Тайная книга - Самак Грегори
Она закричала изо всех сил, но Герман Бёзер с мокрым от дождя лицом схватил девочку и зажал ей рот.
– Вот ты где! А ты в курсе, что родители места себе не находят? – прошептал он ей в ухо с порочной ухмылкой.
Потом заткнул ей рот ее же платком, завел руки пленницы за спину, стянув их нейлоновым ремешком. Путы были невыносимо тугими, Марика пыталась кричать, но напрасно.
Находившийся в подвале Ти-Том услышал шум наверху и сразу же понял, что произошло.
– А теперь, – прошептал Бёзер в ухо девочке, – ты меня любезно проводишь к твоему маленькому дружку. А не то…
– Я не знаю, где он, – пробормотала Марика сквозь платок.
– Не считай меня идиотом, он наверняка здесь.
Архангел высунул голову в окно и, заметив машину с погашенными фарами, махнул Фуксу рукой, чтобы тот к нему присоединился.
После чего подтолкнул Марику вперед.
– Иди со мной, уж мы его найдем, твоего милого, – пригрозил он, зажигая засунутый за пояс карманный фонарь.
Держа пистолет в руке, словно готовясь арестовать опасного преступника, Бёзер повел юную пленницу по дому, обследуя следы, словно ищейка, и обращая внимание на малейшие детали.
Вдруг ему послышался подозрительный звук на нижнем этаже. Он потащил девочку вниз по лестнице и тихонько открыл ногой дверь кочегарки. Увидев сложенные в поленницу дрова, он понял, что Ти-Том заходил сюда, и толкнул вперед сопротивлявшуюся Марику, вынуждая ее войти. Она продолжала безостановочно плакать.
Сидевший в углублении под паркетом Ти-Том кусал себе губы: полицейский казался ему настоящим великаном, он мог лишь попытаться спастись сам. Под медленными шагами Бёзера скрипнула паркетная плашка, всего в нескольких сантиметрах от лица мальчика.
Голова Марики была опущена, она видела только пол и на нем пятно холодного света от фонаря. Заметив между планок паркета своего друга, она вытаращила глаза и еле сдержала крик, чтобы его не выдать.
И вот, пока Бёзер продолжил искать, Ти-Том и Марика смотрели друг на друга сквозь щели в паркете с бесконечной любовью. В одно мгновение, одним только взглядом им удалось рассказать друг другу все о силе их чувства и о необходимости не отчаиваться.
Ти-Том сгорал от желания выскочить из своего деревянного склепа и стереть в порошок того, кто мучил его возлюбленную, изрезав ей запястья до крови. Но ему пришлось умерить свой пыл, когда послышались шаги Фукса, вошедшего в дом.
– Нашел? Отлично. Так что ты еще здесь ищешь?
– Крысеныша. Он был здесь вместе с ней. Я уверен, что он где-то недалеко. Фукс оглядел комнату и сказал:
– Сам видишь, тут нет никого!
– Тс-с! Тише! – бросил Бёзер, прислушиваясь как охотник.
Ти-Том затаил дыхание и закрыл глаза на несколько секунд, которые показались ему бесконечными. Фукс продолжил:
– Мы только попусту теряем время, Бёзер! Пошли отсюда.
Наконец Архангел смирился, и они покинули комнату. Ти-Том задышал снова, но очень тревожился о Марике.
Бёзер с пленницей вышли из дома. Ти-Том стал выбираться из тайника, чтобы подняться в верхнюю комнату и проследить за ними через окно.
И в этот миг с изумлением заметил, что Фукс все еще здесь. Полицейский смотрел на него, стоя в дверном проеме. Мальчик почувствовал, что окончательно угодил в ловушку. Фукс был гораздо сильнее и проворнее – ускользнуть от него не стоило и надеяться.
Но Фукс приложил палец к губам и осторожно опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с юным беглецом. Доброжелательно посмотрел на него и зашептал:
– Возьми с собой несколько вещей и беги через заднюю дверь во двор. Только без шума…
– Спасибо, герр Фукс, – сказал Ти-Том, готовый расплакаться.
– Есть куда идти?
– Да, – ответил мальчик.
