Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)
— Смотри на меня! — приказал Чернонд тихо, хотя Володя и так не сводил с него испуганных глаз.
Голова вдруг ужасно заболела, особенно виски заломило, и перед глазами все померкло, а потом темнота разошлась — и Володя увидел… вертолет!
Тот самый, на котором они летели. Люди в форме МЧС бродили вокруг, и дед, мрачный, похудевший, с отчаявшимся хмурым лицом, стоял рядом с одним из них и что-то говорил ему, словно убеждал в чем-то.
— Дед! — заорал Володя — и все исчезло, остался только он, сжимающий в руках туесок, и стоящий напротив Чогграм.
Володя заметался, оглядываясь — нет, это было только видение. Одно из тех наваждений, на которые такой мастер шаман Чернонд!
— Ты видишь, я могу проникать в твои страхи и в твои самые заветные желания, — сказал Чернонд. — И я знаю, где находится летающее и рычащее существо, которое носит в своем чреве людей другого племени. Эти существа иногда появляются над тайгой — и тотчас исчезают. Наверное, их небесные тропы иногда пересекаются с нашими тропами… Но я великий шаман Чернонд! И я могу с помощью своих камланий прослеживать их путь. Я знаю, куда ты стремишься, и могу отвести тебя на Восточный склон. Только ты должен мне кое-что отдать…
У Володи пересохло в горле.
Еще вчера он радостно закричал бы: «Веди! Скорей веди меня туда!»
Но те двое суток, которые он провел в тайге, не прошли бесследно.
— Я тоже кое-что знаю, — тихо сказал он, исподлобья глядя на Чернонда. — Я знаю, чего ты хочешь. Тебе нужно, чтобы я отдал вот это? — Он слегка качнул туеском, который держал в руке.
Меж нависших прищуренных век Чернонда словно молния блеснула!
Он слегка кивнул.
— Но зачем? — зло спросил Володя. — Неужели ты не пробовал раньше икры? За всю жизнь ее еще не наелся? Да у вас в юртах целые бочки стоят с икрой, я сам видел! Или… ты хочешь довести до конца начатое?
Чернонд недоумевающее поднял брови:
— Что это ты лепечешь, оборотень? Что я хочу довести до конца?
— Ты ведь нарочно бросил дохлую касатку близ селения Куги-Рулкус, чтобы люди оголодали, чтобы склонились перед тобой и отдали Иту в жены, да? И теперь не можешь угомониться, тебе невыносимо, что у них будет добыча, будет еда… Ты хочешь держать в руках жизнь и смерть всех людей — но это подло и жестоко! Это какой-то фашизм! Понимаешь?
Вряд ли Чогграм мог понять, что такое фашизм, но смысл Володиных слов он отлично понял, и такая злость исказила его лицо, что Володя попятился.
И вовремя, потому что Чернонд резко вытянул руку — и змеиная голова вылетела из его рукава! Но теперь у змеи были фосфоресцирующие паучьи жвала, из морщинистого смуглого туловища ее тянулись еще две паучьи конечности… в тех самых омерзительных паучьих «рукавичках».
И этот чудовищный, парализующий страхом гибрид неумолимо придвигался к Володе, заставляя его пятиться. Он не оглядывался, но догадывался, к чему приближается, что у него за спиной. Сухое дерево, покрытое острыми, как ножи, смертельно-острыми сучьями!
«Это все призраки, — твердил он себе, — наваждения!» Но в утешительные слова верилось слабовато.
— Отдай… — просвистела змеиная пасть.
— Отдай… — клацнули жвалы.
— Отдай! — крикнул Чернонд.
У Володи задрожали руки, а пальцы похолодели так, что он уже не владел ими. Да они же вот-вот сами разожмутся и выпустят ручку туеска!..
И в это мгновение далекий звук достиг его слуха. Сначала это был жалобный плач, словно потерявшийся котенок или щенок звал свою мать, но постепенно в него вплетались грозные нотки, и вот уже он напоминал рычание стаи волков, а может быть, даже тигров!
Змея отпрянула от лица Володи, и неодолимая сила, толкавшая его назад, враз ослабела.
— Твой брат… — просвистела змея голосом Чернонда. — Твой брат погубил мою любимую Хонглик! Рано или поздно он погубит и тебя! Ты никогда не вернешься в свое племя! Железная птица умчалась без тебя!
И Володя вдруг увидел, как понурый, вдвое постаревший и еще больше поседевший его дед, поддерживаемый двумя людьми в форме МЧС, поднимается в кабину вертолета. Дверца захлопнулась… Начал вращаться винт…
— Нет! — закричал Володя. — Нет! Подождите меня!..
Страшное видение рассеялось.
Он стоял один в тайге. Чернонд, змея и паук исчези. Туесок был крепко прижат к груди.
Да зачем ему нужен этот туесок?! Да вот он сейчас как выбросит эту ерунду, из-за которой лишился возможности вернуться! Что ему до каких-то…
Володя не успел додумать.
— Это ты звездный человек? — послышался за его спиной тихий голос.
Володя порывисто обернулся.
Перед ним стояла девочка. Да, обыкновенная девчонка. Две косы, длинные узкие глаза, круглое лицо с маленьким ртом. Она была вообще-то довольно хорошенькая… Высокая такая, ростом, наверное, с Володю, одетая в халат из тускло мерцающей материи. Смотрит внимательно, заботливо. Волосы у нее черные, блестящие, как лакированные, в косы заплетены гладенько-гладенько! Ресницы пушистые, длинные. А платье ее как-то чудно шелестит, будто само с собою шепчется. Да оно, никак, из рыбьих перламутровых кож сделано! И по подолу малюсенькими ракушками украшено. Красиво!
— Тебя зовут Во-ло-дя? — забавно, как Унгхыр, растягивая его имя, спросила девочка.
И тут же он догадался, кто перед ним.
— Да. А ты — Итаврид, Ита — Загадка?
Девочка кивнула, не сводя с него глаз.
— Значит, Унгхыр, эта добрая бабуля, тебя нашла?
— Нашла. А еще раньше к нам в селение пришел деревянный чингай, и его стружки инау сообщили, что шаман желает нам зла. Мы с отцом сразу на нарты еду, оружие погрузили и ушли из селения на побережье. Зачем из-за нас другие должны бояться? Пусть Чернонд нас теперь поищет! А потом пришла Унгхыр и сказала, что тебя унес унырк, но она верит, что ты спасешься, потому что у тебя есть брат среди лесных людей.
Володя слегка кивнул. Говорить о чогграме не хотелось: не шли из памяти шамана слова о том, что «брат» когда-нибудь и его погубит… К тому же вдруг испугается Ита, убежит — куда он тогда денется? Но она взяла его за руку:
— Пойдем к отцу.
И они пошли по тайге.
Зубы чогграмов
Уж как обрадовалась Володе Унгхыр! Она обнимала его и быстро, мелко чмокала в макушку, что-то ласково шепча, поглаживая его взъерошенные волосы. И Володя обрадовался. У него даже немного на душе стало легче! Он прижимался к Унгхыр, как будто это была его родная баба Люба, которая жила в Нижнем Новгороде, или бабушка Саньпак, к которой, в Прибрежное, он так и не долетел…
И теперь уже не долетит?.. Неужели Чернонд сказал правду?!
