Алексей Тарасенко - Бедный Енох
— Резюмируем! — вдруг громко говорит Саратков, хмурясь, и зачем-то встав — что скажите?
Александр Сергеевич явно предлагает всем, кроме, как я ощутил, меня, высказываться. Закругляясь, почему-то так же, как и Сартаков повскакивав с мест, Павлов и Приятель говорят о необходимости продолжения поисков Пашкевича, и, выслушав обоих, Саратков предложил с этого дня поисками Пашкевича заняться Павлову, а я, так и быть, буду работать под его руководством.
Все согласно кивают головами — и начинают расходиться.
Когда же мы вышли из кабинета, Павлов первым делом сказал мне, что позвонит в ближайшее время — и мы с ним расстались. Павлов пошел к себе, я — к себе, обратно, в Зал N 13.
* * *Ну и опять. Только я усаживаюсь за свое место, залезаю в Интернет — последние новости почитать, заявляется Павлов, сам, предварительно, как раньше сказал, не позвонив — и мы уже вместе с ним идем к Виктору Петровичу, которому Павлов и сообщает, что временно «отжимает» меня у него из архива.
— Ну, что ж? — отвечает Виктор Петрович, видимо не найдя что ответить — Андрей тут несколько залов разгреб, конечно, с тех пор порядок полный… забирайте, конечно, что тут сказать?
Я собираю все свои вещи — как в американских фильмах, в большую коробку — и мы отправляемся наверх в кабинет Павлова.
* * *Уже у Павлова какое-то время уходит на то, чтобы разложиться, после чего мы обсуждаем, с чего бы начать.
Я предлагаю возобновить деятельность КГБ по поиску Пашкевича в режиме информирования нас отделами на местах о его местоположении.
— Тут будет много лажи — отвечает мне Павлов, задумавшись — кто-то, дескать, его где-то видел, но точно не отвечает, что видел именно Пашкевича, кто-то что-то про него слышал, но данные непроверенные. Резон, конечно, есть, так сделать, но что это нам даст?
— Я вот что думаю — говорю я тогда — где бы он ни был, ему теперь есть смысл двигаться на юг — и все. Если он, конечно, не соврал, что будет «шустрить» на Кавказе.
— И что тогда?
— И тогда, если точно обнаружится, что он движется к Маленькой Республике — перехватим его на подходе.
— А если он проскочит, как это бывало и раньше?
— А если проскочит… а вот можно вопрос? Мы его дожать за кордоном не можем?
— Дожать? Это целая операция. Взять, скрутить, перевезти через границу…
— Мы в вилке, — резюмирует все Павлов — и взять его, чтобы незаметно, не можем, приказ, понимаешь ли, у нас такой, свои Шуры-муры решать по-тихому, и не остановить его не можем — с нас головы поснимают!
— Главное, как я предполагаю — говорю я — это то, что мы знаем, куда он будет двигаться. Думаю, к лету он точно захочет быть в Маленькой Республике, так что у границы его можно будет перехватить. Данные же по его движению по стране нам нужны только в плане подтверждения его собственных слов. Он, как мне кажется, точно захочет что-то устроить там. Наверняка в Боржомском ущелье — там, где могкр-вцы давно планируют какую-то бузу!
— Так-то оно так… — мнет подбородок Павлов — да только по последней информации операция в Боржомском ущелии отменена!
Вот тебе раз. Но, если подумать — сегодня отменена, завтра ее опять запустят в дело. Чего там — собрать триста-четыреста бандитов, вооружить и показать направление, куда идти?
— Ладно. Посмотрим — говорю я тогда. — Только… что теперь нам делать? В конце концов — почему бы этого Пашкевича просто не поймать — и делу конец?
— Все не так просто, Андрей — Павлов, кажется, от своей мрачности уже скоро почернеет — это наше внутреннее дело. Мы и так развернули чрезмерную активность с ним, с этим Димой. Всю страну на уши поставили! Нас, конечно, прикрывает Сумрачный, но это же все временно. В любой момент на нас могут капнуть наверх, что-де, тратим деньги из бюджета на поиски какого-то придурка, с которым сами и облажались, используя по полной ресурс КГБ просто чтобы прикрыть собственную задницу!
— Хм!
— Да! Вот потому-то все и хотят это сделать по-тихому. Иначе бы проблем не было. А так… вот видишь, в какой режим мы перешли. Но ты нам нужен! Сартаков верит, что ты поймаешь этого негодяя.
Я польщен, и, пока у Павлова такой пиетет ко мне — прошу его отпустить меня на часик к Енохову.
* * *Енохов насмешливо-дружески возмущен.
— Ну ты даешь! — говорит он мне, улыбаясь, протягивая руку — не прошло, Андрюш, и трех часов!
Я извиняясь смотрю на часы:
— Извини, Сергей, сам понимаешь — дела у нас тут всякие…
Мы едим все тот же «До-Ши-Пак» и смотрим по телевизору новости.
Господин Премьер опять обещает кому-то надавать по балде. Потом говорит, что это не наши методы.
— Типа мусор надо вымести и сжечь — комментирует высказывания Премьера Енохов — но мести — не наш метод…
— А сжигать мусор — так вообще — зверство! — поддерживаю я Сергея. — И чего мы после этого хотим?
— Мда… — Сергей цокает языком, потом достает зубочистку — система управления зачастую устроена так, что у меня по этому поводу возникает только одна ассоциация — чистка зубов через анальное отверстие.
Сергей имеет в виду государственную машину, которая, а он этого мог и не знать, в принципе ничем не хуже «частного сектора».
— Тут тот дедушка — помнишь? — после непродолжительной паузы вновь заговорил Сергей — ну, тот, к которому я тебя водил, когда ты хотел узнать, что у тебя за вещество там было…
— Да? — немного оживился я — и что он?
— Да, как бы тебе сказать? Представляешь, привет тебе передавал.
— Замечательно!
— Говорил, будто еще что понадобится — заходи…
— Ага…
— А на следующий день, как привет передал — умер. Представляешь?
Я удивлен. Нет, и вправду!
— И как же? О, боже! — я не знаю что и сказать, поэтому и пытаюсь изобразить сочувствие. — И теперь, если что, обратиться уже не к кому? А что с ним случилось?
— Не знаю. Его родственники говорили, будто от старости. Но ты сам видел, какой он был. Бодрячком ходил.
— Да… и коньяк любил.
— Угу. Жалко его.
— Да.
Самое трудное иногда — это изобразить печаль. Особенно когда тебе все равно. Ты ничего такого не чувствуешь, но, как бы — надо. Мы с Сергеем какое-то время молчим, после чего он вдруг неожиданно вспрыскивает смехом. На мой недоуменный взгляд он отвечает словами, что
— Нет, ничего. Просто прикольный старикан был. Просто один случай тут с ним вспомнил…
После этого опять повисает пауза. Мы смотрим как в телевизоре корреспондент «Первой Кнопки» ведет репортаж с центральных улиц Москвы, о том как там возбужденная молодежь крушит витрины и сжигает автомобили.
