Жюль Верн - 20 000 лье под водой
Тем временем «Наутилус», двигаясь средним ходом, миновал мыс Рас-Мухаммад и через пролив Губаль вошел в Суэцкий залив. С моря была хорошо видна высшая точка мыса – то была гора Синай, господствующая над двумя заливами. На ее вершине Моисей получил из рук Бога скрижали с заповедями.
В шесть часов «Наутилус» прошел в виду города Тор, лежащего в глубине бухты, воды которой, как и утверждал капитан Немо, действительно имели красноватый оттенок. Наступила ночь. Глубокая тишина нарушалась лишь сердитыми криками пеликанов и отдаленным шумом прибоя у подножий береговых утесов.
Около восьми мы погрузились под воду и примерно час двигались в нескольких метрах под поверхностью. По моим расчетам, мы находились недалеко от Суэцкого перешейка. Сквозь окна салона я видел подошвы прибрежных скал, ярко озаряемые прожектором «Наутилуса». Постепенно мне стало казаться, что пролив сужается.
В четверть десятого судно всплыло на поверхность, и я поспешил на палубу. Я сгорал от нетерпения как можно скорее увидеть вход в Аравийский туннель и с жадностью вдыхал прохладный ночной воздух.
Вскоре на расстоянии мили от нас в ночной дымке блеснул слабый огонек.
– Это Суэцкий плавучий маяк, – произнес кто-то позади меня.
Обернувшись, я увидел капитана Немо.
– Мы скоро подойдем к входу в туннель, – продолжил он. – Управлять «Наутилусом» буду я сам, а вас, мсье Аронакс, я попрошу сойти вниз. Сейчас мы снова погрузимся и всплывем уже в Средиземном море.
Я последовал за капитаном. Ставни салона наглухо задвинулись, балластные резервуары наполнились водой, и судно погрузилось на десять метров.
Когда я направился к своей каюте, Немо остановил меня:
– Не хотите ли побыть со мной в рулевой рубке? Вы увидите оттуда все, что можно увидеть во время подводного и в то же время подземного плавания.
Я поблагодарил капитана. Поднявшись на несколько ступеней по центральному трапу, он распахнул боковую дверь, и мы оказались в верхнем коридоре, в конце которого находилась рубка. Это было небольшое квадратное помещение. В центре был установлен штурвал, соединенный с горизонтальным и вертикальным рулями управления. Четыре иллюминатора позволяли рулевому видеть все четыре стороны горизонта.
В рубке было довольно темно, но вскоре мои глаза привыкли к слабому освещению, и я различил фигуру рулевого у штурвала. Толщу моря прорезал луч прожектора.
– Ну а теперь займемся поисками входа в туннель, – сказал капитан Немо.
Он нажал на кнопку, уменьшив число оборотов винта.
Я видел перед собой только отвесную гранитную стену – подножие берегового песчаного массива. В течение часа мы шли вдоль этой стены, причем капитан Немо не сводил глаз с компаса. По знаку капитана рулевой чуть ли не поминутно менял курс судна.
В четверть одиннадцатого капитан Немо сменил рулевого – перед нами открылась широкая и темная галерея. «Наутилус» медленно вошел под ее мрачные своды. За стенами рубки послышался необычный шум – то бурлили воды Красного моря, устремляясь по туннелю в Средиземное. Судно, увлекаемое потоком, понеслось стрелой, несмотря на то что судовая машина работала реверсом, следовательно, винт вращался в обратном направлении.
Огненные блики и зигзаги луча прожектора чертили непостижимые знаки на стенах тесного прохода, по которому мы мчались с бешеной скоростью. Мое сердце отчаянно колотилось, и я невольно схватился за грудь.
Спустя каких-то двадцать минут капитан Немо передал штурвал рулевому и, обращаясь ко мне, произнес:
– Мы в Средиземном море!
6
Греческий архипелаг
На следующий день, 12 февраля, едва забрезжил рассвет, «Наутилус» снова поднялся на поверхность. Я бросился на палубу. В трех милях к югу от нас смутно вырисовывался силуэт древнего Пелузиума. Подземный поток перенес нас из одного моря в другое, но вернуться обратно, пересиливая могучее течение, вряд ли смог бы даже «Наутилус».
Около семи часов утра на палубе появились Нед Ленд и Консель, безмятежно проспавшие всю ночь.
– Ну-с, господин профессор, – шутливо обратился ко мне канадец, – где же ваше Средиземное море?
– Перед вами, друг мой Нед. Нынешней ночью мы всего за несколько минут прошли под перешейком.
– Не верю, – заявил канадец.
