Питер Уоттс - По ту сторону рифта
А что еще прикажете делать с радиосигналом от чужого?
Перед тем как выйти из строя, компьютер успел испуганно икнуть. Все данные у меня на дисплее на миг вспыхнули в немыслимом унисоне, затем погасли.
И вслед за этим доплеровский радар зафиксировал первую приближающуюся ракету.
Вот тогда я и прыгнул – вслепую. Реального выбора у меня не было – ни тогда, ни в четыре последующих раза. В какой-то момент этого панического бегства я дал своему мучителю имя: «Кали».
Если «Кали» еще не надоело – а надежда умирает последней, даже в марионетках вроде меня, – то через пару часов мне предстояло снова делать ноги. Пока же я нацелил «Зомби» на двойную звезду и включил тягу. В открытом космосе прятаться негде; система, даже не обнаруженная, несколько предпочтительнее.
Разумеется, меня ожидал новый скачок задолго до того, как я добрался бы туда. Мои рефлексы были спроектированы таким образом, чтобы функционировать в любых обстоятельствах. И пускай автопилот «Зомби» оказался выведен из строя – мой собственный работал без сбоев.
На подзарядку между прыжками уходит некоторое время. Пока что «Кали» отставала и находила меня не сразу. Однажды расклад мог измениться: к этому моменту бортовик должен быть снова в строю.
Что называется, держи карман шире.
Минутка криминалистики: как все-таки «Кали» это удалось?
Я до конца не уверен. Однако несколько диагностических систем «Зомби» работают на уровне обычной электроники, обходясь без квантовых вычислений. Обвал системы их не затронул: впоследствии они сумели набросать некую общую картину.
В троянском сигнале с «Кали» содержался, как минимум, один набор пространственных координат. Бортовик должен был истолковать их как некий указатель и открыл бы навигационные файлы, чтобы проверить, что находится в точке x, y, z. Конкретный астрономический объект? Некий общий элемент, на основе которого можно сравнивать представления сторон о времени и пространстве?
Бац! И файлов как не бывало.
Как только навигационный узел накрылся – а может, и раньше, точно не скажу, – вирусная программа приказала «Зомби» заменить все резервные данные копиями самой себя. И вот тогда-то, обрубив все возможности к восстановлению, она вынесла бортовик. Теперь система заморожена, все вероятностные волны схлопнулись, каждый кубит[56] застыл в состоянии P = 1,00.
Изумительно красивая атака. Пока я возился с приветствиями, «Кали» успела наладить с моим кораблем до того тесные отношения, что с успехом подговорила его покончить с собой. Подобный трюк был за пределами моих возможностей, не говоря уже о тех бессистемных животных, которые меня создали. Я бы все отдал, чтобы познакомиться с разумом, провернувшим такое, если б он не стремился так сильно меня уничтожить.
В начале погони я рискнул сделать несколько прыжков подряд, пытаясь оторваться от «Кали». Чуть не истощил резервы, и все впустую: чужой нашел меня так же быстро, как и раньше, а мне едва хватило сил на бегство.
Я все еще расплачивался за эту авантюру. На субсветовых скоростях «Зомби» потребовалось бы два дня для полной перезарядки, а для одного-единственного скачка – девяносто минут. Теперь я не отваживался прыгать до появления врага: просто залегал в реальном пространстве и наслаждался теми немногими минутами покоя, которые даровала мне Вселенная.
На этот раз она расщедрилась на три с половиной часа. Потом запищал радар ближнего действия: прямо по курсу обнаружен объект. Переключившись на камеры «Зомби», я посмотрел вперед.
У меня на глазах внезапно исчезла кучка звезд.
К ручному управлению я все еще не привык. На то, чтобы вспомнить нужные параметры, ушло несколько драгоценных секунд. Предмет, заслонивший звезды, возник ближе к звезде, чем «Зомби», и теперь быстро сбавлял ход. Одна цифра никак не укладывалась в картину: масса объекта при этом возрастала. И это значило, что он пробивался сюда совсем из другого места.
С каждым разом «Кали» тратила на поиски все меньше времени.
В двух тысячах километрах от меня кривые ветви повернулись и нацелились на мой корабль. На одной из них расцвел ослепительно-яркий бутон.
Датчики «Зомби» доложили бортовику о приближающемся снаряде; интеллектуальные чипы за моей приборной панелью запросили проекцию его курса. Компьютер ответил бессвязным чириканьем.
Я глядел на выпущенную по нам молнию. Чего тебе надо? Почему ты не оставишь меня в покое?
Конечно, дожидаться ответа я не стал. Я прыгнул.
