Первая жертва - Шекли Роберт

Прежде чем он добрался до небольшой площади, про которую говорила Нора, пришлось несколько раз расспрашивать прохожих. Он сразу же нашел ее дом с каменной аркой. Пройдя под ней, Хэрольд поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка первой двери справа.

Дверь открыла Нора.

– Ну заходи, – сказала она.

Глава 14

За те два года, что они не виделись, Нора почти не изменилась – такая же невысокая, с хорошей фигурой, миловидным личиком и гладкими, коротко подстриженными волосами, как у девушек с рекламных плакатов парикмахерских. У нее была небольшая, но аккуратная квартирка. Нора предложила ему пива.

– Как же ты попал сюда, Хэрольд? У тебя ведь была такая хорошая работа на фабрике синтетического мяса. Я никогда не предполагала, что ты можешь ее бросить.

У старого Клэймора никогда не было лучшего специалиста по обогащению искусственного мяса жиром. Эту работу приходилось проделывать вручную, так как оборудование было ветхим и все время ломалось, а автоматическая линия жирообогащения вообще никогда толком не работала. Отремонтировать машины не было никакой возможности, потому что ближайшая мастерская располагалась в Олбани. Хэрольд целыми днями простаивал возле конвейера, обрабатывая прямоугольные куски мяса, которые проезжали мимо на загаженной мухами ленте. Каждый кусок мяса имел размер шесть кубических дюймов и весил ровно один килограмм. Все куски были одинакового розового цвета. После Хэрольда куски мяса направлялись дальше по конвейеру к структуралистам.

– Если говорить правду, то не я бросил работу, а она меня, – сказал Хэрольд. – Знаешь, что сделал со мной старый Клэймор? Со мной, лучшим на фабрике жирообогатителем? Решил на некоторое время перестать обогащать жиром искусственное мясо и посмотреть, вызовет ли это жалобы. Якобы слишком дорого ему обходилось обогащать те желатиновые куски натуральным жиром. Хотя он и придает им какой-то вкус. Вот меня и уволили. А как ты сама знаешь, работу сейчас в Кин-Уэлли не найдешь.

Нора кивнула.

– Кто-кто, а я-то прекрасно знаю. До того, как приехать сюда, я по двенадцать часов в день работала в магазине Симмонса в Лейк-Плэсиде и еле-еле сводила концы с концами.

– Фреда Симмонса уже нет, – сообщил ей Хэрольд. – Упал в один из старых карьеров. Теперь магазин перешел к его сестре.

– Нельзя плохо говорить про покойников, – вздохнула Нора, – но он был ужасный скупердяй. Хэрольд, но ты зачем сюда приехал?

– Общественность города поручила мне проверить, как ты тут себя ведешь.

– А серьезно?

– Мне нужны деньги. Я приехал сюда, чтобы посмотреть, смогу ли я тут немного подработать.

– Охотой?

– Ну, если ты считаешь, что легче ограбить банк…

– Забудь про это. Тут разрешено убийство, но ограбление считается преступлением и карается очень строго.

– Я просто пошутил, – успокоил ее Хэрольд. – Я не имею в виду ограбление банка. Забыл тебе сказать – на Сэма Кэнзайла, который гулял с дочкой Бергера, накинулась стая диких собак и разорвала его на клочки.

– Всегда приятно услышать новости из дома. А как вы там сейчас развлекаетесь?

– Ночная жизнь мало чем отличается от той, что была до твоего отъезда. Пьем кофе в кафе у мисс Симпсон. Иногда, когда на душе становится паскудно, я влезаю на старый террикон, насыпанный когда-то шахтерами. Мне кажется, что сейчас это самое достойное для человека место – вершина кучи мусора, которую создал сам вместе со своими соседями.

– Говорят, тот террикон радиоактивный.

– А все остальное разве не радиоактивное, черт возьми? Говорят, что радиация когда-нибудь на нас скажется, если какая-нибудь зараза раньше не сведет в могилу.

– С тобой всегда так ужасно весело, – сказала Нора. – Именно поэтому я и уехала из Кин-Уэлли. Там мне никогда не было весело, и люди разговаривали только о грустном.

– Тебе надоели разговоры про смерть? – удивился Хэрольд. – Надо же, а я-то полагал, что уж в Охотничьем Мире этого добра навалом.

