Жюль Верн - 20 000 лье под водой
И с этими словами он развернул черный флаг с вышитой на нем золотом буквой «N», который тут же затрепетал на ветру.
15
Случайная помеха или несчастный случай?
Мы провели на Южном полюсе еще один день, а 22 марта в шесть утра начались приготовления к отплытию. Над островом и побережьем висела густая мгла. Мороз становился все крепче, и звезды блистали, как ограненные алмазы. Созвездие Южный Крест стояло почти в зените.
Термометр показывал двенадцать градусов мороза, дул свежий ветер. На открытом пространстве моря постепенно скапливалось все больше льда – оно могло вот-вот замерзнуть. Киты, вероятно, вскоре покинут этот водный бассейн, и лишь тюлени, обладающие способностью проделывать отдушины в ледовых полях, останутся здесь. Птицы, гонимые надвигающейся антарктической зимой, также улетят на север.
Между тем балластные резервуары заполнились, и «Наутилус» начал медленно погружаться. На глубине трехсот метров заработал винт, и судно со скоростью пятнадцать миль в час двинулось прямо на север.
К вечеру мы уже шли под непроницаемым ледяным панцирем. Окна в салоне были закрыты во избежание столкновения со случайным обломком айсберга, поэтому весь этот день я провел, приводя в порядок свои заметки. Меня переполняли эмоции при воспоминаниях о нашем пребывании на Южном полюсе.
Мы достигли этой недоступной, как считалось, точки, причем сделали это без особых усилий – благодаря капитану Немо и его «Наутилусу». И вот мы пустились в обратный путь. Готовит ли он нам новые чудеса? Наверняка, потому что запас чудес в Мировом океане поистине неисчерпаем!
В три часа ночи я очнулся от страшного сотрясения корпуса судна. Я приподнялся и стал прислушиваться, но в то же мгновение новый удар швырнул меня на середину каюты. Ясно, как день: «Наутилус» столкнулся с каким-то крупным объектом и дал сильный крен.
Цепляясь за стены, я добрался до салона. Он был освещен, но вся мебель была опрокинута, за исключением стеклянных шкафов, прочно прикрепленных к полу. Картины, висевшие вдоль правого борта, плотно прилегли к переборке, а те, что висели вдоль левого, отклонились от стены на целый фут. Следовательно, «Наутилус» лег на правый борт и все еще оставался в этом положении. В недрах судна неясно слышались голоса и торопливые шаги, однако капитан Немо не появлялся.
Я уже собрался покинуть салон, как туда вошли Нед Ленд и Консель.
– Что случилось? – спросил я.
– Тысяча чертей! – воскликнул канадец. – Нам-то откуда знать? Скорее всего мы на что-то наткнулись и, судя по положению судна, едва ли отделаемся так же легко, как в Торресовом проливе.
Я взглянул на манометр – он показывал глубину в триста шестьдесят метров. В некоторой растерянности мы провели около четверти часа, и все это время Нед Ленд исходил желчью, кляня «дьявольскую жестянку».
Внезапно в салон вошел капитан Немо. Он был так сосредоточен, что не обратил на нас ни малейшего внимания. Обычно бесстрастное лицо капитана показалось нам встревоженным. Не произнеся ни слова, он взглянул на компас, на манометр, затем коснулся какой-то точки на карте полушарий в той части, где был изображен Антарктический океан.
Спустя несколько секунд, когда он обернулся, я спросил, воспользовавшись тем же выражением, которое он употребил, когда мы находились в Торресовом проливе:
– Что это, капитан, – случайная помеха?
– Нет, на этот раз несчастный случай, – сухо ответил Немо.
– Это серьезно?
– Возможно.
– А какова причина? – спросил я.
– Гигантская ледяная глыба, целая гора, перевернулась, – пояснил капитан. – Такие вещи случаются, когда основания айсбергов размывают сравнительно теплые течения. Лед тает, центр тяжести ледяной горы перемещается, и в конце концов весь ледяной массив переворачивается вверх основанием. Именно это и произошло, причем в тот момент, когда «Наутилус» находился под ледяной горой. Огромная масса скользнула по корпусу судна, затем подхватила его и подняла на несколько десятков метров. Сейчас судно лежит на выступе этой глыбы, накренившись на правый борт.
– А разве нельзя освободить «Наутилус», выкачав воду из резервуаров?
– Взгляните на стрелку манометра. Насосы работают, «Наутилус» поднимается, но вместе с ним поднимается и ледяная глыба, и пока какое-нибудь препятствие не остановит ее движение, наше положение останется ровно таким же.