Мои создатели снабдили меня инструментом для подобных случаев: они называли его страхом.
И не оставили почти ничего другого. Скажем, никаких паразитических нуклеотидов, которые накапливаются, как пыль, если предоставить безмозглой слепой эволюции идти своим чередом. Не пощадили и генов, которые формируют гениталии; какой от них был бы толк? Половой инстинкт оставили, но в подрегулированном виде: то, что меня заводит, имеет большее отношение к программе миссии, чем к размножению. Во мне сохранилась кое-какая сексуальная химия: в основном андрогены – это чтобы я не смирялся с отказом.
Известны генетические последовательности, долгие и затейливо уложенные, которые отвечают за чувство одиночества. Тигмотактическая[57] проводка, удовольствие от прикосновений, феромональные рецепторы и прочие вещи, которые притягивают индивида к социальным группам. У меня ничего этого нет. Они даже попытались изъять из коктейля религию, но Бог, как выяснилось, рождается из страха. Выявить соответствующие участки несложно, только вот связь здесь абсолютная: нельзя изгнать веру не уничтожив заодно чистый животный ужас. А в космосе, решили они, страх становится ключевым механизмом выживания, и отказываться от него нельзя.
Вот так мне и оставили страх. Страх и суеверность. И сколько бы я ни сдерживал свой средний мозг, сохранившиеся цепи упрямо призывали меня пасть ниц и пресмыкаться пред всемогущим великим Богом-убийцей.
Я почти завидовал «Зомби», когда он доставил меня к очередному временному пристанищу: корабль двигался на чистых рефлексах, гальванически, без участия мозга. Он знал слишком мало, чтобы испытывать ужас.
А я, в сущности, мало что знал, кроме ужаса.
Как бы там ни было, что все-таки не устраивало «Кали»? Ее капитан свихнулся или мы просто друг друга не поняли? Меня преследует что-то злонамеренное от природы или всего лишь продукт несчастливого детства?
Любое разумное существо, которое освоило сложные космические полеты, должно воспринимать мирные мотивы – такую аксиому изрекли социологи, представители рода людского. Большинство из них никогда не покидали границ Солнечной системы. И ни один не сталкивался с инопланетянином. Ну и что? Логика казалась вполне веской: вид, не способный сдерживать агрессию, вряд ли протянет долго и не успеет выйти за пределы собственной системы. Те, кто меня создал, едва-едва умудрились выжить.
Огульная враждебность ко всему, что движется, – не самая разумная эволюционная стратегия.
Может, я нарушил какое-то культурное табу. Или, опять-таки, капитан сошел с ума. Или, возможно, мне повстречался боевой корабль, задействованный в некой войне и опасающийся наткнуться на абсолютное оружие в овечьей шкуре.
Но, если серьезно, каковы были шансы? Какова была вероятность, во вселенских масштабах, что попытка первого контакта с инородным разумом выведет нас на психопата? Сколько межзвездных войн должно было разгореться в одно и то же время, чтобы у меня появились сколько-нибудь ощутимые шансы случайно ввязаться в одну из них?
Даже в вере в Бога и то было больше смысла.
Я попытался придумать другой ответ. И все еще искал его два часа спустя, когда «Кали» отразила мой сигнал, возникнув в какой-то тысяче километров от меня.
В какой-то другой точке космоса одновременно появились я и вопрос: может, здесь все такие?
При допущении, что я имел дело не с вывертом статистики – то есть не налетел по случайности на единственного инопланетянина-психопата среди триллиона нормальных и не оказался в пекле некой маловероятной галактической войны, – оставался еще один вариант.
«Кали» типична.
Я на время отставил эту мысль и проверил системный дисплей; на этот раз требовалось почти два часа, чтобы накопить сил на очередной прыжок. «Зомби» ушел глубоко в межзвездное пространство – до ближайшей системы оказалось больше шести световых лет. С такими расстояниями даже я не нашел повода включать двигатели. Делать было нечего – только ждать и думать…
«Кали» не могла быть типичной. Тут что-то не вязалось. Вероятно, во всем виновато какое-то фантастическое межкультурное недоразумение. Или «Кали» приняла мое приветствие за атаку и ответила тем же.
Угу. То есть она достаточно умна, чтобы за считаные часы изнасиловать мой бортовик, но слишком тупа, чтобы уловить сигналы, которые по умолчанию должен распознавать кто угодно. «Кали» не требовалось ни пиктограмм, ни рядов простых чисел, чтобы понять меня и мои позывные. Она изучила интеллект «Зомби» до последнего кубита. И знала, что я пришел с дружбой. Не могла не знать.
