Роберт Маселло - Страж
Прошло еще несколько мгновений, и Картер, не открывая глаз, понял, что свиток исчез. В огромном зале воцарилась тишина, трескучий ветер стих.
Он открыл глаза и повернулся к фонтану. Античная фигура стояла нетронутая, озаренная бледным лунным светом.
Свиток действительно исчез. Растворился в воздухе? Погас, как пламя? Улетел через разбитую крышу? Понять было невозможно. Картер отдышался и спросил:
— Эзра, ты в порядке?
Ответа не последовало.
Картер с трудом поднялся на ноги, перешагнул через рюкзак и подошел к Эзре. Черный берет сполз ему на лицо, и, когда Картер поднял его, он увидел, что глаза Эзры открыты, но взгляд блуждает.
— Ты слышишь меня? — спросил Картер. Эзра вяло кивнул. — Я выведу тебя отсюда. Встать можешь?
Эзра не ответил, но Картеру удалось подвести руку под его плечи и помочь ему подняться.
— Хорошо, вот так, — стал приговаривать он. — Пойдем потихоньку.
Он направил луч своего фонарика туда, откуда они пришли, и, поддерживая плохо державшегося на ногах Эзру, Картер медленно двинулся в сторону от фонтана. Картер водил лучом фонаря влево и вправо, чтобы не запнуться за гнилое бревно, не провалиться в дыру.
— Вот так, не спеша, — негромко говорил Картер.
Почти у самого выхода из зала в коридор луч фонарика вдруг выхватил из темноты что-то еще, прикрепленное, как и другие трофеи, к одной из колонн. Картер повел Эзру к этой колонне и увидел, что это обрывок шелковистой ткани, поблескивающей на свету. Это был кусок воротника пижамной кофты с леопардовым рисунком.
Как у любимой пижамы Бет. Той самой, которая была на ней в ту ночь, когда Картер с трудом открыл дверь в спальню… и увидел, что окно, выходившее на пожарную лестницу, распахнуто настежь.
— О боже… — еле слышно прошептал он.
Эзра тихо застонал. Из уголка его губ стекала струйка крови.
Картер сунул фонарик за пояс и, сорвав лоскуток с гвоздя, прижал к лицу. Он почувствовал запах кожи Бет.
— О боже, — повторил он, молясь о том, чтобы этот лоскуток не был таким же трофеем Ариуса, как другие.
Как ему хотелось надеяться, что он был только его неосуществленным желанием, а не воспоминанием.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
— Я очень рада, что ты ушла с вечеринки пораньше, — сказала Эбби. Она вела машину в сторону спуска к Гудзону. — Чем раньше мы сегодня ляжем спать, тем раньше сможем завтра взяться за работу.
Бет смотрела за окно на черные деревья и кусты, стоявшие по обочинам двухполосного шоссе. Она заставляла себя слушать то, о чем говорила ее подруга, но мысленно, как ни старалась, не могла не возвращаться к одному и тому же… к тому, как Ариус вошел в галерею. Она чувствовала, что у нее снова началось небольшое кровотечение. Оглядываясь назад, на последние пару месяцев, она видела одни только плохие новости, неприятности и даже смерть. Ей пришлось писать письмо со словами соболезнования матери Руссо, и ничего более мучительного для нее, пожалуй, в жизни не было.
— Но я думаю, нам все-таки будет весело, — сказала Эбби. — Знаешь, в хорошей компании и шторы развешивать — просто праздник.
— Не сомневаюсь, будет здорово, — послушно отозвалась Бет.
— Правда, за это представление «Оскара» ты не получишь, — пошутила Эбби.
Бет улыбнулась.
— Извини, я так устала на этой вечеринке. Мне нужно только хорошо выспаться, а с утра я буду как огурчик.
Эбби похлопала Бет по руке.
— Спи, сколько захочешь. Даже Бен, которому вся эта затея с домом совсем не по душе, вынужден признаться, что спит там как дитя.
Она собралась было добавить, что вид у Бет такой, что ей просто необходимо хорошенько выспаться, но она решила этого не говорить. Эбби знала, что такие слова никого не порадуют.
Хотя Эбби успела побывать в своем загородном доме уже десяток раз, она предпочитала, чтобы машину вел Бен или хотя бы сидел рядом с ней, поэтому она никогда не обращала особого внимания на дорожные знаки и окружающий ландшафт. Но сейчас, ночью, ей приходилось сосредоточиваться и думать, куда свернуть, на каждом пересечении дорог. По шоссе налево или по проселочной направо? Старая кузница… Она должна остаться справа или нужно в этом месте срезать? Время от времени Эбби замечала знакомые ориентиры: мини-маркет, излучавший тусклый голубоватый свет, бензозаправочную станцию со старомодными автоматами (они с Беном несколько раз заправляли на ней машину, когда возвращались в город). Все это подсказывало Эбби, что она едет правильно. Но все же ей было нелегко, а в темноте дорога казалась какой-то особенно неприятной, пугающей. В глубине души она признавалась себе в том, что, как бы сильно она ни мечтала об уединенной жизни за городом, одна она туда будет стараться ездить как можно реже. По крайней мере ночью.
Наконец, переехав рельсы старой железнодорожной ветки, предупреждающий знак перед которыми был едва виден, поскольку его съела ржавчина и изрешетили пули, Эбби поняла, что до дома осталось ехать совсем немного. Она медленно обогнула холм и объехала выбоину (она хорошо помнила это место), потом зажгла фары, чтобы найти подъездную дорогу. Ее частично заслонял могучий старый дуб. Он, словно сторож-великан, возвышался в самом начале узкой дорожки.
— Мой следующий проект, — сказала Эбби — установить здесь какое-нибудь освещение, чтобы я могла легче ориентироваться в темноте.
Она вывела машину на подъездную дорогу.
— Что это? — спросила Бет, но Эбби уже и сама увидела оранжевый конус на правой обочине дороги.
Увидеть-то она его увидела, но все же задела бампером и конус упал и покатился в глубокую канаву.
— Что тут такое? — удивилась Эбби, быстро сдала влево и остановила машину.
— Похоже, какое-то строительство, — сказала Бет, выглянув из окна.
Канава тянулась вдоль холма и заканчивалась совсем недалеко от дома.
— Ты права, — сказала Эбби. — Похоже, прокладка водопровода. Трубы меняют по всей округе.
— А тебе никто ничего не сообщал?
— Да кто их читает, эти письма? Знаешь, сколько нам с Беном всякого хлама присылают? — Бет села за руль и повела машину дальше. — Надеюсь, что хоть воду не отключили.
Они благополучно преодолели остаток пути: спуск и последние метры по дорожке у дома, усыпанной гравием. Дом был темным, почти неотличимым от черных холмов. Бет остановила машину около горы строительных материалов, бруса и кирпичей. Эти материалы предназначались для постройки крытой веранды. Бет хотела было выключить фары, но передумала.
— Пожалуй, пусть фары горят до тех пор, пока мы не отопрем дверь и не зажжем свет в доме, — сказала она.
