Молот Люцифера - Нивен Ларри

Кто-то сунул Тиму бутылку. Шотландское. На этот раз Тим выпил. Так он и вошел в кабинет мэра — с бутылкой в руке. Все руководство находилось здесь, в кабинете. Сенатор, сидевший за письменным столом мэра. Эл Харди, притулившийся возле него. Маурин, шеф Хартман, мэр. Вид у них был довольный, радостный, торжествующий. Тима охватила смешанная с обидой злость. Он понимал, что неправ, что они не участвуют в празднике, но горе его было слишком велико. Он проковылял в кабинет. Сидящие здесь, наконец, увидели, как он идет, увидели выражение его лица — и улыбки их увяли. Тима это порадовало. Он заметил, как вслед за ним, теснясь, вошли в кабинет Эйлин и Рик Деланти, затем дверь закрылась.

— На вас снова напали? — спросил Эл Харди.

— Да, — Тим глянул на Маурин. Она уже все поняла по его лицу. Нет смысла быть поделикатнее. — Генерал Бейкер мертв. Мы отбили их атаку — но на этот раз еле-еле. А остальное я хочу сообщить всем. — Все свое внимание Тим сосредоточил на сенаторе. Видеть лицо Маурин ему не хотелось.

Харди обернулся к сенатору:

— Я все сделаю.

Джеллисон кивнул. Харди повел Тима к выходу.

— Успокойтесь, — сказал он.

Стив Кокс подошел к сцене и застучал по ней, требуя тишины. Харди повел Тима к трибуне. Множество рук помогло Хамнеру забраться на сцену. Кто-то пододвинул кресло сенатора к дверному проему, чтобы он мог все слышать. За креслом, наклонившись вперед, встали мэр и шеф Хартман. Маурин Тим не увидел.

Опершись о трибуну, Тим посмотрел в сотни обращенных к нему глаз. Отпил еще шотландского. Виски согрело его. В зале сделалось почти тихо. Люди, если не считать тех, кто только что вошел и толпился в дверях, прекратили переговариваться. А если и говорили, то лишь шуршащим шепотом. Тиму никогда еще не приходилось выступать вот так — перед живой аудиторией. В той жизни, до падения кометы, слушатели были слишком близко, они были слишком реальны. Он мог обонять их. Тим увидел Джорджа Кристофера. Джордж двигался сквозь толпу, словно ледокол. Он шествовал, вид у него был торжествующий, словно у Беовульфа, выставляющего напоказ руку чудовища Гренделля. Черт побери, у них у всех был точно такой же вид. Торжествующий. Они ждали, что он скажет.

— Сперва хорошие новости, — сказал Тим. — Ядерный центр все еще действует. На нас напали. Сегодня днем. Мы отбили атаку, но с трудом. Некоторые из нас погибли. Многие ранены. И многие из раненых умрут. Вы уже знаете, что большая часть сил Братства была направлена не к ядерному центру…

Взрыв торжествующего смеха и аплодисментов. Тиму следовало бы заранее ожидать этого. Ведь перед ним были те, кто почти полностью разгромили главные силы Братства. И все же этот взрыв был для него неожиданностью. Его трясло. Эти дикари — они пьют, танцуют и хвастаются, а тем временем товарищи Тима, мужчины и женщины, ждут смерти. Откуда они только взялись, эти дикари? Когда снова стало тихо, Тим заговорил — в ярости.

— Генерал Бейкер мертв. А Новое Братство еще не умерло, — Тим увидел, какую реакцию вызвали эти слова. Гнев. Неверие.

— Сюда они снова не полезут, — выкрикнул кто-то. Послышались возгласы одобрения.

— Дайте ему сказать! Что случилось? — требовательно крикнул Джордж Кристофер. В зале вновь воцарилась тишина.

— В первый раз Братство атаковало нас, посадив своих солдат в лодки, — сказал Тим. — Это нападение мы отбили без особого труда. Затем мы услышали по радио, что у вас здесь началось сражение с ними. Когда вы сообщили, что победили, мы вообразили, что это означает конец войны, — Тим пальцами вцепился в трибуну, вспомнив, какое радостное ликование поднялось на ядерном центре Сан-Иоаквин после сообщения о победе Твердыни.

— Но они вернулись. Сегодня. Они соорудили огромный плот. Навалили по его периметру мешки с песком. Установили на нем мортиры. Они оставались вне пределов дальнобойности любого имеющегося у нас оружия. И били по нам. Один из снарядов попал в паропровод. В паропровод, по которому шел перегретый пар. Ремонт паропровода занял у людей Прайса очень много времени. Другой снаряд прикончил Джека Росса.

