Николай Норд - Избранник Ада
– Да местные хакасы там не раз видели огромных волосатых чудищ, внешне напоминавших полулюдей-полуобезьян. Их то они и зовут Бурыми Великанами. Я так полагаю, что это были снежные люди, они нам тоже очень интересны.
– А как вы обнаружили это место?
– Да ты не поверишь! Из засекреченных еще ОГПУ записок Аркадия Гайдара!
– А он-то тут при чем?
– Ну, все я тебе рассказать не могу, но… Кстати, по тамошней легенде, в двадцатые годы, в эту пещеру, за этим самым за снежным человеком погнался отряд во главе с Красным Шайтаном, – тут следак понизил голос до шепота, – Аркадием Гайдаром! Так его окрестили хакасы за его лютость. Говорят, после недолгого пребывания в гроте, из шести человек проникнувших в него, оттуда сумел выбраться живым только один Гайдар. Но это был уже не тот Шайтан, которого ненавидели местные жители. Это был сломленный, психически больной человек, и он сразу же покинул не только Хакассию, но и, вообще, оставил службу в Красной Армии. Затем его всю жизнь мучили сильнейшие головные боли. Ну, и с тех пор, стал мотаться по психушкам да пописывать безобидные детские книжонки. А потом, в конце – трагический финал: загадочное самоубийство. Тоже тайна – что там почем, так и не сумели расследовать. Некоторые полагают, что это было убийство. Вроде как отравили его, но все материалы того запутанного дела исчезли таинственным образом. Вот такая история…
– А что же там произошло, в этом гроте, Гайдар написал?
– Да тоже никому неизвестно. Он в своих заметках ничего не пишет об этом, вроде как, память отшибло тогда.
– А как было дело с Борисом?
Подполковник возвел глаза долу, пожевал задумчиво губами, хлебнул коньяк, почему-то из горла, прежде чем заговорить:
– Да мы там нашли одного старого шамана, выспросили у него все, что он знал, не задаром, конечно – дали денег его внучке на свадьбу. Но идти к пещере с нами старик не захотел – боялся. И еще сказал, что даже, если он нас проведет к пещере, то дальше, как он выразился – в Юлу, то есть, по-нашему в Точку Зеро, мы все равно не попадем – ключ особый нужен: это то ли какой-то алый камень, то ли кристалл. И что ключ этот есть только у Кагана шайтанов, иначе – Короля всей нечести, которого сам шаман никогда не видел, но слышал о нем от предков. Возможно, он имел в виду самого Дьявола, но это только предположение, насколько это верно – мы не знаем.
Подполковник крепко затянулся несколько раз, выпуская клубы плотного дыма, прежде чем продолжил:
– Ну, мы тогда еще раз шамана забашлили, едва уговорили проводить нас. Он нам и показал, где этот грот был – к нему там трудно подобраться, мы по сопкам да горам кругами три дня шли, все в тайге да кустарнике поизорвались. А там по прямой – всего-то километров десять от речки, где шаман жил. Да и то – старый он был, без него гораздо быстрей бы дошли, если б знали куда. Короче, нашли грот, да еще раньше на сутки пришли, чем надо – ну, до того момента, когда портал мог без ключа приоткрыться. Шаман-то в пещеру напрочь отказался идти, ни за какие коврижки, сказал, что идти туда без ключа – верная смерть. Но мы его не послушали и вдвоем с Борисом отправились с фонариками. А чем глубже в пещеру уходили, тем труднее было дальше пробираться – все больше голова кружилась, у меня рвота открылась, но дошли-таки до портала. Видим – свечение в глубине, как будто Северное сияние. Подошли, помозговали и решили рискнуть, войти в портал – когда еще такая возможность представится? Ну, Борис прошел сквозь свечение, а я – как в стену уперся, будто в стекло упругое. Стал кричать Борису, в ответ – ни звука. Что делать – не знаю. Подождал его с часок да и вернулся к шаману посоветоваться. А тот затрясся от страха, да и говорит, мол, все – пропал твой напарник, мол, говорил, без ключа не ходите, уже или не вернется совсем или мертвым духи принесут.
Юрий Эдуардович вздохнул, повернул к себе фото в рамке, протер платочком стекло, потом продолжил:
– Что делать? Отправился я опять в грот, вижу, в том месте, где свечение было – обрыв крутой куда-то в темноту вниз ведет, я потом фонариком светил туда, но дна не было видно, слышно было только, как где-то далеко внизу вода журчит. И то из-за эха, наверное. А на самом краю пропасти – Боря лежит мертвый. Потом вскрытие показало асфиксию. Корче, вытащил я Борю на свет божий, ну, погоревал, а что делать, протащил на своих плечах до ближайшего плоскогорья и вызвал я по рации вертолет…
Следак тут шумно высморкался, отвернув голову, помолчал, снова глубоко вдыхая сигаретный дым.
– Смерть его так и осталась загадкой, – после некоторого молчания произнес Юрий Эдуардович. – Борис и сам ничего объяснить не может даже ОТТУДА, какой-то провал в памяти произошел. В чем его вина, кому он перешел в дорогу в Точке Зеро, а? – Следак обхватил голову обеими руками, положив локти на стол, и невидяще устремил взгляд в пустоту.
В это время на доске мелок, дробно стуча, стал писать снова: «Юра, а ты расскажи Коле про Урбана де Грандье».
– Ах, да! – воскликнул, как бы спохватившись, следак. – Это нас Боря на эти материалы навел. Он и там на службе. Работает!
Следак снова обратился к сейфу и достал из нижнего его отделения коричневый кожаный кейс, явно заграничный, поскольку в пользовании у простых граждан нашего отечества мне видеть таковой еще не доводилось. Из кейса он извлек какое-то дело в картонной, замусоленной папке с поблекшей витиеватой надписью явно дореволюционного шрифта. В верхнем левом углу папки красовалась печать с двуглавым орлом. Из папки Юрий Эдуардович достал пару листов желтой, толстой и очень старой бумаги, исписанной все той же дореволюционной вязью, и протянул мне.
– Читай. Это папка из Архива Томского губернского полицейского управления за 1837 год, – наставил меня следователь.
Я осторожно взял хрупкие, ломкие листочки в руки.
Полицмейстеру заштатного города Колывань г-ну Зимобородову А. Д.
От участкового пристава уездного поселка Кривощеково Бестемьянова Н.П.
ДОНЕСЕНИЕ
Сим довожу до Вашего сведение результаты предварительного следствия по делу загадочного убивства французских поселенцев, имевшего место быть в поместье Клещиха Кривощековского уезда.
… Семья французов маркиза де Грандье появилась в нашем уезде в 1814 году, опосля, как изгнали Наполеона из Москвы. Жила обособливо от остального населения, скрытно, к себе в знакомые никого не брали, даже миллионщика купца Василия Шумилина из Бугров, окромя Прасковьи Крючковой, которая приняла их англиканскую веру. Жили они спокойно, никого не беспокоили и разладу не чинили, в пьянстве замечены не были. Однако местные крестьяне и вольнопоселенцы говорили о безбожестве, которые, якобы, имели место в их молельном доме. Оттуда по ночам, якобы, слышались крики и вой, сверкали огни, яко молнии, и исходил туман. Некоторые злые языки сообщали, будто в этой их церкви происходят групповые шабаши, когда все со всеми совокупляются и поют богопротивные песни.
