Дмитрий Суслин - Больница скорой помощи
И все-таки они оставались мертвецами.
Уж отличить мертвых от живых Сергей еще мог.
– И это твой легион? – спросил он отца.
Тот уловил в его голосе насмешку и насторожился.
– Они тебе не нравятся? – спросил он. – Но ведь это твои будущие подданные.
– Так вот какое ты мне предлагаешь царство, – в голосе Сергея появился неприкрытый сарказм. – Мир, набитый мертвецами? Спасибо. Я всегда мечтал об этом!
– Глупец. Ты думаешь, что живые люди так сильно отличаются от этих? Они же точно также жрут друг друга, как и эти.
– Немного они все-таки отличаются. – Сергей сказал это, и вдруг по его лицу пробежала тревога. Он вспомнил про Валю с Димкой. И сразу остановился. – Подожди.
Отец остановился.
– Где Валя? Где Дима? Их, что тоже они…?
– Успокойся. Твоя девица оказалась прыткой. Она наплевала на тебя и сбежала сразу, как только тебя убили. Вместе с мальчишкой. – В голосе отца прозвучала неприкрытая злость.
Сергей облегченно вздохнул.
– Слава Богу!
– Не говори так! – вдруг диким голосом закричал отец. Он почернел от гнева и глаза его вспыхнули красным светом. – Не тебе произносить это имя.
– Да не мне, – согласился Сергей. – Мое дело маленькое. Отрезать голову младенцу и стать повелителем мира. Да? – Он усмехнулся. – Хотя почему маленькое? Не такое уж оно и маленькое. Раз ты сам этого не можешь сделать, и никто из них не может сделать? Не так ли? Значит, все теперь зависит от меня? А если я не захочу?
– Ты опять начинаешь?
– Ты зря выпустил Валю, – сказал Сергей. – Ведь я люблю ее. А ты не задержал ее для меня. Как же я теперь без нее?
– Ты увидишь ее очень скоро!
– Когда ее сожрут эти? Накинутся на город и сожрут ее вместе со всеми? Нет, такая Валя мне не нужна. Если бы ее сожрали, то у меня бы уже не было выбора. А теперь есть. Зря ты ее отпустил. Я передумал.
Сергей повернулся и зашагал обратно. Отец мелким униженным шагом побежал за ним.
– Ты не можешь этого сделать! У тебя нет выбора! Ты хочешь в Ад?
– Почему бы и нет? Ведь в Рай мне уже никогда не попасть.
Мою душу Господь потерял навеки. В споре с дьяволом.
– Не тебе судить об этом споре, ничтожество! Это мой спор! Мой. И я его выиграю! – устало произнес отец.
– Ты его уже давно проиграл, – почти не обращая на него внимания, Сергей продолжал идти. Вдруг он остановился. – Что это? – спросил он вдруг своего спутника и указал пальцем на две тоненькие трубы, идущие по потолку коридора, в который они вошли.
– Газопровод, – по инерции ответил тот.
– Нет, это не газопровод. Это возможность все изменить, – ответил Сергей. – Это здание нуждается в подогреве.
– Что ты собираешься сделать?
– Маленький пожар. Хотя почему маленький? Большой мировой пожар. Я его раздую.
– Не делай этого! Огонь не подвластен тебе. У тебя ничего не получится.
– А это мы сейчас увидим, господин Мефистофель. Все-таки вы меня многому успели научить.
И он руками отодрал трубу от потолка и сломал ее, словно она была из гнилого бамбука. Тугой струей из нее вырвался газ. Сергей пошел дальше. Отец за ним.
– Не делай этого, безумец! – кричал он. – Ведь это и твой конец. Ты тоже сгоришь. Неужели ты не хочешь жить?
– Хочу. Но тот мир, что предлагаешь мне ты, мне не подходит. Он слишком скучен.
В другом коридоре Сергей нашел еще одну трубу газопровода и тоже ее сломал.
– Вот пожалуй и все. Осталось только призвать очистительный огонь белой магии.
Отец стал менять облик. Лицо его расплылось, словно восковая свеча и потеряло очертания.
– Я понял, что ты просто обманывал меня. Ты вовсе не мой отец и никогда им не был. Просто внушил мне эту глупость и все. На самом деле у тебя нет никакого лица. Так, пустое место. Даже не свиное рыло.
Сергей стал щелкать пальцем правой руки.
– Зачем ты это делаешь? – спросило его существо, которое все это время притворялось его отцом.
Сергей усмехнулся.
– Так просто. Из вредности. Не подумай, что я такой великий праведник, святой. Хочу стать мучеником. Нет. Вовсе не это. Я просто не хочу, чтобы ты выиграл этот спор. Такой вот я подлый. И знаешь, больше всего мне сейчас хорошо от осознания того, что ты будешь знать, что ты проиграл не потому, что люди стали добрее и умнее, что они стали праведниками и живут по божьим заповедям. Нет, в этот раз, ты проиграл потому, что люди наоборот гадкие и низменные существа. Такие, как я. Я ведь сейчас просто тебя, говоря современным сленгом, кину! Да, да! Сделаю то, чему ты всегда учил людей и чего от них добивался. И теперь твои заповеди обратились против тебя. Так, что возвращайся в ад. И там мы с тобой встретимся.
Молодой человек еще раз щелкнул, и несколько вылетевших из его пальцев искр брызнули в воздух, наполненный газом.
Взрыв получился мощным.
– Вот видишь, – сказал Сергей своему злому гению, – из меня мог бы выйти отличный колдун.
Затем тугие струи пламени объяли их обоих, поглотили и набросились на все, что может гореть.
Через десять минут Больница Скорой помощи была объята пожаром. Все корпуса горели так, словно они были сделаны не из кирпича, а из картона, даже панельные здания плавились как воск, и пламя от них поднималось к небу. В нем гибли те, кто попытался вернуться к жизни. Больница оживила их, но она же стала и их смертельной ловушкой, потому что некому, оказалось, выпустить их на свободу в мир живых людей.
12
Схватки продолжались наверно минут сорок. Но Жене это время показалось вечностью. Вечностью мучений и терзаний. Вечность между жизнью и смертью.
«Когда же начнутся роды?» – думал Женя. Он уже ждал их как избавления от всего этого. Ждал их и одновременно смертельно боялся. Боялся, что это произойдет. Как он поведет себя? Сможет ли помочь? А что, если это будет конец?
Он ни на шаг не отходил от Маши и держал ее за руку. Один раз в перерыве между схватками Маша даже сказала:
– Ты, знаешь, а ведь об этом многие мечтают.
– О чем?
– Рожать вместе с мужем.
– А ты? Ты мечтала?
– Да. Но это было невозможно, и я старалась об этом не думать.
– Вот видишь, это оказалось возможным. Только вот еще бы врача рядом иметь.
– С тобой мне никто не нужен.
А потом начались роды. И опять Жене показалось, что Маша умирает. Потому что она вдруг с криком приподнялась. Вены на ее шее вздулись, глаза широко открылись, зубы застучали, и она прокричала:
– Мама! Мамочка!
«Как в „Семнадцати мгновениях весны“», – подумал Женя.
