Санта-Хрякус - Пратчетт Терри Дэвид Джон
– Ну, начинается… – едва слышно произнес декан.
– Ты хотел что-то сказать, декан?
– Нет-нет, аркканцлер. Я нем как рыба.
– Понимаешь, я подумал… Лары и пенаты – это домашние божества, ну, или были таковыми. Кажется, они исчезли довольно давно. Отвечали за всякие домашние мелочи, типа сундуков, кладовок, ларей и прочего… А у нас тут пеналов множество! Гм, ну да… в общем, они были… маленькими духами дома, такими, например, как…
Три волшебника с поразительной для них скоростью метнулись к заведующему кафедрой и зажали ему рот ладонями.
– Аккуратно! – закричал Чудакулли. – Болтун – находка для мелкого бога! Я ко всем обращаюсь. Хватит с нас этого жирдяя с несварением желудка. Сколько он уже сидит в нашем туалете? Кстати, а куда подевался казначей?
– Тоже пошел в туалет, аркканцлер, – сообщил профессор современного руносложения.
– Что? А тот толстяк?…
– Да, аркканцлер.
– Надеюсь, с казначеем все будет в порядке, – уверенно сказал Чудакулли. Что бы ни происходило в университетской уборной, это происходило не с ним, а значит, и переживать по данному поводу не стоило. – Но нам не нужны эти… как ты там их назвал, а, заведующий?
– Лары и пенаты, аркканцлер, однако я не высказывал предположения…
– Мне все ясно. Что-то нарушилось, и эти мелкие дьяволы начали возвращаться. Осталось только понять, что именно нарушилось, и все исправить.
– Как я рад, что все так удачно разрешилось, – съязвил декан.
– Домашние божества… – задумчиво произнес Чудакулли. – Так, кажется, ты их назвал, а, заведующий?
Он открыл ящик в шляпе и достал трубку.
– Да, аркканцлер. Здесь говорится, что они были местными духами. Следили за тем, чтобы тесто поднималось и масло сбивалось правильно.
– А карандаши они ели? И как насчет носков?
– Они существовали еще во времена Первой империи, – пояснил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Тогда носили сандалии и тоги, больше ничего.
– Ага, понимаю. В те времена люди были довольно отсталыми и носков не носили.
– Совершенно верно. И это было за девятьсот лет до открытия Озриком Пеннициллием в богатых графитом песках на далеком острове Сумтри низкорослого кустарника, который в результате тщательной культивации…
– Не надрывайся. Мы видим, что у тебя на коленях лежит энциклопедия, – перебил его Чудакулли. – Осмелюсь сказать, с той поры жизнь несколько изменилась. Чтобы соответствовать времени. Эволюция не стояла на месте. Раньше эти твари следили за тем, чтобы тесто поднималось, а теперь жрут карандаши и носки, зато чистого полотенца как в те времена, так и в эти днем с огнем не сыщешь…
Откуда-то издалека донесся звон. Чудакулли резко замолчал.
– Я сказал что-то не то? – Волшебники мрачно кивнули.
– И я был первым, кто это заметил? – Волшебники снова кивнули.
– Проклятье, но чистое полотенце действительно невозможно найти, когда оно…
Что-то засвистело, и на высоте плеча мимо волшебников плавно скользнуло полотенце. Вроде бы у него была добрая сотня маленьких крылышек.
– Это было мое полотенце, – с укоризной в голосе произнес профессор современного руносложения.
Полотенце улетело в сторону Главного зала.
– Теперь мы еще и полотенцевых ос имеем, – констатировал декан. – Просто замечательно, аркканцлер.
– Это в человеческой природе! – запальчиво воскликнул Чудакулли. – Когда что-то идет не так, человек, естественно, придумывает существо, которое… хорошо, хорошо, я буду осторожен. Я просто хотел сказать, что человек – существо мифотворческое.
– И что это значит? – поинтересовался главный философ.
– Это значит, что мы сами придумываем проблемы на собственные… – ответил, не поднимая головы, декан. – В общем, на то, что придумываем.
– Гм… прошу меня простить, господа, – вмешался в разговор Думминг Тупс, до сего времени что-то задумчиво писавший. – Мы предполагаем, что эти существа откуда-то возвращаются? И принимаем все вышесказанное за жизнеспособную теорию?
Волшебники переглянулись.
– А за какую же еще?
– Очень даже жизнеспособная теория.
– Да такой теорией войска можно вооружать!
– Чем-чем? Теорией?