– И напрасно! – отозвался я. – Берег, который виднеется на юге, – это Египет. Ночью я находился вместе с капитаном Немо в рулевой рубке и был свидетелем прохождения туннеля. У вас отличное зрение, Нед, – прибавил я, – и вы легко можете различить мол гавани Порт-Саида.
Нед Ленд стал пристально смотреть в указанном мною направлении и наконец произнес:
– Да, пожалуй, вы правы, профессор. Мы действительно в Средиземном море. А стало быть, пора потолковать о наших делах, но так, чтобы никто не смог нас подслушать.
Я мгновенно понял, куда клонит канадец. Перебравшись на корму, где было меньше брызг, мы уселись возле прожектора.
– Итак, Нед, – сказал я. – У вас появилась идея?
– Идея у меня одна. – Канадец тряхнул головой. – Мы почти в Европе. И прежде чем капитану Немо придет в голову обследовать дно полярных морей, надо удирать отсюда!
Возразить на это было нечего, но я не имел ни малейшего желания расставаться с капитаном Немо и его судном. Теперь я как бы заново писал свой труд, посвященный тайнам океанских глубин, причем находясь в лоне соленой стихии. Мне претила сама мысль покинуть «Наутилус», не завершив океанологических исследований.
– Друг мой Нед, – начал я, – ответьте откровенно: неужели вы тоскуете на борту «Наутилуса» и жалеете о том, что оказались у капитана Немо?
Канадец скрестил руки на груди и после недолгого молчания произнес:
– Честно говоря, я не жалею, что мне довелось совершить это подводное путешествие. Я буду вспоминать о нем с удовольствием, но чтобы об этом можно было вспоминать, оно должно когда-нибудь завершиться. Вот мое мнение.
– Рано или поздно оно завершится, Нед.
– Где, когда?
– Не могу сказать. Но ведь вы не сомневаетесь в том, что всему на свете приходит конец?
– На что же вы надеетесь? – спросил канадец.
– На то, что в будущем обстоятельства сложатся более благоприятно, и мы ими воспользуемся. Сегодня, завтра, а может быть, через шесть месяцев – не все ли равно?
– А скажите-ка, господин профессор, – насмешливо произнес Нед Ленд, – где мы будем через шесть месяцев?
– Может, здесь, а может, и в Китае. «Наутилус» – быстроходное судно, и такие расстояния для него легкопреодолимы. Как знать, не проляжет ли наш маршрут там, где условия для побега будут намного благоприятнее?
– Мсье Аронакс, вы говорите исключительно в будущем времени, а я – в настоящем: «Мы здесь, у берегов Египта, и надо этим воспользоваться!»
Я чувствовал себя побежденным. Мне нечего было возразить на эти прямолинейные доводы.
– Друг мой Нед, – сказал я, решив не лукавить. – Вы правы, и мои аргументы менее убедительны. Капитан Немо по своей воле не отпустит нас, на это надеяться нечего. Поэтому нам придется при первом же удобном случае без предупреждения покинуть борт «Наутилуса».
– Отлично сказано, мсье Аронакс!
– Однако момент должен быть действительно благоприятным, чтобы наша попытка увенчалась успехом. В противном случае капитан Немо нам этого не простит. И хотел бы я знать, что вы называете удобным случаем?
– Ну, допустим, выдастся темная ночь, судно окажется вблизи европейских берегов… Можно попытаться захватить шлюпку – пробраться внутрь, отвинтить болты и всплыть на поверхность. Рулевой в рубке на носу судна ничего не заметит.
– Ну что ж – ловите удобный случай! Но не забывайте: малейшая оплошность нас погубит. На этом я считаю нашу беседу законченной. В тот день, когда вы решите бежать, предупредите меня и Конселя, и мы последуем за вами. Вот и все.
К великому огорчению канадца, дальнейшие события только подтвердили мою правоту. В Средиземном море «Наутилус» шел в основном под водой и на большом расстоянии от берегов.
Мы миновали архипелаг Южные Спорады, но об этом я узнал только от капитана. Затем я установил по карте, что мы направляемся к острову Крит, где, как сообщали газеты еще до выхода в море «Авраама Линкольна», вспыхнуло восстание, целью которого было освободиться от турецкого владычества. Но чем оно закончилось и закончилось ли вообще, я не знал.
Вечером, встретившись с капитаном Немо в салоне, я не стал касаться этой темы – он казался слишком озабоченным. Приказав раздвинуть створки обоих окон салона, капитан принялся переходить от одного окна к другому, пристально всматриваясь в водную толщу. Я не стал гадать, что это значит, и занялся изучением рыб.
Мимо стремительно проносились бычки-афизы, фосфоресцирующие пагры и хейлины. Еще один обитатель здешних вод привлек мое внимание – рыба-прилипала, путешествующая, присосавшись к брюху акулы.