– Это действительно так. Но здесь смерть – развлечение, а дома – печальное и неинтересное событие.

– Ты права, моя дорогая.

Нора засмеялась и пошла на кухню.

Хэрольд встал с кресла и принялся разглядывать комнату. На стенах висели фотографии в рамках. Снимки родителей Норы, виды долины Уэлли и Лейк-Плэсида. А также портрет какого-то незнакомца – загорелого мужчины среднего возраста с уже обозначившейся лысиной. У него были суровые черты лица; он заговорщицки улыбался в объектив камеры.

– А это кто? – спросил Хэрольд, когда девушка вернулась в комнату.

– Джонсон.

– Действительно Джонсон. Как это я сразу его не узнал. Нора, черт возьми, кто такой этот Джонсон?

Девушка рассмеялась.

– Мой парень. Мы познакомились в Майами и приехали сюда вдвоем. Это его квартира. Вернее, была его.

– А чем он занимался?

– Он был Охотником. Очень хорошим Охотником. Его последняя Охота оказалась такой комичной. Джонсону выпало быть Жертвой, а тот, кто на него охотился, оказался индийцем. Не американский индеец, а индиец из Индии, представь себе только! Ведь у них в крови отвращение к убийствам. Правда? Такой смуглолицый толстяк в чалме. В чалме! Уму непостижимо! Джонсон сказал, что, если бы он заранее знал, что тот тип будет в чалме, он не стал бы даже тратиться на Наводчика.

– У твоего Джонсона было хорошее чувство юмора.

– Да, веселиться он действительно умел. А вот его трофеи.

Хэрольд подошел к стене. Там на отлакированных пластинках из черного дерева блестели четыре бронзовых диска. Каждый из них официально свидетельствовал, что их владелец совершил Убийство.

– А где же сейчас этот весельчак Джонсон?

– На Бут-хилле, местном кладбище. Его подстрелил какой-то очкарик из Портленда, штат Оклахома. Трудно поверить, правда?

– Точно. Слушай, Нора, нет ли у тебя чего-нибудь поесть? Деньги у меня есть, я заплачу.

– Мы сделаем гораздо лучше, – предложила девушка. – Я тут знаю одно местечко, где неплохо кормят, к тому же владелец этого заведения мне должен.

– За что? – поинтересовался Хэрольд.

– Оставь свои вопросы. Каждый зарабатывает на жизнь по-своему.

Внезапно она подбежала к нему и бросилась на шею.

– Хэрольд, я действительно рада тебя видеть!

Глава 15

Чтобы попасть в ресторан, нужно было пройти до конца извилистую улочку, вымощенную булыжником, свернуть в тупик и спуститься в подвал. Несколько посетителей в тирольских коротких кожаных штанах распевали тирольские песни. Играло цыганское трио. Небольшой пятачок для танцев освещался яркими красными лампочками. В зале было тесно, в воздухе плавали клубы дыма, слышались обрывки разговоров на пяти языках. Владелец забегаловки подмигнул Норе, провел их к столику рядом с танцплощадкой и даже прислал им бутылку вина.

Хэрольд был слишком голоден, чтобы вести беседу, и прямо-таки набросился на еду – чертовски вкусную маринованную рыбу под названием «севиче». Следующее блюдо – бифштекс из натурального мяса – он ел уже не так быстро, поэтому смог задавать вопросы.

– Слушай, Нора, а как платят за Охоту?

– Две тысячи долларов за вступление в клуб Охотников. Три тысячи – за первое убийство. Но это только начало.

– А потом?

– Сумма вознаграждения постоянно увеличивается.

– А если меня убьют?

– Правительство бесплатно похоронит тебя на Бут-хилле.

– Пять тысяч – деньги немалые.

– Это правда, но если ты умрешь – это навсегда.

– Согласен, – пробормотал Хэрольд. – Но человеку все равно приходится умирать, даже если он и не собирается никого убивать, но в этом случае ему никто не платит пять тысяч.

– Не думай, что эти деньги даются легко, – предупредила Нора. – За Охоту хорошо платят, потому что она притягивает туристов и способствует процветанию Охотничьего Мира. Однако уровень смертности среди Охотников-новичков чрезвычайно высок. Обычно счастье улыбается тем, кто занимается этим постоянно.