– Тогда не тяни, уходи немедленно, тут небезопасно.
Ти-Том схватил несколько вещей потеплее, а также съестные припасы и засунул все в матерчатую сумку. Прежде чем переступить порог, он обернулся к своему спасителю.
– Обещаю тебе, он не причинит ей зла, – сказал Фукс.
И Ти-Том выскользнул, как тень, в грозовую ночь.
III
Majestatis [8]
35
Через несколько дней в городок вернулось спокойствие. Грозы сменились неожиданным потеплением, небо опять стало ласковым.
Марику заперли в ее комнате, на этот раз по-настоящему. Но она уже не испытывала страха. Несколько мгновений, проведенных вместе с Томасом, дали ей внутреннюю силу. Ее изменило воспоминание об их поцелуе. Отныне Марика перестала быть девочкой. Она становилась маленькой женщиной, и эту победу отец уже никогда не сможет у нее отнять.
Марика не получала никаких новостей от Ти-Тома, но, по какой-то непонятной причине, совершенно не тревожилась. Ей просто хотелось его видеть.
Бёзер по-прежнему охотился за ним, но сорванец как сквозь землю провалился: ведь он знал все закоулки Браунау как свои пять пальцев.
Все потеряли его из виду, и напряженная атмосфера, как ни странно, разрядилась.
В конце концов, Браунау порой был очаровательным городком, думала Марика, глядя в окно. И его жители вполне могли быть любезными и открытыми. Так что, быть может, скоро все вернется в привычную колею.
В самом деле, казалось, что все идет на лад, вопреки ожиданиям. Словно наступали новые времена. Однако под золой еще теплился жар. На самом деле партия разыгрывалась в другом месте.
36
Человек сидел за большим письменным столом из темного дерева. За его спиной возвышался монументальный, угрожающего вида орел. Он говорил с кем-то по телефону, все больше раздражаясь, потом внезапно бросил трубку.
Встав, человек направился к большому зеркалу в позолоченной резной раме, украшавшему глубину комнаты.
Удовлетворенно осмотрев свое отражение, он поправил складку на воротнике и подошел к окну. Молочно-белое небо было ослепительным.
Телефон зазвонил снова, и робкий женский голос сообщил: «Господин канцлер, вас ждут».
Человек резко положил трубку и снова повернулся к зеркалу, желая убедиться, что серый костюм по-прежнему безупречно сидит и что он сам – вполне достойный наследник великих германских императоров.
Канцлер открыл дверь кабинета и вышел в просторный коридор с колоннадой.
В конце коридора он спустился по внушительной лестнице из белого мрамора.
Там его поджидали два человека. У первого был угрюмый вид, который еще больше подчеркивали густые брови. Другой, круглый и жизнерадостный, встретил канцлера с распростертыми объятиями и сердечно поздравил.
Первый оборвал эти неуместные, на его взгляд, излияния чувств и сказал: «Что ж, теперь дело за вами. Пора».
И широко распахнул створки двери, выходившей на просторный каменный балкон. Лица всех троих залил яркий дневной свет.
Из-за ставней донесся глухой шум. Гул огромной толпы, теснившейся перед зданием. Площадь была черна от народа, десятки тысяч лиц были обращены в его сторону.
Из громкоговорителей раздался властный голос: «Hitlers Rede!» [9], и гул сменился полнейшей тишиной.
Когда канцлер вышел на балкон, крики возобновились с удвоенной силой, казалось, задрожали небеса. Гитлер неподвижно стоял, слегка наклонив туловище вперед, и некоторое время глядел на неистовство людской массы, собравшейся на площади.
И тогда он начал свою речь, подобную электрическому разряду, и сотни тысяч глаз не отрываясь смотрели на его силуэт, который несла вздымавшаяся волна слов.
37
Какой-то бледный старик с залитым потом лицом смотрел на оратора совсем по-другому.
Это был Элиас. Несколькими днями раньше в сокровенном Зале Книги он решился наконец привести в исполнение свой план.
Его правая рука пряталась в кармане пиджака, крепко сжимая рукоять отцовского девятимиллиметрового люгера-парабеллума, который он, не пожалев времени, привел в рабочее состояние.
