Дейкр Стокер - Дракула бессмертен
Но Мина не могла допустить, чтобы Квинси стал жертвой в этой нескончаемой битве.
— Квинси заслуживает нормальной жизни. Будет лучше, если я увезу мальчика подальше отсюда. Подальше от Англии. Подальше от Батори.
С ничего не выражающим лицом Дракула погладил рубец на шее. Светлые отметины мало напоминали зияющую рану, которую нанесла ему Батори прошлой ночью. На нем все заживало очень быстро.
— Батори пила и мою кровь. Мы все теперь связаны. Куда бы мы ни бежали, она найдет и нас, и Квинси. Настало время Дать ей отпор.
— Ты слишком слаб для схватки. Он чуть не убила тебя.
Лицо Дракулы омрачила тень. На какое-то мгновение Мина уверилась, что видит боль в его глазах. Затем он отвернулся, сделал глубокий вдох и открыл рот. Однако слов не последовало. Дракула прикрыл глаза, словно набираясь смелости, и лишь тогда прошептал:
— Двадцать пять лет назад меня едва не уничтожили. Сначала Харкер, потом Батори. Мои раны до сих пор не зажили.
Он вновь повернулся к ней лицом и распахнул на себе рубашку.
От ужасного зрелища у Мины перехватило дыхание.
— О господи!
Изрубцованная плоть туго облегала кости; в местах, где Моррис и Джонатан нанесли удары, остались шрамы. Виднелись на его теле и следы того, что сотворила с ним Батори. В памяти Мины возник образ черного сапога, вдавливающего нож Дракуле в грудь. Она не могла отвести взгляда, не могла унять слез, стекавших по щекам. Впервые Дракула обнажил перед ней свои страхи, не побоялся показаться слабым. Теперь между ними не могло оставаться секретов. Любовь Мины к Дракуле всегда граничила со страстью, но этим откровением Дракула вошел в ее сердце и занял то место, которое когда-то принадлежало Джонатану. Мина протянула руки к темному князю, дрожащей ладонью погладила обезображенную грудь.
— Так вот зачем тебе понадобилась помощь Сьюарда… — Все встало на свои места. Она осторожно дотронулась до испещренной шрамами кожи, за которой скрывалось сердце Дракулы. В это место однажды вонзился нож Морриса, из этого места она пила его кровь.
Дракула с нежностью положил свою холодную ладонь поверх ладони Мины, и их пальцы переплелись.
— Я сделал все, что мог, чтобы защитить тебя и Квинси от Батори, — прошептал он. Дракула приподнял ее подбородок, чтобы она могла заглянуть в его темные глаза, словно умоляя увидеть за ними живую душу. — Но теперь выхода нет. Она убьет нас, если только ты не вернешься ко мне.
И все-таки Мина не могла отказаться от веры. Ничего другого у нее не осталось.
— Пусть внешне я все та же молоденькая девчонка, которую ты помнишь, — начала она, не отводя глаз, — за эти годы я стала мудрее. Не важно, как ласково ты говоришь, как нежно прикасаешься, все равно по сути ты — монстр. Убийца.
Дракула выпрямился.
— Я рыцарь Святого ордена Дракона. Стокер и ван Хелсинг не оставили мне иного выбора…
— Сейчас не Средние века. Нельзя убивать человека только потому, что он оклеветал тебя в своем романе, — перебила его Мина.
— При жизни я был дланью Господней, — с вызовом бросил Дракула, — и сражался за христианский мир, не ведая ничего, кроме смерти и жестокости. Я жаждал второй жизни, нового шанса. И когда появилась возможность, ухватился за нее, невзирая на последствия. Да, я восстал из мертвых, но убиваю не ради удовольствия. Кровь, которую я пью, чтобы выжить, — это кровь животных, убийц, насильников и воров. Я вершу справедливость во имя Господа.
Мина встретила гипнотический взгляд угольных глаз и почувствовала ток его крови, а вместе с ней — череду образов. Перед ней предстали деяния, которые он совершил во имя Господа, чудовища, которых он убил, невинные жертвы, которых он спас…
Когда их мысленная связь оборвалась, Дракула продолжил:
— Я был сотворен по образу и подобию Божьему, но стал существом более высокого порядка. Разве не пожирает волк овец? Как и все великие охотники, я одинок. И нет ничего печальнее волчьего воя. Он один в ночи — осужденный человеком, истребленный до почти полного исчезновения…
Губы Дракулы приблизились к ее уху, опалив ледяным дыханием. Она жаждала поцелуя этих губ — и в то же время хотела вырваться и убежать.
— Прошу, Мина, пойми, без тебя я погибну. Единственное мое преступление заключается в том, что я не успел освоиться в этом столетии. Да разве может человек, который так любит, быть воплощением истинного зла?
Мина отвернулась, не в силах смотреть на него.
— Когда-то, давным-давно, я бы ушла от Джонатана и последовала за тобой. Теперь меня волнует только мой сын. Наше время прошло.
Она знала, что ее словам недостает уверенности, а значит, и Дракула это знал. Лгать было бесполезно.
Он развернул ее лицом к себе.
— Довольно! Хватит себя обманывать. Ты все еще любишь меня. Не противься своим чувствам. Приди ко мне. Будь со мной. Озари мой путь. Только сообща мы сумеем избавить мир от Батори.
— Ты просишь меня принять твой темный дар, стать такой же, как ты.
— Если ты сбежишь с Квинси в Америку, мы разделим наши силы. Сегодня ночью мы вместе, и у нас есть преимущество. Даже если Батори и выиграет этот раунд, достанется ей изрядно. Вампирскую сущность ты обретешь через мою древнюю кровь; это компенсирует твою неопытность. Ты сможешь защитить Квинси. Твоя сила будет равна силе раненой Батори.
Мина схватилась за крестик на шее.
— Я не могу.
Дракула опустил руки, лицо его ожесточилось.
— Значит, дьявол одержал победу.
Он развернулся и вышел.
Стоя у окна, Мина глядела в безлунную тьму. Где сейчас ее сын?
Раздался оглушительный раскат грома. Ее обуял ужас — словно небеса в предостережение ей разверзлись.
Миг спустя она ощутила чье-то присутствие и сразу поняла: Батори рядом.
Графиня улыбнулась, глядя, как два китобойных судна тщетно пытаются войти в гавань Уитби. На землю низвергались потоки дождя, рев ветра возвещал о ее прибытии. Когда карета проезжала мимо невысоких каменных домов, раздавались знакомые вопли ужаса. Каким-то образом даже низшие существа чувствовал и силу приближающегося зла. Сквозь окно кареты Батори встретилась глазами с морщинистой беззубой старухой и порадовалась страху в ее глазах. Графиня любила питаться людским страхом: это будоражило кровь, заставляло сердце биться быстрее. Наполняло тело энергией. Пьянило.
Лошади внезапно встали. Батори выглянула в окно и увидела, что деревянный мост через реку Эск обрушился. Усилие, необходимое на перелет к аббатству, немного ослабит ее, а в предстоящей битве ей понадобится вся мощь целиком. Графиня отдала мысленный приказ кобылам; уловив его, животные мотнули гривами в знак понимания. Надо вернуться назад и двинуть в объезд к каменной лестнице у подножия утеса. Ничего, ночь только началась.