И в самом деле, «Наутилус» упорно сохранял крен на правый борт. И никто бы не мог поручиться, что, если сейчас судно наткнется на слой льда, находящийся сверху, оно не будет расплющено, словно между молотом и наковальней.
Пока я размышлял над возможными последствиями, капитан Немо продолжал следить за манометром. «Наутилус» уже поднялся метров на пятьдесят, но крен сохранялся.
Вдруг корпус судна слегка шевельнулся и начал выпрямляться. Никто из нас не произнес ни слова. Палуба под ногами постепенно становилась все более ровной. Так прошло десять минут.
– Но сумеем ли мы подняться на поверхность? – с сомнением проговорил я.
– Разумеется, – ответил Немо. – Как только резервуары освободятся от воды.
Он вышел, чтобы отдать распоряжения команде, и вскоре я заметил, что всплытие приостановилось. Это было разумно: «Наутилус» мог удариться о ледяной «потолок», поэтому ему следовало оставаться в пространстве между двумя слоями льда.
– Пожалуй, мы выкрутились! – заметил Консель.
– Да, – кивнул я. – Это удача.
– Рано говорить об удаче, пока мы не на поверхности! – буркнул Нед Ленд.
Я не стал ввязываться в спор с канадцем. Как раз в этот момент раздвинулись створки окон салона и снаружи в него ворвался свет. Мы висели в толще воды, но вокруг нас в каком-нибудь десятке метров вздымались ледяные стены. Такой же лед сверкал внизу и вверху. «Наутилус» оказался заключенным в ледяном туннеле диаметром около двадцати метров, заполненном стоячей водой; он мог двигаться только вперед или назад. Ну что ж – этого достаточно, чтобы выбраться отсюда, а затем найти какое-нибудь разводье и пополнить запасы воздуха.
Ледяные стены, озаренные светом прожектора, играли всеми цветами радуги, разбрасывая пестрые блики по всему салону. Свет преломлялся и отражался в тысячах граней и изломов, многократно усиливался и слепил глаза. Зрелище было неслыханной, неописуемой красоты, и едва ли человеческие глаза были способны вынести его продолжительное время. Слезы текли у меня по лицу, казалось, еще мгновение – и я ослепну. То же самое ощущали и мои спутники.
Наконец «Наутилус» тронулся и, постепенно ускоряясь, пошел по туннелю. Сияние льдов превратилось в сполохи тысяч молний. К счастью для нас, створки окон закрылись. Потребовалось немало времени, чтобы наши глаза вновь обрели способность нормально видеть.
На часах было пять утра, когда «Наутилус» вновь ударился о какую-то преграду, а затем дал задний ход. Следовательно, в этом направлении выхода из туннеля не было или его завалило глыбами льда.
– Что же теперь будет? – жалобно проговорил Консель.
– У любого туннеля есть два выхода. Попробуем покинуть его через второй, только и всего.
«Наутилус» все быстрее двигался задним ходом.
Несколько минут я прохаживался из салона в библиотеку и обратно. Затем сел, взял книгу и попытался читать, однако не понял ни слова из прочитанного. Я захлопнул том и подошел к приборам. Манометр показывал все те же триста метров, курс наш лежал на юг, а согласно показаниям лага мы делали не больше пяти миль в час.
Около восьми часов утра раздался еще один удар – теперь уже со стороны кормы. Двигатели «Наутилуса» умолкли. Мы молчали, думая в эту минуту об одном и том же.
В этот момент в салон вошел капитан Немо. Я спросил:
– И здесь также пути нет?
Капитан молча покачал головой.
– Значит, мы наглухо заперты?
– Да, – произнес Немо, и это короткое слово прозвучало как приговор.
16
Воздуха!
Итак, «Наутилус» был со всех сторон окружен непроницаемыми стенами льда.
Канадец в сердцах грохнул по столу своим громадным кулаком. Консель молчал, а я смотрел на капитана, чье лицо было бесстрастным. Он стоял, скрестив руки на груди, и размышлял.
Наконец он произнес:
– Хочу, чтобы вы, господа, знали, как обстоят дела. Мы находимся под водой около тридцати шести часов, воздух в «Наутилусе» уже пора возобновлять. Запас, который находится в наших резервуарах, будет исчерпан за двое суток. Если за это время мы не вырвемся отсюда, гибель станет неминуемой. Единственный шанс – пробиться сквозь одну из окружающих нас ледяных стен.
– Но в какую сторону двигаться?
– Это покажет зондирование. Я опущу «Наутилус» на дно туннеля, а матросы в скафандрах зондами попытаются определить наименьшую толщину льда.
Капитан Немо вышел. Спустя минуту-другую судно опустилось на ледяной пласт, простершийся на глубине триста пятьдесят метров.
