Жюль Верн - 20 000 лье под водой
С тех пор как мне исполнилось тридцать лет, Консель уже на протяжении целого десятилетия сопутствовал мне во всех экспедициях. Он готов был в любую минуту отправиться куда угодно, хоть в Китай, хоть в Конго, и при этом отличался завидным здоровьем, крепкими мускулами и, как казалось, стальными нервами.
Правда, у Конселя был один недостаток: он неизменно обращался ко мне в третьем лице – манера, чрезвычайно раздражавшая меня.
– Консель! – вторично позвал я, с лихорадочной торопливостью принимаясь за сборы.
– Господин профессор изволили звать меня? – спросил мой слуга, входя.
– Да, друг мой, начинай укладывать мои и свои вещи. Мы отправляемся через два часа.
– Как будет угодно господину профессору, – невозмутимо ответил Консель.
– Уложи в чемодан мои дорожные принадлежности, костюмы, рубашки, носки, и поживее!
– А коллекции господина профессора? – спросил Консель.
– Мы займемся ими позже. Они останутся на хранении в гостинице. Я распоряжусь, чтобы их отправили во Францию.
– Разве мы едем не в Париж?
– В общем, да, но придется сделать небольшой крюк. Иными словами, мы отплываем на фрегате «Авраам Линкольн», чтобы поохотиться за пресловутым нарвалом, о котором ты наверняка слышал. Разве автор «Тайн морских глубин» может отказаться от участия в такой экспедиции?
– Куда господин профессор, туда и я, – сказал Консель.
Через четверть часа чемоданы были уложены, и коридорный отнес наши вещи в вестибюль гостиницы. Я расплатился по счету, распорядился, чтобы мои тюки с образцами были отправлены во Францию, и мы с Конселем прыгнули в наемный экипаж.
Часом позже мы были в Бруклинском порту, где у причала стоял под парами «Авраам Линкольн». Я взбежал по трапу на борт, представился капитану – мужественному офицеру с отличной выправкой, и выяснил, где находится предоставленная нам каюта.
«Авраам Линкольн» был быстроходным фрегатом, оборудованным самыми совершенными паровыми машинами, которые позволяли ему развивать скорость свыше восемнадцати морских миль в час. Внутренняя отделка судна соответствовала его мореходным качествам. Наша каюта располагалась в кормовой части фрегата, короткий проход связывал ее с кают-компанией.
Я предоставил Конселю распаковывать чемоданы, а сам поднялся на палубу. Как раз в эту минуту капитан Фарагут приказал отдать концы. Опоздай я на четверть часа – и мне не довелось бы участвовать в экспедиции, самое достоверное описание которой может показаться невероятным вымыслом.
«Авраам Линкольн» величественно отошел от причала и направился вниз по Ист-Ривер, сопровождаемый сотней катеров и буксиров, устроивших экспедиции торжественные проводы. Набережные Бруклина были полны народа.
В три часа пополудни лоцман покинул штурманский мостик и спустился в шлюпку. Капитан дал команду поднять пары; лопасти винта все быстрее рассекали воду, и к восьми часам вечера береговые огни скрылись из виду.
Теперь фрегат шел полным ходом по темным водам Атлантики.
4
Нед Ленд
Капитан Фарагут был опытным моряком, достойным великолепного судна, которым командовал. Но главное – он верил в существование гигантского нарвала и поклялся настичь чудовище.
Команда разделяла мнение своего капитана и с самым пристальным вниманием вела наблюдение за окрестными водами. Их энтузиазму способствовало и то, что капитан Фарагут посулил премию в две тысячи долларов тому, кто первым заметит животное!
Я также проводил целые дни на палубе, и лишь Консель оставался равнодушным к цели нашей экспедиции и не разделял возбуждения, царившего на борту.
Ни одно китобойное судно не могло быть снаряжено лучше, чем «Авраам Линкольн». У нас имелось все – от ручных гарпунов до усовершенствованной американской пушки, стрелявшей четырехкилограммовыми снарядами конической формы на расстояние до шестнадцати километров.
Мало того, на борту фрегата находился Нед Ленд, король гарпунеров. Этот уроженец Канады был искуснейшим китобоем, не знавшим себе равных. Ловкость и хладнокровие, смелость и сообразительность сочетались в нем в равной степени. Неду Ленду было около сорока лет. Это был рослый и крепкий, суровый с виду мужчина, необщительный и вспыльчивый; с его лица не сходило выражение непреклонной воли и целеустремленности. По твердости руки и верности глаза король гарпунеров один стоил целого экипажа.
