Трой Деннинг - Безумный бог
- А что потребуется для обращения в новую веру? - спросил я. От этих слов грудь сжало холодом, но это лишь придало мне решимости. - И как скоро его можно будет осуществить?
- Как только ты признаешься. - Физул улыбнулся. - Правда и будет твоим спасением.
- Правда? Я ведь уже сказал тебе правду! - Я был бы рад солгать ему, чтобы умаслить, но заклинание Мистры не позволило. - А ты швырнул меня в угрёвую ванну!
- Да. А теперь ты должен рассказать, зачем Кайрик прислал тебя сюда.
- Но он меня не присылал! Единственный прочел собственную книгу и теперь окончательно спятил! Он считает себя таким же великим, как Эо, и ждет от остальных богов, что они станут подчиняться его воле, поэтому он требует, чтобы я принес ему «Кайринишад», и тогда он будет править миром по-своему! - Мне на грудь навалилась невыносимая тяжесть. Я едва не задохнулся, руки и ноги у меня свело от холода, и я по своей глупости еще больше преисполнился решимости убедить Физула, что говорю правду. Я провел рукой по своему рыхлому телу.- Ты только взгляни на меня. Я вовсе не герой! Когда я все-таки нашел «Кайринишад», то даже не смог поднять том, а Единственный тем не менее грозится отдать меня на суд Келемвара, если я не сумею выполнить его приказ. - Мне пришлось сделать паузу, хватая ртом воздух, так как теперь мне казалось, будто на моей груди стоит по меньшей мере верблюд.- Прости меня, о Гейзер Милосер… э-э… Грозн… э-э… ой-ой-ой!
Заклинание Мистры не позволило мне произнести должные слова раболепия. Тогда я схватил край робы Физула и поцеловал как безумный, но Верховный Тиран по-прежнему смотрел на меня с подозрительным прищуром. Потом он поднял меня с пола, словно пустой мешок, и снова швырнул в лохань. Верблюд на моей груди превратился в слона. Мое тело обвил огромный угорь, но я не потерял сознания сразу, как в прошлый раз; сейчас я почувствовал, как скользкие твари утягивают меня под воду. Я едва успел высунуть лицо и сделать несколько глотков воздуха, прежде чем снова опуститься на дно. В запястье мне впилось что-то твердое и острое, затем мои глаза закатились, и я больше ничего не чувствовал.
Когда я очнулся, прошло, наверное, несколько секунд, не больше, так как Верховный Тиран успел только вывалить мое тело на пол и как раз вынимал крюк из цепи моих наручников. Кайриково сердце по-прежнему вело себя так, словно на моей груди расположился слон. Мои мускулы подрагивали, в ушах звенело, а на языке был привкус миндаля, но видел я гораздо лучше, чем после первого окунания.
Физул потыкал в меня крюком:
- Ты должен признаться,
- Признаю, что ты мешок мочи, вышедшей через гнойную дырку, какой и является рот Йахту Звима! - Раз он не желал слушать правду, что еще мне оставалось, как не вернуться к первоначальному плану? - Когда пройдет Год Кровавой Бойни, твой бог будет выносить горшки во Дворце Вечности, а тебе достанется чистить кладовки!
Невыносимый груз тотчас исчез с моей груди, и я понял, как был слеп, что искал спасения у какого-то другого бога, а не у Кайрика. Только Кайрик был божеством моего сердца, и другой судьбы мне не дано, как та, которую он предначертал. Я мог благоденствовать лишь в тени его величия или погибнуть во тьме, отвергнутый им!
Как глупо было думать, что можно избежать своей судьбы. На меня напал приступ хохота, ибо я почувствовал себя таким же идиотом, как любимый шут калифа, а уж тот всегда умел рассмешить меня до колик.
Физулу, однако, было не до смеха. Он наклонился, схватил меня за наручники и поднял с пола, после чего взглянул мне в глаза убийственным взглядом.
- Почему ты пытаешься разозлить меня? - Он жарко задышал мне в лицо. - Неужели Кайрик так извратил твой разум, что теперь тебе нравится все это?
С этими словами он швырнул меня обратно в лохань с угрями.
Я сразу перестал смеяться. Скользкие твари обвили меня со всех сторон, и снова их жуткая магия прожгла мою каждую косточку. В ушах зазвенело, руки и ноги свело судорогой, зубовный скрежет отдавался в черепе, но я так и не лишился сознания. Это было не таким уж благом, как могло бы показаться, ибо, если не считать бесконтрольной дрожи, я не мог шевельнуть ни ногой, ни рукой. Угри утянули меня под воду. Раскрыв от ужаса глаза, я наблюдал, как пузырьки из моего носа поднимаются вверх; так я пролежал несколько минут, парализованный ужасом, отрезанный от воздуха. Тем не менее каждый раз, когда потребность сделать вдох перебарывала меня и я невольно открывал рот, голова неизменно выныривала из воды; благодаря милосердию Тира мои легкие наполнялись воздухом, после чего я вновь проваливался в ад, устроенный мне Физулом Чембрюлом.
После того как я вынырнул в четвертый или в пятый раз. Физул подцепил мои наручники крюком и снова выудил меня из лохани, избегая дотрагиваться до нее самому. Я с трудом поднялся с пола и, пошатываясь, обнаружил в этой камере пыток двух новых визитеров. Одним из них оказался старший охранник, вынудивший меня обманом расстаться с двумя серебряными монетами у городских ворот. Рядом с ним стояла стройная женщина в темной одежде и под вуалью.
- Здравствуй, Малик, - сказала она. - Еле тебя догнала.
Я сразу прикрылся, хотя руки у меня по-прежнему дрожали и были в наручниках.
- Оставь меня в покое! Не суйся не в свое дело, Арфистка!
- Арфистка? - воскликнул Физул. Тира тоже охнула, а Чембрюл повернулся к охраннику. - Ты привел Арфистку в мой храм?
- Она не говорила, что она Арфистка! - Охранник схватил Руху за руки.
Ведьма не сопротивлялась, лишь смотрела на меня сквозь вуаль.
- Ну что, Малик, нашел, что искал?
Тира замахнулась было, чтобы ударить ведьму по лицу, но Физул перехватил ее руку. Руха продолжала на меня пялиться:
- Или ты опоздал?
- Как опоздал? - Я оторопел.
Ведьма кивнула:
- Суд над Кайриком закончился еще вчера.
Руха обманывала меня, но откуда мне было тогда знать? Я провел привязанным на столе восемьдесят шесть тысяч капель, а потом столько раз нырял в угрёвую ванну, что зубы у меня до сих пор стучали, а я даже не мог отсчитать время по биению собственного сердца. Я повалился на пол и принялся биться головой о стенку лохани.
- Если суд закончился, тогда я пропал! - Мне даже в голову не пришло поинтересоваться, какой был вынесен вердикт. Я думал только о своих восьмидесяти шести тысячах капель, трех угрёвых ваннах и обо всех своих мучениях, оказавшихся напрасными. Я бросился в ноги Физулу Чембрюлу. - Готов все тебе рассказать… только больше не мучай меня.
Верховный Тиран самодовольно ухмыльнулся и обратился к охраннику:
- Можешь идти. Я пришлю Тиру, если ты еще понадобишься. Арфистку оставь здесь.
