Молот Люцифера - Нивен Ларри

— Хорошо, — Барри показал на возводящийся купол. — Во-первых: само это сомороженожение, в котором и будет все размещаться. Несколько футов бетона. Если что-нибудь там внутри и случится, то внутри и останется. Но вот что я хотел бы вам показать, — он ткнул пальцем в сторону трубы, выходящей из-под недостроенного купола. — Это наша главная линия охлаждения. Нержавеющая сталь. Два фута в диаметре. Толщина стенки равна одному дюйму. Вон лежит отрезанный кусок трубы, и я готов спорить, что вы не сможете поднять его.

Миссис Гундерсон приняла вызов. Она ухватилась за край четырех футового отрезка, но не смогла сдвинуть его даже с места.

— Теперь предположим, что хладагент не поступает, где-то полностью вытек — что совершенно исключено, — сказал Барри. — Понятия не имею, как это может случиться, но предположим, что такое произошло. Внутри этого сомороженожения как раз сейчас рабочие устанавливают баки — эти емкости предназначены для хранения холодильного агента. На случай возникновения аварийной ситуации. И это большие баки. Если давление воды в главной линии охлаждения понизится, вода из баков под высоким давлением пойдет прямо в сердцевину реактора.

Он провел их под купол, стараясь ознакомить их буквально со всем. Показал им насосы для заполнения полостей реактора водой. Показал бак на тридцать тысяч галлонов в котором будет храниться запас воды для турбин.

— Все это предназначено для обеспечения охлаждения в случае возникновения критического положения, — пояснил Барри.

— А какова производительность? — спросила миссис Гундерсон.

— Сто галлонов в минуту. Примерно как у шести садовых шлангов вместе взятых.

— Мне не кажется, что это слишком много. И это все, что может оказаться необходимым?

— У нас есть все, что может оказаться необходимым. Поверьте мне, миссис Гундерсон, мы обеспечиваем безопасность ваших детей более, чем это смог бы сделать еще кто-либо. Мы готовы во всеоружии встретить любые так называемые несчастные случаи — даже те, которые никогда не могут произойти. У нас есть специальные люди, работа которых заключается в придумывании несчастных случаев. Они изобретают всякие глупости, которые — мы в этом уверены — просто не могут случится. Это делается, чтобы они были готовы ко всему — даже невероятному.

Он провел посетителей через все здания понимая, что громадность окружающего произведет на них впечатление. Как и на него самого. Ему нравится — он любит! — этот силовой комплекс. Большую часть этой жизни он провел, готовя себя к этой работе.

Наконец, гости увидели все, и Барри повел их обратно. Там, в центре приема посетителей ими займутся люди из отдела общественной информации и рекламы. Надеюсь я все сделал правильно, подумал он. Они могут здорово помочь нам, если захотят. Но могут также и здорово навредить…

— Меня очень интересует еще одно, — сказала миссис Гундерсон. — Диверсия. Я понимаю, вы сделали все, что могли, чтобы предотвратить несчастные случаи, но предположим, что кто-то специально попытается… взорвать все это. В конце концов, вы не можете держать здесь очень большую охрану, а сумасшедших в нашем мире хватает.

— Да. Что ж, мы предусмотрели способы, какими могла бы быть проведена диверсия, — Барри улыбнулся. — Извините меня, но рассказывать об этом я не буду.

Гостьи неуверенно заулыбались ему в ответ. Наконец, миссис Гундерсон сказала:

— Значит, вы уверены, что никакая банда не сможет нанести ущерба вашему центру?

Барри покачал головой:

— Нет, сударыня. Мы уверены, что любая диверсия против нас не сможет причинить ущерб вам — что бы не предпринималось. Но полностью обезопасить сам центр невозможно. Взгляните на турбины. Они делают три тысячи шестьсот оборотов в минуту. Лопасти вращаются так быстро, что если в паровую линию попадет всего лишь несколько капель воды, турбина будет повреждена. Аппаратный зал уязвим для любого идиота с динамитом. Нет, мы не сможем остановить диверсантов, пожелавших привести вред комплексу, но точно так же никто не может предотвратить поджог баков на энергоцентрах, работающих на нефтяном топливе. Однако в наших силах проследить, чтобы никто за стенами нашего комплекса не потерпел никакого ущерба.

