Нил Клейд - Человек-паук. Последняя охота Крэйвена
Хочу есссссть.
Нужно было поесть. Паразит был очень голоден – впрочем, как всегда. Он снова повернулся в направлении девушки, но той и след простыл. Что ж, скоро найдётся другая, надеялся он. Еду он всё равно раздобудет.
Но что делать с пауком?
Паразит полностью захватил контроль над телом, вёл Эдварда за собой на свет. Не важно, охотились ли они за пауком или он за ними. Главное, что они выбрались из тёмной канализации.
Паразит ухмыльнулся, проследовал дальше по переулку и вскарабкался на металлическую ограду. Они выбрались.
И мы никого не боимся. Нисколечки.
Паразит добрался до крыши и перевалился через край на просмолённую и покрытую гравийной крошкой поверхность.
Он оглядел Нью-Йорк с высоты и покачал головой, злясь как на Эдварда, так и на себя за то, что провёл так много времени под землёй, не видя этого великолепия.
Но он по-прежнему был голоден. Пора найти еды.
Ударил гром, но Паразит и бровью не повёл. Гром его ничуть не беспокоил.
Глава десятая
ДВОЕ СУТОК спустя Человек-паук заглянул в окно склада в Вестсайде. Район был опасным, особенно по ночам. Человек-паук висел вниз головой на верёвке, привязанной к вентиляционной решётке. Он протёр стекло рукой и наблюдал, как несколько человек перетаскивают тяжёлые ящики из фургона в багажник старого седана. Оба автомобиля были припаркованы внутри, металлические грузовые ворота были наглухо закрыты, а единственный выход слева от них охранял одинокий часовой.
Человек-паук с улыбкой следил, как ни о чём не подозревающие жертвы занимаются своими тёмными делишками. В его глазах они были не более чем мухами. Он приготовился перейти от пассивного наблюдения к активным действиям, подобающим доблестному поборнику справедливости.
Я – Паук.
Закрыв глаза, бывший Сергей Кравинов – Охотник и послушный сын – повторял эти слова, как заклинание. Он напомнил себе, зачем надел лицо врага, зачем принял обличье Зверя.
Я – Паук.
Он изменился за несколько недель, прожитых жизнью своего мучителя. Теперь он видел вещи в новом свете, видел истинную сущность вещей. Видел он и нити судьбы – паутинки, связывающие человека и Человека-паука, жертву и победителя. Он знал то, чего не знали простые смертные. Он знал.
Я – Паук.
Человек-паук разбил окно и спрыгнул на пол посреди наркоторговцев. Те в панике схватились за оружие, крича его имя. Человек-паук не обращал внимания, он просто атаковал, наносил удары ногами в головы, душил растерянных бандитов своими крепкими руками. Беспорядочные выстрелы проходили мимо. Бандиты кричали и выли, но Человек-паук усердно плёл свою паутину. Он охотился, и все эти люди оказались пойманы в его ловушку.
Нет! Неправильно. Я больше не Охотник.
Я – Паук.
Слова гремели в его мозгу, сливаясь с шумом тысяч маленьких лапок. Мир окрасился красным и синим, Человек-паук крушил бандитов, разбивая лица о стёкла, ломая хребты, он был победителем, а они – побеждёнными. Он был Человеком-пауком, а они – простыми людьми.
Я – Паук. Я пожираю свою добычу.
Драка завершилась без лишней помпы. Противники Человека-паука валялись на полу, поверженные и сломленные, ожидая скорого прибытия полицейских. Те ворвались на склад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Человек-паук исчезает в окне.
Убегая, Человек-паук улыбался. «Конец одной игры означает начало другой», – думал он, глядя на полицейских. Они открыли по нему огонь в надежде замедлить его отступление и учинить нелепый акт правосудия, но Человек-Паук лишь усмехнулся. Полицейские, следователи – все они помогали плести паутину Паука. Каждый из них блестяще играл свою роль в срежиссированном Пауком действе. Поэтому Человек-паук пропустил мимо ушей приказы остановиться и скрылся в ночи, оставив полицейских гадать, почему их дружелюбный сосед в этот раз не сдержался – ведь двое бандитов оказались мертвы. Такого Человек-паук никогда себе не позволял.
По пожарной лестнице Человек-паук выбрался наружу, под проливной дождь. Он присел на краю крыши, глядя на сумрачный городской ландшафт, и прислушался к своему сердцу. Над головой сверкнула молния, и у него перехватило дух.
Я – Паук.
Нет! Нет… Паук… Этот Паук – не убийца. Я не Паук… я убил паука. Я превратился в него.
Человек-паук сорвал чужую кожу со своего истинного, благородного лица и завыл в унисон с грозой.