– Ну, не одной ею, конечно. Должны быть консервы, приличные мечи, добротные сапоги…
– А это здесь при чем?
– Меня не спрашивай. Это он начал говорить о войсках.
– Может быть, вы заткнетесь? Все до единого! Никто никаких войск вооружать не собирается!
– А почему бы и нет? Им было бы приятно. в конце концов, страшдество приближается и…
– Послушайте, это просто фигура речи, понятно? Я имел в виду, что полностью с вами согласен, но выразился красочно. Войска сами о себе позаботятся, а мы сейчас должны думать о себе.
– По-моему, очень эгоистичная точка зрения.
– Ничего подобного!
– Это все-таки наши войска…
Думминг снова отключился. Вероятно, виной всему глубокие раздумья о делах мирового масштаба, сказал он себе. А пока мозг думает о важном, язык, почувствовав свободу, мелет что попало.
– Я не верю в эту думающую машину, – заявил декан. – И никогда не верил. Тут попахивает каким-то культом, а лично мне и оккультного хватает…
– С другой стороны, – задумчиво произнес Чудакулли, – в этом Университете только Гекс мыслит разумно и даже делает то, что ему говорят.
Сани неслись по небу, взрезая снегопад.
– Ничего не скажешь, веселая ночка выдалась… – пробормотал Альберт, крепко держась за мешки.
Полозья опустились на крышу дома рядом с Университетом, и кабаны, тяжело дыша, остановились.
Смерть снова посмотрел на жизнеизмеритель.
– СТРАННО.
– Снова предстоит поработать косой? – спросил Альберт. – Накладная борода и веселый хохот не понадобятся? – Он огляделся, и сарказм сменился удивлением. – Эй, неужели здесь кто-то мог помереть?
Но кто-то явно умер, потому что на снегу рядом с санями лежал труп.
Причем умер человек совсем недавно. Альберт, прищурившись, посмотрел на небо.
– Падать неоткуда, а следов вокруг не видно, – сказал он, когда Смерть взмахнул косой. – Откуда он взялся? Похож на стражника. Да его ж зарезали! Ничего себе, какая глубокая рана!
– Скверная рана, – согласился дух мужчины, глядя на собственное тело.
Потом он перевел взгляд на Альберта и Смерть, и выражение шока на лице сменилось выражением тревоги.
– Они забрали зубы! Все! Просто вошли… и… нет, погодите…
Очень быстро дух потерял очертания и растворился в воздухе, так и не успев договорить.
– Что все это значит? – спросил Альберт.
– У МЕНЯ ВОЗНИКЛИ СТРАННЫЕ ПОДОЗРЕНИЯ.
– Хозяин, ты видел значок на его рубахе? Точь-в-точь как зуб.
– ДА, ПОХОЖ.
– Откуда этот тип тут взялся?
– ОТТУДА, КУДА МНЕ ДОРОГА ЗАКРЫТА. – Альберт посмотрел на загадочный труп, а потом – на бесстрастный череп Смерти.
– Я все время думаю о том, как мы вдруг столкнулись с твоей внучкой…
– ДА.
– Поразительное совпадение.
– БЫВАЕТ.
– Трудно поверить, смею заметить.
– ЖИЗНЬ ПОЛНА СЮРПРИЗОВ.
– И не только жизнь, как я понимаю, – покачал головой Альберт. – Сьюзен явно заинтересовалась, верно? Даже вышла из себя. Не удивлюсь, если она начнет задавать вопросы.
– ТАК ОБЫЧНО ПОСТУПАЮТ ВСЕ ЛЮДИ.
– Но крыса ведь рядом. Не спускает с нее глазниц. И, наверное, сможет направить по верной дороге.
– ОН ШУСТРЫЙ КРЫСЮК.
Альберт знал, что бороться бессмысленно. Победа все равно будет за хозяином. У Смерти было идеальное лицо для игры в покер.
– УВЕРЕН, ОНА ПОСТУПИТ РАЗУМНО.
– Да, конечно, – пробормотал Альберт, возвращаясь к саням. – Поступать разумно – ваша общая фамильная черта.
Подобно многим другим трактирщикам, Игорь всегда держал под стойкой дубинку, дабы успокаивать чересчур назойливых посетителей, появляющихся перед самым закрытием заведения (и это несмотря на то, что «Заупокой» не закрывался никогда и никто из завсегдатаев не мог вспомнить ни одного случая, когда Игорь отсутствовал бы на своем рабочем месте). Тем не менее иногда ситуация становилась из рук вон плохой. Или из лап. Или из когтей.
