
– Что вам нужно? – буркнул предводитель карликов. – Разве эльфам и троллям мало тех бед, какие они нам причинили, опустошив наши земли и забрав в рабство наших сородичей? Сейчас мы превосходим вас числом, и если вы приблизитесь, мы убьем вас.
– Мы пришли с миром, Мотсогнир, – отозвался Имрик. – Мы хотим лишь купить у вас кое-что.
– Знаю я твое лукавство, Имрик Вероломный, – отрубил Мотсогнир. – Ты норовишь застать нас врасплох.
– Возьми заложников, – предложил князь.
Карлик ворчливо изъявил согласие. Нескольких эльфов разоружили и приставили к ним часовых, а остальные следом за Мотсогниром направились в пещеру.
Пламя костров окрашивало каменные стены в багровые тона. Карлики ни на миг не прекращали свой труд. От грохота молотов по наковальням у Скафлока зазвенело в ушах. Здесь ковались предметы, равных которым по красоте не сыскать было во всем белом свете: кубки и чаши с отделкой из самоцветов, золотые кольца и ожерелья, оружие из металла, что добывался в самом сердце горы, оружие, достойное богов, – те и впрямь не брезговали творениями карликов. Но выкованное подземными жителями оружие могло быть как добрым, так и злым, ибо карликам ведомы были могущественные руны и заклинания и владели они древними тайнами.
– Ты не желаешь одарить моего приемного сына? – спросил Имрик.
Кротовьи глазки Мотсогнира остановились на высокой фигуре Скафлока.
– Снова взялся за старое, а, Имрик? – раскатился под сводами пещеры низкий голос карлика. – Когда-нибудь это тебе отольется. Ну да ладно, раз он из людей, значит потребует себе булат.
Скафлок помедлил с ответом. Приученный с малых лет к осмотрительности, он предпочитал обдумывать свои слова. Но карлик был прав. Для крепнущих с каждым днем рук мальчика бронза была слишком мягкой, а диковинные сплавы эльфов – чересчур легкими.
– Да, булат, – подтвердил Скафлок.
– Хорошо-хорошо, – буркнул Мотсогнир, поворачиваясь к наковальне. – Скажу тебе честно, паренек, вы, люди, слабы, неразумны и к тому же смертны, но вы сильнее эльфов и троллей, да что там – самих великанов и богов. Почему? Да хотя бы потому, что можете коснуться холодного железа. Эй! – позвал он. – Эй! Синдри, Трекк, Драупнир, а ну сюда!
Наковальня загудела под ударами молота, в разные стороны полетели искры. Так велико было мастерство кузнецов, что уже вскоре Скафлок облачился в сверкающую кольчугу, надел на голову крылатый шлем, навесил на спину щит и прицепил к поясу меч. Пальцы его крепко обхватили рукоять топора. И доспехи, и оружие – все было из отливающей голубым стали. Взмахнув топором, мальчик издал боевой клич эльфов.
– Ха! – воскликнул он, обнажил меч, взглянул на него и сунул обратно в ножны. – Пусть только тролли, гоблины или великаны попробуют подойти к Альвхейму! Они надолго запомнят свое безрассудство!
Скафлок сложил такие висы:
Пышет жаром битва.
В безумии боя
звон клинков взлетает
к зоркому небу.
Стрелы ливнем льются
на головы воям,
топорам тяжелым
кольчуги не помеха.
Пышет жаром битва,
и громовый грохот
врагов оглушает,
редит их ряды.
Пир кровавый лезвий
в самом разгаре.
Волк и ворон вместе
подберут объедки.
– Неплохо сказано, – холодно одобрил Имрик, – но не вздумай приступать к эльфам со своими новыми игрушками. Пошли отсюда. – Он протянул Мотсогниру мешочек с золотом. – Вот твоя плата.
– Лучше бы ты освободил моих сородичей-рабов, – ответил карлик.
– Нам без них никак не обойтись, – возразил Имрик.
Проведя день в пещере в горах, эльфы с темнотой оседлали коней и поскакали в дремучий лес, среди которого стоял дворец их короля.
