Мария Барышева - Говорящие с...
- Пол горит! - завизжала неподалеку какая-то женщина. - Перед камином пол горит!
Шталь не обернулась. Горит пол - ну и пусть горит себе, ее это не касается. Она больше была поглощена радугой на столе и тем, что кто-то, похоже, начал разбирать ее тело на квадратики. Нет-нет, никакой ошибки - Эшу Шталь действительно разбирали на квадратики. А спрашивать у нее разрешения не надо, что ли?! Может, она не желает, чтоб ее разбирали на квадратики! Может, ей больше нравятся треугольнички! Краем глаза она увидела, как Сева отчаянно вцепился в свою креманку, и в тот же момент он, тоже едва ворочая языком, сообщил:
- Что-то не так.
- Определенно, - отозвалась Эша. Они посмотрели друг на друга и разразились хохотом. За соседним столиком тоже кто-то хохотал. Послышался дребезг, и повернув голову, Эша увидела распростертую на полу официантку с подносом. Это было довольно смешно, но смеяться над этим было некогда. Ее все так же продолжали разбирать на квадратики.
Р-раз - и совсем разобрали!
* * *
Застонав, Шталь, не открывая глаз, пошарила перед собой и нащупала чью-то ногу. Дернула ногами, но нащупанная нога не шелохнулась - значит, нога была не ее. Глубоко вздохнув, она пошевелилась, приоткрыла один глаз и одновременно поняла сразу несколько вещей: во-первых, она была все той же неразобранной Шталь, во-вторых, она лежит носом в пол, в третьих, нога, которую она держит, определенно мужская, в-четвертых, ее собственная щиколотка ноет, будто в нее вцепились чьи-то зубы, и в-пятых, все очень плохо.
- Господи, и почему именно квадратики? - пробормотала Эша, отпустила неизвестную ногу и ощупала свою голову, потом, морщась, приподнялась и села. При этом совсем рядом что-то громко брякнуло - тяжелый, металлический звук. Тряхнула головой и открыла глаза окончательно. Всюду вповалку лежали люди, некоторые из них слабо шевелились. В воздухе висел странный, едва уловимый запах, и Эша машинально зажала рот и нос ладонью. Неподалеку кто-то шумно завозился, и она вновь услышала металлическое бряканье.
- Эша! - жалобно сказали где-то в центре зала, и Шталь, вскочив, метнулась на голос, но на полпути что-то вдруг дернуло ее за щиколотку и с размаху швырнуло обратно на пол. Эша едва успела выставить перед собой руки, машинально подумав, что все травмы, которые она может сейчас получить, будут считаться полученными во время отдыха, и Ейщаров ей их не компенсирует.
Все в порядке, я еще Эша Шталь.
Повернувшись, она поискала глазами виновника ее падения, и обнаружила, что щиколотку ее правой ноги накрепко охватывает широкий металлический браслет, от которого тянется длинная и довольно толстая цепь и исчезает в стене за краем драпировки. Схватившись за нее, Эша свирепо рванула изо всех сил, но единственное, чего она добилась - это чуть не содрала кожу на пальцах и ладони. Она подергала браслет - он сидел, как влитой. Она резко дернула ногой, цепь издевательски брякнула, суставы хрустнули, и у Шталь мгновенно пропало всякое желание повторять этот опыт. Тогда, решив обрушить свой праведный гнев на цепь чуть позже, она позвала Севу, и тот немедленно откликнулся, с бряцаньем выползая из-за дивана:
- Я тут! Эша, что происходит?! Это что - часть праздника?
- В приглашении это не было указано, - Эша двинулась навстречу на четвереньках, остановившись почти сразу же, в этот момент закончилась и цепь Севы. Длины цепей хватило лишь на то, чтобы пожать друг другу руки. - Елки, мы часом не угодили в гостиницу для садомазохистов?! Ладно, Сева, без паники...
- Вот когда говорят "без паники", тогда и начинается основная паника, - относительно спокойно сказал Сева, садясь и растирая ногу. - Что будем делать?
- Ты, случайно, не умеешь заодно говорить и с цепями?
- Увы, нет. Хм, попасть в плен дважды за неделю - это перебор.
- Я тоже не люблю излишеств, - согласилась Эша и вытянула шею. - Твоя цепь достает до нашего столика?
- Твой телефон исчез, если ты об этом. Я уже посмотрел.
- Тогда давай подождем реакции населения. Васильков?
- Нет, - сказал Сева, подергивая свою цепь и криво улыбаясь.
Реакция населения не заставила себя ждать. Вскоре все остальные пришли в себя, и ресторан заполонили крики, ругань, грохот и громкое бряканье цепей. Большинство немедленно напустилось на администраторшу, прикованную тут же, та вскочила и, оглашая воздух протестующими криками о том, что ей совершенно ничего не известно, попыталась было убежать. Трое, которые были прикованы неподалеку от нее, кинулись следом, намереваясь получить объяснения методом физического убеждения. Разумеется, никто не убежал дальше, чем позволяла цепь, но в результате их перемещений и толкотни все четыре цепи настолько запутались, что обе стороны временно прекратили прения и с мрачным видом принялись распутываться, то и дело злобно переругиваясь. Девушка в шортах с истеричными воплями дергала за свою цепь, а самый толстый из ее спутников, прикованный в углу возле часов, свирепо кричал, чтобы она прекратила. Две женщины ругались сквозь слезы, еще одна добралась до стены и ковырялась вилкой в отверстии за драпировкой, куда уходила цепь. Плешивый мужчина снял с ближайшего к нему столика тарелку с бутербродиками, слизал со всех икру, соскреб сливочное масло и принялся деловито натирать им свои кандалы, громко вопрошая, не стоит ли у кого на столе что-нибудь с подсолнечным маслом. Прочие пока просто дергали цепи и браслеты и ругались в пространство. Подвыпившая пара отнеслась к происшедшему наиболее философски - прикованная рядышком, она добралась до своего столика и продолжила пить. Шталь невольно захотелось последовать их примеру, даже несмотря на то, что у нее зверски болела голова. Она быстро пересчитала прикованных. Все, кто раньше находился в зале, были в наличии, к ним прибавилась администраторша и официантка. Гостиничной охраны, повара и прочего персонала видно не было - либо они были прикованы в другом месте, либо еще как-то обездвижены, либо сами все это и устроили. Последнюю версию, озвученную вслух, администраторша с негодованием отвергла.
- Да вы что?! Да никогда!
- Наверное, их всех убили, - предположила официантка, что немедленно привело большинство женщин в зале в самое удручающее расположение духа.
- Телефон есть у кого-нибудь? - спросила Эша.
Выяснилось, что теперь телефонов нет ни у кого. Так же ни у кого не было ни молотков, ни специальных отмычек, ни карманной газовой горелки, ни прочих приспособлений для избавления от оков. Официантка сказала, что телефон есть за стойкой. Но ни одна из цепей не оказалась настолько длинной, чтоб ближайшим прикованным удалось дотянуться до стойки хотя бы пальцем. Полный мужчина, сидевший неподалеку от напольных часов, начал отчаянно ругаться и угрожать хозяевам цепей скорой и страшной расправой, потому как они совершенно себе не представляют, на кого посягнули. Шталь, внимательно слушавшая список угроз и возможностей, не удержалась:
