Сергей Гомонов - Сокрытые-в-тенях
— Я на Рижском! — негромко сообщила она неизвестному собеседнику. — Да. Не знаю, они прицепились ко мне на Садовом, а то и раньше… Да, сейчас здесь. Видимость плохая: этот чертов туман! Пробки? Ну, это как всегда, уже вторая. Хорошо, объеду. Ты держи в курсе, где там еще затор, не то недолго ведь и опоздать. Приеду к шапочному разбору, вот смех! Всё — пока!
Дина хлопнула крышечкой телефона и огляделась. Аня наблюдала за ней так, словно смотрела глазами, однако на самом деле все увиденное было теперь лишь воспоминаниями событий трехминутной давности. Поразмыслив, загадочная девица направилась к выходу. Спустя минуту послышался сигнал Аниного мобильного.
— Да, я знаю, — опередив Костю, сказала Аня. — Иду.
С Сущевского вала они свернули на Шереметьевскую, затем направо. Водитель тихо костерил туман и «баб за рулем», но «Мерседес» из вида не упускал.
Проехав по Аргуновской, Дина повернула на Академика Королева, с нее, налево, на Дубовую рощу.
Смутно, в беломолочном киселе неба угадывался тонкий высокий силуэт Останкинской телебашни. Ясными погожими днями в это время суток тень ее падала в Останкинский пруд и тянулась на другой берег, но сейчас и саму башню различить было трудно, а верхушка со шпилем и подавно затонула среди седых волн небесного океана.
Еще раз повернув — уже направо — «Мерседес» поехал по Новомосковской улице.
— Куда ее черт несет? — недоумевал таксист. — Кружим, кружим. Ах ты ж! куда это она?!
Костя обернулся к Ане.
— Это дорога к кладбищу, — объяснил он. — Очень подходящее время…
Аня посмотрела на часы. Было двадцать минут шестого, и уже смеркалось.
Но до кладбища «Мерседес» не доехал. Дина остановила автомобиль возле современной трехэтажной постройки, отделанной бежевым сайдингом. Неподалеку целилась в небо огромная тарелка спутниковой антенны. Над зеркалом такси оживленно замигал красный огонек и где-то на панели яростно запищал противный, резкий сигнал.
— Что это такое? — вздрогнув, спросила Аня.
— Да антирадар! — буркнул шофер и отключил систему. — Вот так излучение! А потом удивляются, что у них дети дураками растут. Тут, вон, у техники мозги кипят!..
Дина припарковалась среди множества машин и автобусов на стоянке.
— 3-Прапрадед Ариадны Сергеевны Миносяевой был, по ее утверждению, комиссаром Красной Армии. Во время гражданской войны он лично перестрелял немало «буржуйского отродья», стремящегося задушить революционную правду. Он был преданным слугой генсека и с воодушевлением принимал участие в великой охоте на ведьм, объявленной в тридцать седьмом и других годах. Когда в четыре часа утра за ним пришли его же сослуживцы, он сказал домашним, что это какая-то скверная шутка или ошибка. Больше о нем не слышал никто из родных, близких или знакомых, а через полгода началась война с Германией, и о красном комиссаре благополучно забыли.
Настоящая фамилия — Минусявкина — Ариадне Сергеевне была противна. Ну что такое, в самом деле: праправнучка красного комиссара — и какая-то «сявка». Да еще и с минусом. Нет, минусы она тоже не любила.
Если многие незадачливые сверстницы госпожи Миносяевой в тайных своих мечтах воображали себя эльфийскими королевами, по которым вздыхают целые сонмы принцев на белых конях, ну или — на худой конец — вдовами Грицацуевыми, которым все-таки удалось вскружить голову О.Бендеру, то сама она грезила о власти над людскими душами не только в этой, но и в посмертной жизни. Поэтому Ариадна Сергеевна выкрутилась из положения с грацией танцовщицы петербургского балета: во время всеобщего обмена паспортов она подсуетилась, и несколько неугодных букв ей заменили, обеспечив фамилии приятную слуху благозвучность и сакральный смысл.[14]
Была у госпожи Миносяевой большая страсть. Она специально переехала из Питера в Москву, чтобы иметь возможность эту страсть удовлетворять.
Проклятые буржуйские телепередачи все сильнее овладевали сознанием россиян! Людей нужно было спасать от них самих — тут в Ариадне Сергеевне поднимал голову прапрадедушка, красный комиссар и охотник на ведьм. Предпочитая знать врага в лицо, Миносяева не пропускала ни одного снимаемого в столице телешоу. Неизменно пробиваясь на места для клаки, Ариадна присаживалась среди прочих тусовщиков, где ее уже узнавали и приветствовали как свою, понимая, что времена тяжелые и никакой из видов заработка нынче не считается зазорным. Однако Миносяева старалась абсолютно бескорыстно. Она строчила что-то в своем блокнотике на протяжении всей съемки, затем, закончив обход, возвращалась в свою одинокую квартиру и, впившись в клавиатуру, строчила разоблачительные рассказы-агитки, стихотворения о правде и максимализме правдолюбов, о падении нравов и прочем. Снискавшая некоторую, весьма сомнительную популярность на паре-тройке графоманских форумов, Ариадна Сергеевна свято верила, что таким образом она дарит слепым людям нить надежды на выход из лабиринта косности. Слепые люди отчего-то упирались и убегали подальше, но складывать оружие и снимать сверкающие доспехи Миносяева не собиралась.
Каждый раз она садилась за компьютер со словами «Ну, вы у меня попляшете!», за которым в следующие несколько часов, мечтая о тридцать седьмом годе и сто первом километре, обличала проклятых минотавров, сбивающих спасаемых людей с истинного пути.
Особым вниманием Ариадны Сергеевны пользовалось телешоу «Мегаприкол» (не то из-за особой циничности розыгрышей, не то потому, что госпоже Миносяевой втайне нравился его ведущий — все это неважно, поскольку так или иначе ни один из съемочных дней пропущен ею не был).
Раздосадованная столпотворением у входа в телестудию 66 канала, Ариадна бросилась к служебному входу и потребовала провести ее в зрительный зал как журналистку, ибо она имеет право увидеть воочию это сущее безобразие.
— Ну что же вы так кричите? — мягко спросил немолодой человек — а это был Кирилл Николаевич, администратор Нагафенова — и вкрадчиво взял ее под ручку. — А вот я вас проведу и усажу, не бес… бес… — он чихнул. — Простите! Ах! Не беспокойтесь, хотел я сказать. Сегодня особенный выпуск, такого в «Мегаприколе» еще не было, и журналисты нам нужны. Для вас, как постоянной посетительницы — почетное место! Здравствуй, Марина!
— Привет, Киря! — бросила на ходу, обгоняя их с Миносяевой, девица во всем черном и с длинными, черными же штыками ногтей.
— Актриса наша, — представил Кирилл Николаевич Ариадне спину убегающей сотрудницы.
— А что такого особенного будет сегодня? — заинтересованно уточнила Миносяева, сразу же забыв о черной Марине.
