Стефани Майер - Рассвет
– Добро пожаловать, Чарли! – пригласил он с подобающим смущением. Ведь предполагается, что мы в Атланте, в карантине. Чарли уже знает про обман.
– Приветствую, – натянуто ответил он. – Где Белла?
– Я здесь, пап!
Плохо! Голос не получился. И воздух пришлось потратить. Я судорожно глотнула еще, пока запах Чарли не успел просочиться в комнату.
Судя по недоуменному выражению папиного лица, голос вышел совсем мало похожим на прежний. Наконец его взгляд наткнулся на меня. Глаза тут же расширились от изумления.
Череду сменяющих друг друга чувств я прочитала безошибочно.
Потрясение. Неверие. Боль. Потеря. Страх. Злость. Подозрение. Снова боль.
Я прикусила губу. Надо же. Кусать гранитной твердости кожу вампирскими клыками гораздо больнее, чем мягкие человеческие губы моими прежними зубами.
– Это ты, Белла? – прошептал папа.
– Угу. – И сама дернулась от мелодичного, как перезвон «музыки ветра», голоса. – Привет, пап.
Он набрал воздуха в грудь, чтобы не потерять равновесие.
– Здрасте, Чарли, – позвал Джейкоб из дальнего угла. – Как вы?
Чарли возмущенно покосился в его сторону, вздрогнул от воспоминания и снова посмотрел на меня в упор.
Потом медленными шагами пересек комнату и остановился в метре от меня. Его обвиняющий взгляд на секунду метнулся к Эдварду. С каждым ударом папиного сердца меня окатывала идущая от него теплая волна.
– Белла? – все еще не верил он.
Я постаралась убрать из голоса колокольчики.
– Да, кто же еще.
Он стиснул зубы.
– Прости, пап.
– С тобой все в порядке? – сурово поинтересовался он.
– В самом что ни на есть, – заверила я. – Здорова, как лошадь.
Все, конец запасам кислорода.
– Джейк говорил, что… по-другому нельзя было. Что ты лежала при смерти, – произнес Чарли, явно не веря ни единому слову.
Обратившись в сталь, я сосредоточила все мысли на теплом тельце Ренесми в моих руках, прижалась покрепче к Эдварду для поддержки – и сделала глубокий вдох.
Запах Чарли показался мне сгустком пламени. И ладно бы только боль… Я плавилась от жажды. Вкуснее этого запаха и представить нельзя. Куда лучше, чем неизвестные туристы на лесной тропе. Да еще стоит в паре шагов от меня, источая аромат горячей соленой влаги.
Но я не на охоте. А это мой родной отец.
Эдвард понимающе сжал мне плечи, а Джейкоб посмотрел с другого конца комнаты виноватым взглядом.
Я постаралась собраться, сделать вид, что не чувствую никакой боли и жажды. Чарли ждал ответа.
– Джейкоб сказал правду.
– Значит, вы все заодно? – обиженно буркнул папа.
Главное сейчас, чтобы в моем незнакомом лице он сумел прочитать сожаление и раскаяние.
Уткнувшаяся мне в волосы Ренесми засопела – папин запах достиг и ее носа. Я прижала малышку еще крепче.
Чарли перехватил мой обеспокоенный опущенный взгляд.
– Ухты! – Злость тут же исчезла, оставив только изумление. – Так это она? Приемыш, про которого рассказывал Джейкоб?
– Моя племянница, – без тени смущения пояснил Эдвард. Наверное, решил, что надо как-то объяснить вопиющее сходство между ним и Ренесми. Кровные узы, вполне логично.
– Я думал, у тебя никого не осталось, – подозрительно молвил Чарли.
– Родителей я потерял. А старшего брата усыновили, как и меня. Больше я его не видел. Меня нашли органы опеки, когда брат с женой погибли в автокатастрофе, и девочка осталась круглой сиротой.
Складно у Эдварда получалось. Ровный голос, необходимая доля непринужденности. Мне до таких высот расти и расти.
Ренесми украдкой выглянула из-под завесы, потянув носом воздух. Взмахнула длинными ресницами, посмотрела застенчиво на Чарли и снова спряталась.
– Она… она… что уж тут, просто красавица!
– Да, – согласился Эдвард.
– Но ведь и ответственность какая! Вы сами-то едва на ноги встали.
– А разве можно было иначе? – Эдвард мимолетным движением провел пальцами по щеке Ренесми и едва заметно прижал палец к губам – не забывай. – Вы бы отказались от нее?
– Хм-м. Эх. – Чарли рассеянно покачал головой. – Джейк говорит, ее зовут Несси?
– Нет! – пронзительно взвизгнула я. – Ее зовут Ренесми.
Чарли снова перевел взгляд на меня.
– А ты что на этот счет думаешь? Не лучше было бы Карлайлу и Эсми…
– Она моя, – перебила я на полуслове. – Она мне нужна.
Чарли нахмурился.
– Хочешь сделать меня дедушкой? Так рано?
Эдвард с улыбкой парировал:
– Карлайл ведь тоже дедушка.
Чарли недоверчиво покосился на Карлайла, по-прежнему стоящего у входной двери, – вылитый брат Зевса, только моложе и прекраснее.
– Спасибо, утешили! – фыркнул папа и расхохотался. Потом снова посмотрел на Ренесми. – Да, она, конечно, загляденье. – На меня повеяло его теплым дыханием.
Ренесми потянулась на запах, отбросив завесу моих волос, и впервые открыто встретилась глазами с Чарли. Папа ахнул.
Я знала, что он видит. Мои глаза. Точно такие же, как у него. На прекрасном лице малышки.
Чарли чуть не задохнулся. Шевеля трясущимися губами, он считал в уме. В обратном порядке, пытаясь втиснуть девять месяцев в один, увязать все воедино. Только упрямые факты никак не желали увязываться…
Поднявшись, Джейкоб подошел и похлопал Чарли по спине. Что-то шепнул ему на ухо – Чарли, конечно, не знал, что мы все равно слышим.
– Помните, «меньше знаешь, крепче спишь». Все в порядке. Даю слово.
Чарли сглотнул, медленно кивая. А потом, сверкнув глазами, сжал кулаки и шагнул к Эдварду.
– На знание не претендую, но враками сыт по горло!
– Простите, – невозмутимо ответил Эдвард. – Официальная версия вам сейчас гораздо полезнее правды. Если хотите остаться с нами, другие версии значения не имеют. Только так можно защитить Беллу, Ренесми – и всех нас. Ради этого можете вы поступиться принципами?
Комната напоминала пантеон – все застыли, как статуи. Я скрестила ноги.
Чарли посопел и перевел возмущенный взгляд на меня.
– Могла бы заранее предупредить, дочка.
– Думаешь, было бы легче?
Нахмурившись сперва, он опустился на колени рядом со мной. Я чувствовала, как в жилах на шее струится теплая кровь. Как она пульсирует.
То же самое чувствовала Ренесми. С улыбкой она протянула к Чарли розовую ладошку. Я поспешно дернула ее на себя. Тогда Ренесми прижала другую ладонь к моей шее, показывая мне лицо Чарли. И тут я убедилась: Ренесми отлично поняла все, что говорил Эдвард. Жажда возникла, и в том же мысленном эпизоде малышка от нее избавилась.
– Ух ты! – разглядев идеально ровные зубки, изумился Чарли. – Сколько ей?
– М-м…
– Три месяца, – пришел на помощь Эдвард, а потом поправился: – То есть размером с трехмесячную. В чем-то она взрослее, а в чем-то, наоборот, не дотягивает.