Канадец – тот же француз, и надо сказать, что Нед Ленд, несмотря на свой суровый нрав, вскоре почувствовал ко мне расположение. Он был выходцем из старинной квебекской семьи, в его роду было немало смелых рыбаков еще в ту пору, когда город принадлежал Франции, и ему доставляло удовольствие говорить со мной по-французски.
Я охотно слушал его рассказы о приключениях в полярных морях, но вот что меня удивило: Нед Ленд абсолютно не верил в существование гигантского нарвала и не разделял царившего на борту фрегата воодушевления. Когда я пытался заговаривать с ним об этом, он попросту умолкал.
Итак, нам предстояло обогнуть Южную Америку, миновать Магелланов пролив и, поднявшись вдоль западного побережья Американского материка, достигнуть северной части Тихого океана. Именно там в последний раз чудовище дало о себе знать.
Великолепным вечером 30 июля, спустя три недели после того, как мы покинули Нью-Йорк, фрегат находился у мыса Бланка, всего в тридцати милях от берегов Патагонии. Мы пересекли тропик Козерога; еще семьсот миль к югу – и перед нами откроется вход в Магелланов пролив.
Сидя с Недом Лендом на юте, мы толковали о всякой всячине, не сводя глаз с поверхности моря. Разговор, естественно, коснулся гигантского нарвала, но Нед вновь уклонился от обсуждения этого вопроса. Тогда я пошел напролом.
– В чем дело, Нед? – спросил я. – Почему вы не верите очевидным фактам?
Гарпунер взглянул на меня, прикрыл глаза, собираясь с мыслями, и наконец проговорил:
– Имею основания, мсье Аронакс. Если невежда верит, что в недрах земного шара обитают допотопные ящеры, – это еще куда ни шло! Но геологу и натуралисту такие сказки смешны. Я китобой и твердо знаю: как бы ни были велики и сильны эти животные, они не в состоянии пробить стальную обшивку парохода.
– Но ведь есть свидетели того, как бивень нарвала дырявил обшивку судов насквозь.
– Какие-нибудь деревянные скорлупки! – презрительно бросил канадец. – Но и этого я не видел своими глазами.
– Послушайте, Нед…
– Нет уж, профессор! Все что угодно, только не кит и не нарвал. Хотел бы я знать, почему даже вы считаете гигантское китообразное вполне реальным?..
– Факты! Просто сопоставляя факты, я убеждаюсь в существовании грандиозного организма, принадлежащего, как и киты, кашалоты или дельфины, к позвоночным и наделенного бивнем исключительной прочности. И заметьте, Нед, – продолжал я, – такое животное должно обладать невероятной физической силой, чтобы выдерживать давление воды на глубине нескольких миль.
– В самом деле? – прищурился Нед.
– Именно так. Давление морской воды на глубине ста метров составляет десять атмосфер, на глубине тысячи метров – сто атмосфер, а на глубине десяти километров, или двух с половиной лье, – тысячу атмосфер. Иначе говоря, если бы вам удалось опуститься на такие глубины, на каждый квадратный сантиметр вашего тела приходилось бы давление в одну тонну. А известно вам, какова площадь поверхности вашего тела?
– Понятия не имею, господин Аронакс.
– Около семнадцати тысяч квадратных сантиметров. И на глубине десяти километров давление на него составило бы свыше семнадцати тысяч тонн. Иначе говоря, вас бы просто расплющило, как под гидравлическим прессом.
– Вот дьявольщина! – воскликнул гарпунер. – Видно, на этой твари обшивка из стали в восемь дюймов толщиной, как на кораблях-броненосцах!
– Представьте, какие разрушения может причинить такое существо, ринувшись со скоростью курьерского поезда на корпус судна! Ну как, убедились?
– Да-а… всякое бывает… – задумчиво произнес канадец, все еще не желавший сдаваться. – В одном вы убедили меня, мсье Аронакс: ежели подобные животные существуют, то они и впрямь должны быть сильны.
– Что за упрямец! А чем вы объясните случай с пароходом «Шотландия»?
– Тем… – Нед заколебался. – Тем, что все это сплошное вранье.
Разговор зашел в тупик, и я решил на время оставить гарпунера в покое.
5
Наудачу!
Шестого июля, около трех часов пополудни, «Авраам Линкольн» обогнул мыс Горн и взял курс на северо-запад. Уже на следующее утро винт фрегата пенил воды Тихого океана.
Теперь матросы глядели во все глаза – награда в две тысячи долларов прельщала каждого, за исключением, быть может, только меня. Но и я внимательно вглядывался в море, наспех обедал и беспокойно спал. И какое же волнение охватывало всех на судне, когда кому-либо удавалось заметить вдали фонтаны китов! Но все напрасно – это были всего лишь обыкновенные животные.
