Диана Гэблдон - Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы
Мы долго молчали, смотря друг на друга. Эуон-младший несколько раз кашлянул, напоминая о том, что мы не одни здесь. Я была благодарна ему за деликатность: он пытался ничем не смутить нас, понимая, что мы хотим побыть наедине, а потому, подходя к нам, всегда покашливал, громко заговаривал о пустяках или шумно возился с чем-нибудь.
Джейми скорчил рожицу и пожал мне руку, а выпустив ее из своих лап, сказал мальчику, подъехавшему на пони:
– Эуон, мы, почитай, дома. Коли небо будет ясным, то к ужину как раз поспеем. – Джейми бросил взгляд на небо, по которому плыли облака, цепляя верхушку гор Монадлиат.
– Угу, – выдавил парень, желая, по всей видимости, оттянуть свой визит.
Мне захотелось поддержать его, и я произнесла:
– «Дом там, где нас, когда бы ни пришли, не могут не принять»[15].
– Да уж, тетушка, принять-то примут, это уж как пить дать, – Эуон был желчен. – Да только что будет потом…
Джейми поддержал боевой дух мальчишки, подмигивая племяннику и изрекая:
– А потом, малыш, тебя примут яко блудного сына. Помнишь этот сюжет? Дженни будет рада видеть тебя, когда бы ты ни пришел.
Эуон-младший с разочарованием посмотрел в глаза дядюшке.
– Дядя Джейми, не обольщайся: жирного тельца мне не видать. Матушка, может, и порадуется, да только не моему возвращению, я-то знаю! – Парень поджал губы, подумал, повздыхал, вспоминая прошлые свои возвращения в отчий дом, и сел ровнее в седле. – Скорей бы уж все прошло.
– Что, есть все основания так бояться? – Я наблюдала за Эуоном, спускающимся по камням, и размышляла о том, что ждет его и меня.
Джейми развел руками.
– Мать есть мать, да и у отца сердце не каменное – простят, конечно. Но не без порки. Впрочем, мне тоже есть чего бояться, меня тоже ждет своя доля упреков и всего такого. Думаю даже, что у меня больше оснований нервничать перед встречей с сестрой и зятем.
Он пустил коня вслед за пони Эуона.
– Англичаночка, едем, осталось совсем немного. Чему быть, того не миновать.
Я тоже переживала перед встречей с Дженни, которой еще не видела, и въезжала в Лаллиброх с опаской. Поначалу, как и всегда, нас встретили собаки разнообразных мастей. Выбежав из-за изгороди, они принялись ругать нас как чужаков, но потом признали и встретили, как подобает встречать хозяев – заливистым радостным лаем и визгом.
Паренек спрыгнул с лошади навстречу радующимся псам, норовившим лизнуть его в нос. Животные искренне были рады его приезду, и я надеялась, что так же тепло нас встретят все остальные обитатели Лаллиброха. Эуон взял на руки одного из щенков, бывших вместе со своими сородичами, вертевшимися между ног лошадей.
– Это Джоки, – протянул он мне песика, показывая бело-коричневую меховую массу. – Подарок отца, мой пес.
– Хороший, – почесала я уши Джоки.
Тот захотел проявить благодарность и вернувшемуся хозяину, и незнакомой тетке, приехавшей с ним, и лизал мои руки и руки Эуона.
– Сам будешь чистить свою одежду. Я не буду собирать собачью шерсть с твоих вещей, – заявила какая-то девушка.
Она стояла у обочины, придя на лай собак. На вид ей было лет семнадцать; она была высокой и худенькой.
– А ты будешь чистить свою юбку! Смотри, сколько репьев нацеплялось на нее! – парировал Эуон, видимо не впервые вступая в словесную баталию.
Незнакомка нагнула голову, чтобы очистить юбку от заявленных репьев, действительно нацеплявшихся на нее. Темные волосы рассыпались по ее плечам.
– А знаешь, что сказал отец о тебе? Что тебе нельзя доверить даже собаку. Забросил ее, а сам где-то шляешься, – не осталась в долгу девушка.
На этот раз Эуон стушевался от ее замечания.
– Ну-у-у, я был не против поехать в город вместе с собачкой, – протянул Эуон в свое оправдание. – Но как бы он жил там, что, если бы заскучал? – Мальчик прижал к себе щенка, целуя его. – Ну что, Джоки, как ты здесь жил? Да ты совсем большая собака – лопал знатно!
– И юная Джанет с нами? Отлично, рад видеть молодую хозяюшку, – Джейми насмешливо поприветствовал девушку.
Джанет повернулась в его сторону, краснея.
– Дядя Джейми приехал! И…
Она запнулась, глядя на меня, и совсем стушевалась.
– И твоя тетушка Клэр. – Джейми взял меня под руку: – Англичаночка, Джанет родилась уже после твоего отъезда. Надеюсь, матушка дома? – обратился он к племяннице.
Джанет согласно кивнула. Она во все глаза смотрела на меня, так что мне пришлось обратиться к ней первой.
– Рада встрече, – протянула я руку.
Она помолчала, словно раздумывая, но, спохватившись, не нарушила этикета и склонилась в реверансе. Затем дала мне руку в ответ.