Тим увидел, что с лица Джорджа Кристофера сползла его торжествующая улыбка.

— Джек был еще жив, когда из лодки мы перенесли его в фургон. Но когда мы добрались сюда, он был уже мертв, — продолжал Тим. — Один снаряд разорвался прямо передо мной. Он попал в мешки с песком, которые мы использовали в качестве ограждения на вершине башни. Там, на вершине башни охлаждения, была установлена наша радиоаппаратура. Снаряд прикончил того, кто стоял рядом со мной и разнес радиоаппарат на части. Один шрапнельный осколок угодил мне в бедренную кость. Он и сейчас у меня в кости.

— Они и дальше так продолжали действовать. Оставались на дистанции, недосягаемой для нашего ответного огня. Сотрудники Прайса соорудили что-то вроде пушки. Ее сделали из обрезка трубы, заряжалась она с дула и приводилась в действие сжатым воздухом. Потом сделали еще несколько таких пушек. Эти пушки били очень неточно. Мы никак не могли попасть в баржу. А на нас все сыпались, черт бы их взял, снаряды мортир. Бейкер отобрал часть из нас, посадил в лодки. Из этого тоже ничего не вышло. У солдат Братства были пулеметы, и лодки не смогли приблизиться к плоту… и ведь плот был защищен мешками с песком. Наконец, Бейкер отвел лодки обратно. И высадил всех на берег.

Углом глаза Тим увидел Маурин, появившуюся в дверях кабинета мэра. Она стояла за спиной своего отца, положив руку ему на плечо. Рядом с ней стояла Эйлин.

— У нас была гоночная лодка, мы ее использовали в качестве буксира. «Синди Лу». Джонни сказал Барри Прайсу: «Я был летчиком-истребителем. Нас всегда учили, что есть только один способ не промахнуться». Потом на полной скорости он вывел «Синди Лу» к плоту — и таранил его. Весь плот оказался покрытым слоем горящего бензина. Джонни ведь сперва заставил всю палубу банками с бензином и термитом. После этого, Братство повело наступление на лодках, но тут им пришлось оказаться в пределах нашего огня. И мы нанесли им большие потери. Наконец, они отошли.

— Удрали, — поправил Джордж Кристофер. — Они всегда удирают.

— Они не удрали, — сказал Тим. — Они отступили. У них на одной из лодок был какой-то седовласый псих. Он стоял, не скрываясь. Мы стреляли в него, но так и не попали. Он кричал, призывая их убить всех нас. Пока я мог его слышать, он выкрикивал только это. Они повторят нападение.

Тим сделал паузу, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова. Не то. Он испортил собравшимся праздничное настроение, но на их лицах он увидел лишь негодование или печаль. И больше ничего.

— Они убили четырнадцать из нас — считая Джека. Ранены, наверное, в три раза больше, и многие из раненых умрут. На АЭС была санитарка и некоторый запас медикаментов, но врача там не было. Нам нужен врач. Нам необходим второй комплект радиоаппаратуры. — На лицах слушающих: гнев, печаль, негодование. Тим понял, что ему следует сказать теперь. И упрямо продолжил: — Но более всего нам необходимо подкрепление. Следующей такой атаки нам не выдержать. Мне кажется, что от газовых гранат будет большая польза. Нам нужны винтовки. Очень могут помочь пулеметы, которые вы захватили у Нового Братства. Но более всего нам нужны люди. Потому что почти все работники ядерного центра окажутся занятыми: они будут поддерживать его работу… Они окажутся занятыми, если АЭС вновь подвергнется мортирному обстрелу. Люди Прайса…— Тим заколебался в поисках подходящего слова. Черт, то, что он хотел сказать — слишком бездушно. Так какое нужно тут слово? — Они — великолепны. Я сам видел парня, который вошел в облако перегретого пара. Перегретого пара. Он пошел туда, чтобы перекрыть клапан. Чтобы прекратить выход пара. Когда я уезжал, он был еще жив, но везти его сюда не имело смысла.

— Другой работник АЭС сращивал, находившиеся под напряжением, кабели. Под напряжением в тысячи вольт. Вокруг него разрывались снаряды, а он продолжал работать — и по кабелям вновь пошел ток. Бейкер погиб. Но те, кто остался на АЭС, еще живы. Им нужна помощь. Нам нужна помощь. Я вернусь туда, — последнее Тим сказал, не смея взглянуть в лицо Эйлин.