— А те, кто будет работать здесь?

Барри пожал плечами:

— Знаете. Никому не кажется странным, что работа полицейских и пожарных окутана ореолом романтики. Но о тех, кто работает на силовых комплексах, известно гораздо меньше. Люди иначе расценивали бы их труд, если увидели, как наши парни, стоя по пояс в нефти, перекрывают клапан. Или если б увидели монтера на вершине энергоопоры — в окружении электрических разрядов… Мы должны делать свою работу, миссис Гундерсон. И мы ее делаем — если нам не мешают ее делать.

Веет теплый ветер, небо ясное. Это Хаустон, пригород Эль-Лаго. Период дождей окончился и сотня семейств загорало сейчас на задних дворах своих дворов. В местных лавках запас пива почти полностью распродан.

Замотанный, голодный и счастливый (еще бы, все выходные ему предстоит провести дома!) Рик Деланти вытащил бифштексы из гриля и рассовал их по булочкам. Сад его дома заполнен теплом, дымом и шумом — там разместилась дюжина друзей Рика вместе со своими женами. Слышно, как вопят дети, затевающие какую-то новую игру. Родители слышат эти вопли и гордятся, подумал Рик, даже если гордиться, в общем-то, нечем. А сами дети на родителей не очень то обращают внимания.

— …никаких новых мыслей, — это голос его жены. — Научные фантасты писали о космических колониях еще десятки лет назад.

Жена у Рика высокого роста, кожа у нее очень черная. Ее волосы заплетены в черные косички — эта прическа называется «кукурузная булочка». Деланти мог вспомнить времена, когда она, наоборот, распрямляла волосы.

— Кстати, об этом писал и Хайнлайн, — сказала Глория Деланти. И, ожидая одобрения, взглянула на Рика. Но он был слишком занят грилем — а в памяти почему-то всплыл образ его жены, когда оба еще жили в Чикаго и были студентами.

— Новое есть, — вошедший был членом весьма избранной и ограниченной группы. Эван едва не побывал на поверхности Луны. Он был тем, кому выпало остаться в кабине «Аполлона» — О'Нейл разработал экономический аспект строительства космических колоний. Он доказал, что можно не только писать рассказы на эту тему, но и заняться делом — то есть реально строить.

— Мне это нравится, — заявила Глория. — Совместный, семейный, так сказать, проект астронавтов. Каким образом можно подписать контракт?

— Вы уже это сделали, — сказал Джейн Ритчи. — Когда выходили замуж за летчика испытателя.

— О, разве мы женаты? — удивилась Глория. — Недоумеваю, Эван, как вам удалось добиться того, чтобы эти люди, стоит им придти в тренировочный центр, четко и без промедления выполняют свои обязанности?

Из-за тьмы вышел Джон Бейкер:

— Эй, Рики! Я уже думал, что заблудился. С улицы кажется, что здесь все повымерло.

Раздался хор приветствий. Голоса мужчин, не видевших полковника Джона Бейкера с тех пор, как он перебрался в Вашингтон, звучали неподдельно сердечно. А в приветствиях женщин особой теплоты не чувствовалось. Ничего другого Бейкер и не мог ожидать: он развелся. Такое случалось со многими астронавтами, и именно поэтому он вернулся обратно в Хаустон (его возвращение озадачило многих).

Бейкер приветствовал всех взмахом руки, затем засопел, принюхиваясь:

— А мне дадут одну из вот этих штук?

— Ваш приказ будет исполнен, сэр, и если вы его только не отмените…

— Почему у тебя никогда не бывает жареных цыплят?

— Боюсь поддаться стереотипу. Дело в том, что я…

— Чернокожий, — учтиво подсказал Джонни Бейкер.

— А? — Рик испуганно уставился на свои руки. — Нет, это просто жир от бифштексов. Измазался.

— Так кто же все-таки выбран для полета к комете? — требовательно спросила Эван. — Большого полета?

— Будь я проклят, если знаю, — ответил Бейкер. — В Вашингтоне все молчат.