Королева изгоев - де Камп Лайон Спрэг

Барб возразила:

— Только не пытайся убедить меня, дорогой Уинстон, что тебе просто нравится твоя работа! Я часто думаю, что ты любишь ее гораздо больше, чем меня.

— Но это совершенно разные понятия! Ироедх, для тебя, я думаю, любовь к твоей Общине — превыше всего?!

— Да, конечно, это так.

Блоч сказал:

— Когда-то на нашей планете существовала секта, которую называли коммунистической. Входящие в нее люди верили, что чувство к своей Общине должно быть превыше всего. Но их коллективистская любовь подразумевала такую фанатичную ненависть ко всем инакомыслящим и непреклонное стремление навязать свою систему всему миру, что нам пришлось свергнуть их. Однако, я думаю, твой случай — особый — из-за отчуждения от родной Общины.

Ироедх кивнула:

— Да. Мне неловко признаться, но я действительно не знаю, кого люблю больше — Общину или Антиса.

И тут подал голос ее друг:

— Мне же все совершенно ясно: Я люблю Ироедх больше всего на свете, и проклинаю Общину! Только покинув ее, почувствовал себя свободным. До этого был просто животным, которым понукали все, кому не лень!

Ироедх посмотрела на него с благодарностью:

— Спасибо тебе, Антис. Но я не думаю, что мы когда-нибудь будем любить друг друга так, как это понимают люди. Ведь они подразумевают не только чувства, но и сексуальную связь.

— А в вашем случае это невозможно? — спросила Барб.

— Конечно, я ведь среднего рода. Но даже если я никогда не вернусь в Элхам, все равно всегда буду любить Антиса и, возможно, родные места.

Блоч кивнул в знак согласия, и спросил Антиса:

— А ты никогда не испытывал чувства любви к своей Королеве, когда…?

— Когда был с ней близок? Но ведь для меня это только работа! Хотя не могу сказать, что старая Интар мне совсем не нравилась, она вовсе не была плохой. Жаль, конечно, что между мной и Ироедх не может быть интимных отношений. Но, чем больше я слушаю вас, людей, тем больше думаю о том, что наша с ней любовь и без этого всегда будет прекрасной.

Барб задумалась о том, что ее спутники никогда не смогут пережить всю ту гамму возвышенных чувств, которую испытывают влюбленные друг в друга люди. Повернувшись к Йедх, она сказала:

— Ты все время молчишь. Сама-то любишь кого-нибудь или что-нибудь?

Бросив осуждающий взгляд в сторону Ироедх, она сказала:

— Как любой нормальный работник, я любила мою Общину. Когда же ее разрушили, у меня ничего не осталось. Действительно ничего. Единственные, кого я сейчас люблю, это животные; поэтому собираю для них корм и храню его в Ледвиде.

— А какие чувства ты испытываешь к жрецам? — спросила Ироедх.

Йедх лишь пожала плечами.

— Они собрались из многих Общин, но сами по себе не образуют отдельную Общину. Многие из них мне действительно нравятся, но чувства к ним несопоставимы с тем чувством, которое я испытывала к своей Общине. Здесь примерно та же разница, что между словами «любить» и «нравиться», о которой нам рассказывал сегодня Доктоблак.

Блоч, между тем, спросил ее:

— А как насчет самого или самой — Оракула? Он, она или оно вызывает чувство любви?

— Нам непозволительно осуждать Оракула. Однако, могу сказать, что это — не мужчина и не женщина в обычном понимании. И позвольте дать всем вам совет: любите как можно больше явлений и людей. Тогда вы не будете такими опустошенными, когда потеряете одного из них. Меня всегда успокаивает это мудрое изречение:

Блоч с сомнением покачал головой.

— Но это слабое утешение. Как и многие стихи Оракула, это полно неясных намеков, и ни о чем особенном не говорит. Впрочем, кто я такой, чтобы портить тебе настроение?

Когда Ироедх и Антис расстелили надувные матрасы и легли, взявшись за руки, чтобы согреться, спать, Блоч подошел к ним и сказал тихонько сам себе:

— Может быть вы, словно дети, и не можете познать ту любовь, которая присуща взрослым людям. Но, судя по всему, вам и так хорошо вместе.