Я с улыбкой пожала ей ладонь, ободряя, иначе Джанет переживала бы, считая меня жеманной и недоступной, и боялась, что поступает не так, как следовало. Убедившись, что я не брезгую ею, она успокоилась.
– Мэм… добро пожаловать, – проговорила она.
– Джен, родители очень злы? – вмешался Эуон.
Мальчик позволил щенку спрыгнуть на землю, и Джанет пришла в себя, перестав таращиться на меня. Она ответила брату с жалостью и негодованием одновременно:
– Ну а как ты думаешь, дурашка? Мать как только узнала, где ты, толком не спала, все боялась, что тебя убил вепрь или украли цыгане.
Парень сжал челюсти.
Джанет обобрала с его плаща пожелтевшие листья, прицепившиеся по дороге, когда нам пришлось пробираться через мокрые кусты. Довольно высокая, она не могла поравняться с братом: Эуон был выше дюймов на шесть. Сестра была хорошо сложена, а он казался нескладным, длинным и неуклюжим. Они были несхожи; о кровном родстве говорили только волосы и какое-то неясное мимическое сходство.
– Да, братишка, ты весь помятый! – воскликнула девушка, рассматривая брата. – Ты спал в одежде?
– Нет, Джанет, я взял с собой сорочку и спал в ней, – съязвил Эуон. – Да-да, все дни, где бы я ни был!
Джанет захохотала во весь голос.
– Прекрати ерничать. Давай-ка шагай в буфетную – нужно привести тебя в порядок. А уж потом предстанешь пред ясны очи родителей.
Эуон нахохлился и взглядом попросил помощи у меня.
– Отчего все думают, что мне перепадет меньше, если я приведу себя в порядок? – Его голос звенел от гнева: ему не нравилось, что все относятся к нему как к маленькому.
Джейми заулыбался. Сойдя с лошади, он обнял мальчишку за плечи, слегка хлопнув его по спине так, чтобы было видно, как от одежды Эуона в воздух поднимается пыль.
– Малыш, в этом нет ничего страшного. Будет лучше, если ты явишься перед родителями чистый: так, по крайней мере, можно наверняка знать, что они не отправят тебя мыться. И вообще, поначалу они будут говорить с тетей Клэр.
Парень недоверчиво посмотрел на улыбающегося Джейми, не разделяя его убежденности в том, что все будет происходить именно так, как тот описал, но все же ушел вместе с Джанет.
– Ты чем уже измазался? Вытри под носом, – приказала она.
– У меня растут усы, Джен! – зашипел он, оглядываясь, чтобы быть уверенным, что мы с Джейми не услышали реплики девушки, позорной для молодого человека.
Девушка остановилась от удивления.
– Усы-ы? – протянула она, не желая верить услышанному. – Усы – у тебя?
– Идем!
Эуон не выдержал и впихнул сестру в дом.
Джейми фыркал мне в юбку, пристроившись таким образом, чтобы со стороны это выглядело так, будто он возится с сумками у седел. Он трясся от сдерживаемого смеха, и я тоже крепилась, чтобы не обидеть ребят.
– Можешь встать – их уже нет.
Джейми вытер глаза подолом моей юбки, поднимаясь.
– «Усы – у тебя?» – Он произнес эти слова так же недоверчиво, как несколько минут назад это сделала его племянница, и мы уже перестали сдерживаться. – Черт возьми, Джанет – вылитая Дженни! Когда я впервые брился, она сказала то же самое и точно так же. Мне тогда хватило ума не изрезать себе горло бритвой.
Он отер слезы, просмеявшись, затем провел рукой по мягким волоскам, образовавшим щетину за эти дни.
– Побреешься, пока они не видели тебя?
Джейми отрицательно качнул головой.
– Да нет, к чему. В таких случаях все равно перепадет, как ни причесывайся, здесь Эуон прав. – Тем не менее Джейми пригладил волосы.
Эуон-старший и Дженни готовились к нашему приезду, потому что сидели в гостиной, где на стол была выставлена бутылочка эля и пирожные. Дженни вязала из шерсти чулки, а Эуон стоял перед камином, греясь; на нем был надет камзол, хотя и простой.
Комната выглядела очень уютно и привычно. Здесь все было домашним, наполненным любовью и заботой хозяев: и напитки, и еда, и большая часть одежды были сделаны самими лаллиброхцами. Я мигом забыла о дальнем путешествии – я была дома. Эуон встретил нас взглядом, как только мы переступили порог гостиной. Меня интересовала реакция Дженни.
Она сидела на кушетке и округлила глаза, увидев меня. Согласно теории Джо Эбернети, я подумала, что никогда не узнала бы эту Дженни, но вскоре поняла, что она, в общем-то, ничуть не изменилась, разве что в ее волосах, по-прежнему ухоженных и блестящих, появились седые ниточки. Лицо Дженни также сохранило характерные ее черты – высокие скулы, четко очерченные челюсти, нос, похожий на нос брата. В первое мгновение из-за тени, падавшей на ее лицо, мне показалось, что Дженни совсем старушка, настолько глубоки были ее морщины, но они быстро исчезли, едва лица коснулись солнечные лучи.
