Юрий Петухов - Сатанинское зелье (сборник)
— Все?!
— Конечно, все! Чего тут голову ломать… — существо поглядело на Сашку и осеклось, — хм-м, впрочем, голова тут не причем, каждый как может, так и существует. Ежели нравится жить с одной головой — так и живи себе, мы не против! Надо только без шуму, гвалта и без всяких непрошенных вторжений! Да еще вот так, чтоб как из пушки прям!
— Извиняюсь! — ответил Сашка невежливо и грубо.
— Да теперь-то уж чего виниться! Теперь лежи себе, да глазей! А хошь, я тебя обратно закину!
— Как это?! — Внутри у Сащки все перевернулось, появилась надежда. У него даже голос задрожал.
— А вот как!
Существо ухватило своей лапищей Сашкину голову, сжало гибкими и сыроватыми пальцами словно какой-нибудь апельсин или яблоко. Размахнулось.
— Сто-ой! — завопил Сашка.
— Чего это? — удивилось существо.
— Вы мне сначала все объясните, как да что! А потом уже будем возвращаться… — прохрипел Сашка. Он теперь смотрел прямо в лиловые глаза — существо поднесло его голову к своей морде. Вид у него был неприятный и жутковатый. Но Сашка и глазом не моргнул — в гостях надо было вести себя подобающим образом.
— А чего тут объяснять-то? — удивилось существо. — Вот щас как швырну в стенку, так и выскочишь сразу, где положено, чего тут разговоры-то разговаривать?!
Сашка не дал ему и секунды на размышления, сомнения.
— Нет! — выкрикнул он. — Давайте погодим немного!
Не хотелось Сашке во второй раз пробовать собственной башкой крепость кирпичной стены. Да и представил он, как влетит вдруг его голова сейчас в Светкину комнату, как завопит она, а то и в обморок грохнется! Мало ей, что ли, его безголового тела у батареи?! Там сейчас, небось, уже и санитары, и следственная бригада, и отпечатки снимают, и понятые через плечи заглядывают… и тут вдруг его башка влетает! Нет, погодить надо было непременно!
— Вы мне хоть малость о себе поведайте, прошу вас, перед расставанием, ведь такая встреча, такая встреча! — залебезил Сашка.
— А какая встреча такая? Дело обыденное! — ответило существо.
— Как это?! Ведь первый контакт двух миров! — завопил Сашка.
— Это кому как, — вяло просоиело существо, — нам все эти ваши дела уже надоели порядком, скукотища жуткая, хоть бы сменили чего!
— Так вы нас видали раньше?!
— И раньше, и позже, мы вас по-всякому видали! Это у вас там телевизоры и всякая такая мура, а у нас нету ничего, только на вас-то и глазеем… — Существо особо горестно вздохнуло. И выдало замогильным шипом: — Все вы нам настроение портите только! Эх, и безрадостное же зрелище!
Сашка был поражен. За ними наблюдают… да чего там, всегда наблюдали, следили! А они как младенцы-несмышленыши! Они-то и не подозревали! А может, врет?
— Не-е, правда! — проговорило существо, угадывая мысли. Тошно нам на вас глядеть, тошно и противно, вот что я скажу!
Сашка вдруг обиделся, взъярился.
— Тошно, так и не смотрите! — заявил он довольно-таки строго, позабыв про дипломатичность.
Существо сжало его голову еще сильнее, поднесло к самым глазам, заглянуло в Сашкины глаза. И тому показалось, что существо это сейчас проникло внутрь его мозга, читает там что-то, самому Сашке не ведомое, срезает слой за слоем заложенное на всех уровнях сознания, подсознания и надсознания, срезает и тонюсенькими ломтиками перекладывает в свой мозг. Но ответило существо сразу:
— Как же не смотреть?! Мы не можем не смотреть! У нас зрение такое!
— Поня-ятненько-о, — протянул Сашка. Ни черта ему не было понятно.
— У нас один недостаток, — пожаловалось вдруг существо, видим мы только ваше прошлое и будущее во всех направлениях. А вот сего мига, настоящего, — не дано нам узреть! Может, это и к лучшему?!
Сашка пропустил большую половину мимо ушей. Уцепился за одно:
— Как это — во всех направлениях?
— Проще пареной репы! — разъяснило существо. — Ведь каждый поступок влечет за собою цепь других, так? А если там, скажем, человек поступает по-другому, что происходит?
— Что?
— Вся цепочка изменяется. Все складывается в общих рамках развития, но иначе, понял?
Сашка на вопрос не ответил. Но задал свой:
— И сколько может быть таких направлений?
— А сколько хочешь!
— Вот это да-а! — выдохнул Сашка. Ему вдруг показалось будто все можно переменить, все можно вернуть к лучшим денькам, к прежнему. Он поверил…
— Хошь, прошлое покажу? — поинтересовалось существо, подбрасывая Сашкину голову на ладони как волейбольный мяч.
Сашке не очень-то нравилось подобное обращение, но он терпел. В чужой монастырь не суйся со своими обычаями.
— Нет, не надо, и так видал, — ответил он. — Мне бы будущее!
— Какое?
— Ну-у… — Сашка не сразу сообразил, какое именно ему будущее нужно. — Да какое-такое?! Ну, то самое, которое должно было быть по цепочке-то по этой вашей.
— Понятно, — существо положило Сашкину голову на пол, отодвинулось, приподнялось на задние лапы — они оказались совсем короткими, раза в три короче передних. — Тут надо все четко выверить! Та-ак, лежал ты тут, это у нас до миллиметрика, та-ак-с, направление было задано такое, значит, тридцать восемь градусов… двенадцать минут… секунды, угол… прицельная щель, та-ак-с, все точнехонько. Все! Приготовились! На сколько обзор давать?!
— Как это? — не понял Сашка.
— Ну, стало быть, на сколько погружение в будущее и осмотр его?
Сашке стало страшновато. И он не решился на большой срок.
— Одной минуты за глаза хватит! — сказал он с искусственной бодростью.
— Минута, так минута! Значит, зададим начальный импульс послабже, вот и всех делов-то! Начали!
Существо отошло на три шага, качнулось, подлетело к Сашкиной голове и с такой силой пнуло в нее своей корявой лапищей, что голова футбольным мячом ударила в невидимую стену, но не отскочила от нее, а напротив, пробила! Сашка ослеп от яркого света, все замелькало, закрутилось перед глазами, замельтешило.
Он не сразу понял, куда попал и что происходит. А когда понял, ему и вовсе стало плохо. Огромным усилием воли он заставил себя смотреть, слушать — ведь всего минута была в его распоряжении.
Он сам, а точнее, его невидимая голова, висела над стоящими в огромной комнате людьми, висела эдакой люстрой. А люди стояли вокруг гроба. В гробу лежал он сам, Сашка, убранный цветами, лентами, прочей мишурой, лежал бледный, но отнюдь не безголовый — наоборот с самой настоящей головой, напомаженным лицом, подкрашенными губами… Смотреть было и впрямь тошно. Но Сашка смотрел.
Над гробом рыдала мать, стоял хмурый отец, чуть дальше друзья, товарищи, сослуживцы, родственники, знакомые и вовсе не знакомые люди.