Скафлок столкнулся с колдовством, рядом с которым меркли все его познания. Он смутно видел освещенные луной высокие башни в голубых сумерках и усыпанные звездами небеса, он смутно слышал музыку, что леденила сердце и бросала в дрожь. Но, лишь оказавшись в тронном зале, обрел он ясность зрения и слуха.
Король эльфов сидел на троне в окружении своих вельмож. Его корона и скипетр были золотыми, багряные одежды украшала искусная вышивка. Он единственный из эльфов выглядел пожилым: седые волосы и борода, морщины на лбу и на щеках. Черты его лица казались вырезанными из мрамора, в глазах притаилось пламя.
Имрик поклонился, его воины преклонили колена перед королем. Тот заговорил, и голос его подобен был песне ветра:
– Привет тебе, Имрик, вождь британских эльфов.
– Привет тебе, господин, – откликнулся князь, глядя королю в глаза.
– Мы созвали всех вождей на совет, – продолжал тот, – ибо нас известили, что тролли снова готовятся к войне. Нет никаких сомнений, что вооружаются они против нас и, стало быть, перемирию приходит конец.
– Наконец-то, господин! Наши клинки затупились в ножнах.
– Погоди радоваться, Имрик. В прошлый раз эльфы одолели троллей и гнали бы их до самого логова, когда бы не перемирие. Иллреде, король троллей, вовсе не глуп. Он не стал бы затевать войну, если бы не считал себя сильнее, чем прежде.
– Я соберу войско, господин, и разошлю лазутчиков.
– Сделай так. Быть может, они отличатся там, где потерпели неудачу мои. – Король обратил взгляд на Скафлока. Мальчик ощутил, как сжалось у него в груди сердце, но стойко выдержал королевский взор. – Мы слышали о твоем подменыше, Имрик. Тебе следовало попросить позволения.
– На это не было времени, господин, – возразил князь. – Пока я добирался сюда, ребенка успели бы окрестить. Похищать детей становится все труднее.
– И все опаснее, Имрик.
– Да, господин, но разве оно того не стоит? Ты знаешь и без моих напоминаний, что человеку доступно многое, чего не способны совершить эльфы, тролли, гоблины и им подобные. Они могут работать с любым металлом, не страшатся святой воды и святой земли, произносят имя нового бога… Даже древние боги уступают порой в могуществе людям. Эльфы нуждались в таком, как он.
– Тот, кого ты оставил взамен него, ничуть не хуже.
– Верно, господин. Однако тебе ведь известен злобный нрав полукровок. В волшбе ему нельзя было бы доверять так, как доверяю я своему названому сыну. Если бы люди не обвиняли нас в кражах и не призывали своих богов отомстить за них, эльфам не пришлось бы устраивать подмен.
До сих пор разговор велся о том, что понимал всякий из присутствовавших в тронном зале, он тек неторопливо, в присущей бессмертным манере. Но вот голос короля посуровел.
– По-твоему, ему можно верить? Новый бог очарует его, и он потерян для нас навсегда. Уже сейчас он, пожалуй, чересчур силен.
– Нет, господин! – Скафлок выступил вперед и смело взглянул в лицо королю. – Я благодарен Имрику за то, что он спас меня от скуки и тягот смертной жизни. Я эльф разве что не по крови, младенцем я сосал грудь эльфийки, на языке эльфов я говорю и рядом с девушками эльфов сплю. – Он выпятил подбородок, словно бросая вызов. – Позволь мне, господин, быть твоим гончим псом, и я докажу тебе свою верность. Но помни, что собака, которую выгоняют из дома, превращается в волка и нападает на стада своего бывшего хозяина!
Услышав такие речи, некоторые из эльфов в смятении зашептались, но король кивнул и мрачно усмехнулся.
– Мы верим тебе, – сказал он. – И прежде бывало так, что людей принимали в Альвхейме и они вырастали могучими воинами. Но нас тревожит дар асов. Они следят за тобой, и цели их наверняка разнятся с нашими.
По залу пробежал ропот, кое-кто принялся чертить в воздухе руны. Имрик решил вмешаться:
– Господин, того, что предрекли норны,[19] не в силах изменить даже боги. По мне, будет трусостью отвергнуть такого человека из смутного страха перед завтрашним днем.
– Ты прав, Имрик, – произнес король, и совет взялся за обсуждение других дел.