За три дня путешествия не произошло ничего необычного. Лишь дождь немного его разнообразил. Ироедх, не чувствуя себя больше связанной обязательствами перед Общиной, многое поведала Блочу об истории и культуре автини. Барб внимательно ее слушала и стенографировала.

Блоч сказал задумчиво:

— Мне бы хотелось побывать в этом разрушенной городе — Кхинаме. Как ты думаешь, жители Элхама попытаются схватить нас, если мы отправимся туда?

Ироедх успокоила его:

— Они знают о том, что у вас есть ружья. Возможно, им и не понравится этот визит, но не думаю, что они предпримут какие-нибудь решительные действия.

— Тогда давайте отправимся туда. Стойте-ка, а что это впереди?

«Это» было грудой бревен и камней высотой по пояс взрослому человеку, которая перегораживала дорогу. Ироедх заметила блеск меди, и тут же крикнула:

— Это бандиты! Доставайте ружье, Доктоблак!

Блок крикнул «Тпру-у-у!» животному, которое тут же послушно остановилось. Нервно оглянулся вокруг, приложил к плечу приклад ружья, и сказал:

— Как вы думаете — ух! — может, нам развернуть колесницы и бежать?

Антис, стремительно достав мачете, мрачно сказал:

— Слишком поздно. Обернитесь назад!

Толпа трутней-автини бежала прямо к ним откуда-то сзади. Один из них остановился, прицелившись из лука. В толпе виднелись два-три щита и шлема, одна кираса. Но у остальных разбойников были только копья, а у одного — лук.

Антис ободряюще улыбнулся Ироедх, и со свистом рассек своим оружием воздух.

— Если Доктоблак убьет тех, кто вооружен, мы сможем забрать их оружие…

Йедх из Йема громко выкрикнула:

— Жрица Оракула Ледвида! Я требую неприкосновенности…

Вжжик! — просвистела стрела, выпущенная лучником. Йедх и Антис тут же умолкли.

— Они и впереди! — воскликнула Йедх.

Впереди на дороге действительно показалась еще одна толпа бандитов.

Ироедх, тоже выхватив клинок, крикнула:

— Давай-ка сюда, Антис! Нам надо держаться вместе. Пусть люди сами разберутся с этими бандитами! Как только они подойдут ближе…

Крак! Перепонки в ушах у Ироедх чуть не лопнули от шума выстрела, который сделала Барб. Маленькая храбрая женщина бросилась прямо к бандитам, нацелив дуло в их гущу. Предводитель трутней после ее выстрела закачался, и рухнул бездыханным на дорогу.

Так-так-так-так! — одну за другой выплевывало пули ружье Блоча, эхом повторяя выстрелы пистолета. Затем оба орудия выстрелили вместе. Одно из животных в страхе перевернуло колесницу, в которую было впряжено. Весь этот шум заставил Ироедх содрогнуться, и она в ужасе закрыла глаза. Хотя она и была опытным солдатом в своей Общине, выстрелы поразили ее не меньше, чем первый полет на вертолете.

Так-так-так! Крак!

Когда Ироедх вновь открыла глаза, то увидела, что бандиты, находившиеся у них в тылу, бросились в лес в поисках спасенья. Но двое или трое из них остались лежать на дороге. Те, что были впереди, тоже бросились врассыпную. Трое лежали неподвижно. Последний из беглецов пытался вскарабкаться на груду бревен и камней, и уже, оказавшись наверху, оглянулся. Блоч поднял ружье, прицелился, и вот уже трутень взлетел в воздух, а затем шлепнулся на дорогу по ту сторону баррикады.

Испуганные животные, казалось, вот-вот понесут, и Йедх всячески пыталась успокоить их разговорами. Ироедх помотала головой из стороны в стороны, чтобы унять головокружение.

Антис с печалью в голосе сказал:

— Какая короткая схватка! У меня так никогда и не было шанса показать, на что я способен.

Йедх повернулась к своим спутникам:

— Друзья! Я могу понять желание бандитов атаковать вас, но нападение на жрицу Оракула — неслыханное дело. Это, должно быть, банда Витхиаса; он — единственный из главарей бандитов, кто способен отважиться на такую жестокость.