Козырные тузы - Мартин Джордж Р.Р.

— Я встречался с Кларком, — продолжил он. — Задал ему кое-какие вопросы, упомянул Тиамат, но в ответ получил лишь бессмысленный взгляд. И он не притворялся. Я заглянул в его голову. — Он перевел дыхание. — Он не помнил о вас.

— Но это невозможно. — Эйлин покачала головой. — Вы вот так сидите и рассуждаете о том, как прочитали его мысли. Должно быть, это какое-то недоразумение, вот и все. Вы точно уверены?

Фортунато отчетливо различал ее ауру. Она говорила правду.

— Я точно уверен.

— Я виделась с Кларком вчера вечером и могу поклясться, что он помнил меня. Он отвел меня на встречу с группой людей. Они — члены какого-то культа, или общества, или как его еще можно назвать. Эти монеты — что-то вроде опознавательного знака.

— Вы узнали их имена, адреса или что-нибудь еще?

Отрицательный жест.

— Я узнала бы их в лицо. Одного из них называли Романом. Очень красивый, даже чересчур, если вы понимаете, что я имею в виду. Другой был совершенно ничем не примечательным. Гарри, если я правильно помню.

— У этой группы есть название?

— Они о нем не упоминали. — Эйлин пробежала взглядом меню: вернулся официант. — Медальоны из телятины, пожалуй. И бокал шабли.

Фортунато заказал салат-коктейль и пиво «Бекс».

— Но зато я узнала кое-что другое, — продолжала она. — Я все пытаюсь выйти на след жены и сына Бэлзама. Ну, они могли бы дать зацепки к тому, чтобы распутать эту историю. Сначала я попробовала прибегнуть к стандартным детективным приемам, отыскать записи о рождении, смерти и заключении брака. Безрезультатно. Тогда я решила поискать среди оккультистов. Знаете журнал «Абрамелиново обозрение»?

— Нет.

— Это что-то вроде обзора публикаций по оккультизму. Там-то семейка Бэлзама и всплыла. Есть такой Марк Бэлзам, который за последние несколько лет опубликовал не меньше дюжины статей. Большинство из них печаталось в журнале под названием «Нектанеб». Ни о чем вам не говорит?

Фортунато покачал головой.

— Какой-то демон? Судя по названию, я должен бы его знать, но что-то не припомню.

— Можно делать ставку, что он состоит в том же обществе, что и Кларк.

— Из-за монет.

— Именно.

— А что насчет этих подростковых банд, которые терроризируют Клойстерс? Я забрал монету у одного из этих сосунков. Какая между ними может быть связь?

— Пока не вижу. Может быть, статьи прояснили бы что-нибудь, но этот журнал — настоящий раритет. Мне пока не удалось найти ни одного экземпляра.

Принесли заказ. За едой она наконец-то упомянула о Хираме.

— Пятнадцать лет назад он был куда привлекательнее, чем можно подумать сейчас. Немного грузноват, но море обаяния. Хорошо одевался, чувствовал, что и когда сказать. И разумеется, всегда знал самые потрясающие рестораны.

— И что же произошло? Или это меня не касается?

— Не знаю. Что вообще может произойти между двумя людьми? Думаю, главная причина в том, что он чересчур болезненно относился к собственному весу. А теперь я могу то же самое сказать о себе.

— И совершенно напрасно. Вы очень красивая. Вы могли бы заполучить любого мужчину, какого захотите.

— Можете не считать себя обязанным флиртовать со мной. Ну, то есть, я отдаю должное вашему обаянию, сексуальной энергии и всему прочему, но мне не хочется, чтобы вы испробовали ее на мне и манипулировали мной.

— Я вовсе не пытаюсь вами манипулировать, — возразил Фортунато. — Если я проявляю к вам интерес, то это потому, что я этот интерес испытываю.

— Вы всегда действуете так напролом?

— Да. Похоже на то. Я смотрю на вас, а вы все время мне улыбаетесь. Это сводит меня с ума.

— Хорошо, попытаюсь больше не улыбаться.

Он вдруг понял, что чересчур на нее давит. Женщина аккуратно примостила нож с вилкой на тарелку и сложила рядом салфетку. Фортунато отставил недоеденный салат. Внезапно в мозгу у него что-то щелкнуло.

