Вячеслав Романцев - Псы Господа
А месть?! То, ради чего всё затевалось? Смешно теперь вспоминать… Отправить на зону прокурора в качестве «петуха»? Но вдруг он, ха-ха, начнет ловить кайф от этого занятия? Нет, она просто ему… отдастся. Один раз. Так, как ему никто и никогда не отдавался, уж она-то сумеет. И больше никогда не подпустит близко… Если, конечно, удержится от искушения сомкнуть зубы на мягкой, жирненькой прокурорской шейке…
…Ее лицо, подставленное ласковым лучам солнца, было у самой поверхности воды. Ирина улыбалась – мечтательно. Стороннему наблюдателю улыбка показалась бы прекрасной.
Внешняя причина, неожиданная и грубая, сломала всё – и мечты, и улыбку. Над озером прогрохотал вертолет – низко-низко, над самой поверхностью воды.
Ирина нырнула напуганной рыбкой – глубже, глубже, чтобы не заметили, чтобы не нашли.
Размечталась, дура… Богатство, месть… Надо уносить ноги, немедленно. Но так, чтобы потом никто не пришел и не выложил снимки – она с окровавленным трупом в руках.
Держась у самого дна, Ирина стремительно поплыла – к скалам, к дому Хозяина.
3.
Настроение у Костоправа было пакостное… Причем уже не первый день. Не нравилось, как проходит эксперимент по совместной работе с полевыми агентами… Чем бы дело не закончилось, в отчете Трем Китам он свое мнение отразит.
И в самом деле, что ни говори, но главную ношу в расследовании влачит Лесник. А он, Костоправ? А он исполняет роль не то доктора Ватсона при великом сыщике Холмсе, не то доктора Скалли при великом спецагенте Малдере… Срочные экспертизы? Не так уж много их случилось… Да и то часть тестов Лесник мог сделать самостоятельно, полевые агенты неплохо подготовлены к работе с компакт-лабораториями. А кое-какие необходимые исследования не смог провести и Костоправ – требовалось стационарное оборудование.
Тот же расклад и сегодня – Лесник на передовой, а Костоправ здесь, у машины… Обеспечивает тылы. В тишине и спокойствии…
В тишине?!!
Он вдруг понял, что сквозь шум ветра в лесных кронах уже какое-то время пробивается иной звук – слабый, находящийся на пределе слышимости. И очень напоминающий полузадушенное хрипение.
…На крохотной полянке рос дуб, дерево относительно редкое в здешних лесах. Молодой, дуб-подросток – по меркам своей неторопливой растительной жизни, зачастую измеряемой веками – зеленый росток проклюнулся из неведомо как попавшего сюда желудя пять или шесть десятилетий назад. Но ствол, хоть и не приобрел кряжистой основательности, присущей старшим собратьям, был уже достаточно мощным; привольно раскинувшиеся руки-сучья, казалось, грозили окрестным осинам и березам – и те не решались приблизиться, опасливо толпились в отдалении. А с одного из сучьев…
Костоправ остановился на бегу, застыл на мгновение, словно не в силах осознать увиденное – с одного из сучьев свисала петля. В петле билась девушка. Вернее, даже девочка-подросток. Полностью обнаженная.
Умирала – хрипела, задыхалась – веревка была не видна, настолько глубоко врезалась в шею.
Умирала давно, Костоправ не сразу точно определил расположение источника странных звуков, и отнюдь не сразу нашел эту полянку.
Умирала и никак не могла умереть.
Костоправ рванул нож из ножен, тут же стиснул зубами (второпях порезался и не заметил этого), высоко подпрыгнул, зацепился за сук…
И лишь когда спасенная упала на траву, увидел трепещущие жаберные крышки.
4.
– Я ее завербовал! – настойчиво втолковывал Светлов. – Нельзя было в нее стрелять!
Лесник с большим трудом сохранял спокойное выражение лица и удерживался от неуместного смеха. Вербовщик… Джеймс Бонд с голой задницей… Причем в самом прямом смысле – помянутая часть тела выпадает из джинсов, распоротых и загаженных. И запашок соответствующий.
– Не горячись, – невозмутимо сказал Лесник. – Я так и понял. И пальнул пару раз в воздух, чтоб быстрее бежала.
Он действительно стрелял мимо цели, хоть и по несколько иной причине. Большую часть происходившего в ложбине разговора Лесник слышал. И решил: пусть здешний «Хозяин» тоже узнает всю ахинею, что наболтал русалке Светлов. Всегда полезно всучить противнику дезинформацию, сбить с толку – особенно перед решающим этапом операции. А она не за горами – часть людей Алладина переброшена к Улиму по воздуху, остальные вот-вот подтянутся по земле.
Проще всего было бы отпустить русалку, не показываясь ей на глаза – благо, вроде бы собралась уходить. Но… Не понравилось Леснику выражение лица мутантки, когда она оторвалась на миг от губ Светлова. Улыбка не понравилась, весьма похожая на оскал. И он не стал рисковать, вмешался. Лучше перебдеть…
Светлова тем временем прорвало – изливался о подробностях своих злоключений. Причем, не подозревая, что начальные этапы его пути были под плотным контролем, – несколько приукрашивал действительность. Побежденные шпанята из часовни, к примеру, как-то незаметно стали на несколько лет старше – и выглядели в рассказе настоящими бандитами.
Повествование о работе в Беленькой тоже звучало достаточно странно. Светлов упорно отводил разговор от Казимира, от его подручных, от дома у озера… Даже от сарая, откуда господина суб-аналитика вынесли, чтобы утопить. И столь же упорно переводил стрелки на Веру-продавщицу – дескать, именно она подставила, заманила в ловушку. И надо с ней немедленно разобраться.
Лесник кивал с самым серьезным видом. Только что он перекинулся по рации несколькими кодовыми фразами с Алладином – и коллега попросил убрать Светлова на пару часов от озера. До тех пор, пока не будет подготовлена заключительная фаза акции. Вера так Вера, заодно неплохо бы прояснить и исчезновение Незабудки…
– Пошли, – коротко сказал он Светлову.
– Куда? – не понял тот. – Беленькая – во-о-он там!
– У меня неподалеку машина, – терпеливо объяснил Лесник. – Я сегодня немного не в форме, долгие пешие прогулки не для меня…
Александр уже заметил, что его новый знакомый не то чтобы хромает – но наступает на левую ногу очень осторожно.
– Что случилось?
– Об корень споткнулся, – сухо ответил Лесник. И добавил:
– А тебе надо переодеться, не стоит появляться в таком виде в деревне, люди не поймут. Зеваки сбегутся, будут глазеть и принюхиваться…
5.
– Здесь чудеса, здесь леший бродит, русалка на дубу висит, – продекламировал Лесник, перевирая классику.
Снятая с дуба русалка ничего не ответила. Она вообще оказалась мало способна к разговору: большую часть обращенных к ней речей не слышала, лишь изредка воспринимала одно-два слова из фразы – тогда, зацепившись за них, говорила много, но совершенно бессвязно. Некоторые лишенные смысла слова были «птичьи» – звучали вроде и по-русски, но отсутствовали в любых словарях.