– Я – Крэйвен! – воскликнул он, обращаясь к хмурым серым небесам.
Внизу, у подножия здания, замелькали огни скорой помощи.
– Я – Крэйвен! – повторил он. – Добыча Паука принадлежит мне! Я сожрал её!
Мысли Сергея путались. Он принял облик Зверя и потерял себя, стремясь прожить жизнь Паука. Но его цель и смысл его существования оставались прежними.
Я доказал, что во всём лучше него. Почти во всём. Осталось представить последнее, финальное доказательство.
Человек-паук оскалился и выпятил грудь. Крэйвен-охотник сплёл паутину и расставил ловушки.
Сергей набрал в грудь воздуха и проревел во тьму:
Я – Паук.
Я – Крэйвен.
Я – Охотник, ставший Пауком.
Внизу медики выкатили из здания склада пару носилок с зашитыми в пластиковые мешки трупами и погрузили в машину. Победный клич Охотника и скорбный зов Паука утонули в раскатах грома и вое сирен.
Глава одиннадцатая
ПАРАЗИТ затаился в переулке, нетерпеливо и алчно наблюдая за смуглой женщиной с мягкой, гладкой кожей. Та сошла с тротуара, и проезжавшее мимо такси забрызгало её красивую одежду. Чертыхаясь, женщина повернула обратно и пошла по улице в сторону укрытия Паразита. Тот следил за женщиной уже час, выдерживая дистанцию и выжидая удобный для нападения момент. За два дня, проведённых на поверхности, он научился терпению, но его главной побуждающей силой по-прежнему оставался голод, и теперь становилось всё труднее. То, что эта мягкая, сладкая штучка сама решила подойти к нему, обрадовало Паразита. Как только женщина свернула в переулок, Паразит схватил её, сбил с ног и затащил в узкий проход между зданиями. Никто ничего не заметил, никто ничего не заподозрил. Паразит охотился как настоящий мастер – пять жертв за два дня. Пятая сытная трапеза с момента, как он выбрался из канализации.
Паразит ел быстро, не заботясь о том, чтобы замести следы. Бедняга Эдвард наблюдал за этим из дальнего уголка мозга. Покончив с едой, Паразит поковылял обратно в сторону улицы. «Поел и не заплатил», – усмехнулся он себе под нос. Однако еда – это ещё не всё. Он оставил наживку.
В свете фонарей Паразит смело шагал по тротуару, ни от кого не прячась.
Человек-паук, я здесь. Капитан Флаг, я тут. Я не боюсь вас и не прячусь. Я покажу вам…
Вспыхнули огни. У бакалейной лавки остановилась патрульная машина, фары были направлены аккурат на Паразита. Загнанный в ловушку, будто раненый олень или сбежавший из дома ребёнок, он остановился и посмотрел на автомобиль, так, чтобы водитель увидел его сквозь мокрое стекло. На лице патрульного отразился ужас. По чистой случайности полицейский решил припарковаться на пути Паразита и теперь оказался лицом к лицу с самым невероятным существом, которое ему доводилось видеть. Паразит зарычал и бросился на автомобиль. Водитель сообразил, что надо удирать, и дал по газам.
«Людишки в голубом, – презрительно, злобно прошипел Паразит. – Полицейские ссссвиньи с длинными языками и большими палками».
«Они били меня и делали больно, – пробился откуда-то тоненький голосок Эдварда. – Били меня до того… до того как… когда именно?»
Когда я был…
Заткнись, Эдвард.
Паразит приземлился на капот и уставился в испуганные глаза толстого борова за рулём. Большой голубой человек в большой голубой машине. Болтовня Эдварда не прекращалась, и у Паразита заболела голова.
Когда я был… чем? Чем я был?
Паразит закричал и врезал кулаками по лобовому стеклу. Осколки брызнули во все стороны. Когтистые лапы Паразита ухватили полицейского за грудки.
– Чем я был раньшшшше?!
С искажённым ненавистью лицом Паразит оскалил зубы и вытащил копа с его сиденья. Осколки стекла резали большую синюю тушу патрульного. Наконец Паразит поднял испуганного поросёнка обеими руками и швырнул на тротуар. На бледно-голубой форме проступили алые пятна, и Паразит расхохотался. Голубая форма, бледная кожа, красные расплывающиеся круги. Перед глазами Паразита возник образ Человека-паука – того, кто бил его до потери сознания. Все они били его, и Человек-паук, и Капитан Флаг… то есть Америка. И эти свиньи в голубом тоже били его кулаками и дубинками.
В раскалывающейся от боли голове продолжал верещать Эдвард.
Билибольнобилибольнобилибольно