— Как, вы сказали, назывался тот журнал? Ну, где печатался Бэлзам?

Она вытащила из сумочки клочок бумаги.

— «Нектанеб». А что?

Фортунато сделал официанту знак принести счет.

— Послушайте. Вы не согласитесь заехать ко мне? Никаких глупостей. Это очень важно.

— Надо полагать.

Официант поклонился и взглянул на Эйлин.

— У мистера Уорчестера… неотложное дело. Но он попросил меня передать вам, что этот обед — подарок от заведения.

— Поблагодарите его от моего имени, — велела женщина. — Скажите ему… скажите ему спасибо.

Когда они добрались до квартиры, Каролина еще спала. Она демонстративно оставила дверь спальни приоткрытой и голышом прошествовала в ванную, после чего уселась на край кровати и медленно натянула одежду, начав с чулок и пояса с подвязками.

Фортунато, не обращая на нее никакого внимания, принялся рыться на книжных полках, которых теперь стало так много, что они занимали всю стену гостиной. Или Каролина научится обуздывать свою ревность, или ей придется сменить область деятельности. Девушка процокала к двери на своих десятисантиметровых каблуках, и Эйлин улыбнулась ей.

— Она очень красивая.

— И вы тоже.

— Не заводите.

— Это вы начали. — Он передал ей «Египетскую магию» Баджа. [1] — Пожалуйста. «Нектанеб».

— «… Прославленный маг и мудрец, он обладал глубочайшими познаниями во всех науках египтян».

— Все сходится. Помните песью маску Черного Джона? Интересно, этот его культ — не египетское ли масонство?

— О господи. Вы что, читаете мои мысли?

— Мне кажется, что имя «Бэлзам» может быть измененным на американский манер «Бальзамо».

— Джузеппе Бальзамо из Палермо, — проговорила Эйлин.

И грузно опустилась на кушетку.

— Более известный миру, — добавил Фортунато, — под именем графа Калиостро.

Фортунато передвинул кресло так, чтобы оказаться напротив нее, и уселся, уткнувшись локтями в колени.

— Так когда его арестовала инквизиция?

— Примерно в тысяча семьсот девяностом, так? Его поместили в какую-то тюрьму. Но его тело так и не было найдено.

— Существовали подозрения в том, что он был связан с орденом иллюминатов. Предположим, они выкрали его из камеры и нелегально переправили в Америку.

— Где он объявился под именем Черного Джона Бэлзама. Но в какие тайны он был посвящен? Зачем ему понадобились монеты? И человеческие жертвы? Калиостро был обычный жулик, авантюрист. Все, к чему он стремился, — красивая жизнь. Убийство как-то не в его духе.

Фортунато передал ей «Ведьм и Колдунов» Дараула.

— Давайте выясним. Если, конечно, у вас нет более интересных занятий.

— Англия, — сказала Эйлин. — Тысяча семьсот семьдесят седьмой год. Вот когда это произошло. Его приняли в масонский орден двенадцатого апреля в Сохо. После этого масонство всецело завладевает его жизнью. Он основывает братство египетских масонов, начинает раздавать деньги и завлекать к себе всех высокопоставленных масонов, каких может.

— И что все это дало?

— Предположительно он предпринял какую-то поездку по сельской Англии и вернулся оттуда — цитирую — «другим человеком». Его магические силы возросли. Из авантюриста он превратился в подлинного мистика.

— Ясно, — кивнул Фортунато. — А теперь послушайте вот это. Вот что пишет Толстой о франкмасонстве: «Первейшая и главнейшая цель нашего ордена… заключается в сохранении и передаче потомкам одной важной тайны… тайны, от которой, возможно, зависит судьба всего человечества».

— Все это начинает пугать меня до чертиков, — заметила Эйлин.

— Это еще не все. Существо, изображенное на обороте цента Бэлзама, — шумерское божество по имени Тиамат. Именно с нее Лавкрафт списал своего Ктулху. Это исполинское бесформенное чудовище родом со звезд. Есть мнение, что идею для своей мифологии Лавкрафт подсмотрел в секретных документах своего отца. Его отец был масон.