Андрей Круз - Нижний уровень
– Насколько я понимаю, протоколы были переписаны так, чтобы обратить гонения на марранов? – предположил я.
– Разумеется, – кивнул О’Мэлли. – Это было тогда политической проблемой, и мы о ней говорить не будем, потому что к нашей проблеме тогдашняя политика никакого отношения не имела.
– А что было на самом деле?
– Это черное знание, с проявлениями которого вы столкнулись, пришло в Испанию с иудеями, верно. По нашим предположениям – еще из Египта, как-то сохранившись в их среде. Но к иудаизму как религии и исповедующим ее оно не имело никакого отношения. Если сказать точнее, то это знание ни к какой религии не имеет отношения, просто в те времена подобный вывод не был возможен вообще, даже для проводников этого знания. Знание было тайным, но время от времени вырывалось наружу. Достаточно вспомнить средневековые процессы над иудеями, случавшиеся в разных частях Европы, все по одному и тому же обвинению – в жертвоприношениях христианских детей. Не знаю, какая часть из этих процессов имеет отношение к нашей проблеме, а какая была следствием гонений на евреев, но думаю, что часть имела точно.
– Половина? Треть? – решил я уточнить.
– Не знаю. Есть признаки, по которым некоторые процессы можно признать имеющими реальную причину, но недостатки следствия тех времен делают невозможными точные выводы. Тогда не только пытались добиваться истины на допросах, но и подводить ее под определенные выводы. Даже если пытали настоящего убийцу, то его наверняка заставляли признаться и в традиционных грехах, вроде добавления крови в мацу. И они, понятное дело, сознавались. Признания подводились к шаблону. Тогда это ценилось, для приговора требовались все признаки конкретного преступления, а в результате мы имеем однотипные спонтанные случаи тут и там – и ничего точно. Архивы почти не сохранились, а если в них что-то и есть, то обычно уже «документ о документе». Летописец сообщает, что вот там судили за это и приговорили к сожжению.
О’Мэлли снова отпил воды, кивнул каким-то своим мыслям, затем продолжил:
– Фактически всего один раз испанская инквизиция, видимо, что-то заподозрив, а может быть, получив конкретный донос, добивалась именно истины в том виде, какова она есть.
– И добилась.
– И добилась, похоже. Но истина была признана опасной, по той же самой причине, по которой американское правительство не расследует подобные дела официальным образом. Поэтому было решено протоколы допросов переписать.
– Тут подоспела политика и… – завершил я его мысль.
– Совершенно верно, – сказал он. – Одним камнем убили двух птиц. Но, как бы то ни было, примерно после этого в Испании произошли странные вещи, два похожих случая. В пещерах, а это каждый раз были пещеры, стал появляться посланник дьявола или даже демон высшего порядка. Он приходил из ниоткуда и уходил в никуда, во тьму, он служил черные мессы, он собирал рабски покорную паству, и что важно – описания его были на удивление похожи: высок, строен, бледен, красив, с длинными волосами и небольшой бородкой и даже, о чем только шептались, похож на канонические изображения Христа.
– Кто-то получил доступ к оригиналам протоколов? – предположил я.
– Верно. Одновременно с этим исчез один из монахов, помогавших трибуналу, как раз подходивший под описание.
– Хм… уже интересней.
– Что важно: монах был из богатой дворянской семьи и принял постриг в качестве покаяния за совершенное в детстве убийство. Подробности неизвестны, но с позиции нашего нынешнего знания можем предположить, что убил он с намерением. Связи ли его семьи сыграли свою роль, милосердие ли судей, но его принудили принять постриг в возрасте двенадцати лет.
Вот как, все интересней и интересней.
– То есть в протоколах про то, что вниз могут спускаться лишь те, кто убивал в детстве…
– Да, до возраста конфирмации, который мы полагаем примерно в четырнадцать лет.
– Так вы все же связываете веру и… это? – Я показал пальцем куда-то вниз, словно указывая направление на Преисподнюю.
– Мы не знаем, – сказал О’Мэлли. – Раньше это связывали непосредственно, сейчас… просто не знаем. Но есть некий пороговый возраст, после которого получить подобные способности невозможно. Как бы то ни было, – он бросил опустевшую бутылочку в маленькую выдвижную урну, – монах подходил под требования, и он исчез. После чего, как я уже сказал, в роли демона смущал умы, что было не так страшно, и приносил человеческие жертвы, что страшнее. Кстати, вы знаете, что места проходов требуют поддержания?
– Нет.
– Если не убивать людей в этом месте, то проход постепенно слабеет и закрывается. – О’Мэлли схлопнул свои худые ладони с длинными пальцами.
– Как часто?
– Сведения разнятся, сказать точно я не могу. Раз в год, не знаю, раз в два года, – он пожал плечами.
– Но надо.
– Надо.
– И что было дальше?
– Появления дьявола в Испании прекратились примерно в течение века. Святая инквизиция уже знала, как бороться с подобными прорывами, и эти места уничтожала, делая их доступными свету. Потом и дьявол пропал, куда – никто не знает.
– А процессы с евреями после этого?
– Из того, что нам удалось изучить, привлекло внимание немногое. Один случай в той же Испании можно было бы предположительно отнести к подобному, но подозреваемый скончался во время допроса. Позднейшие случаи были уже спекуляцией и политикой.
– То есть все прекратилось?
– Нет, ничего не прекратилось. Большинство подобных преступлений оставалось в стороне от общественного внимания, кроме, пожалуй, самого громкого – Джека Потрошителя.
– Того самого? – удивился я. – Я был в «Лондон Данджеон», там целая экскурсия по его преступлениям, но я не помню явных признаков, подвала, например, или…
– Он экспериментировал. Сначала предполагал, как мы понимаем, некую ритуальность в процессе, а потом нашел правильное сочетание. После чего исчез. А вот убийства в подвалах, например, случались. Но тогда в Лондоне было много убийств, и никто ими так уж сильно не интересовался. Единственное, что можно сказать точно: с момента процесса в Испании подобные случаи уже не были связаны с иудеями. Похоже, что эта ветвь распространения древнего знания прервалась, а в дальнейшем оно распространялось через «учеников дьявола». – О’Мэлли пальцами изобразил кавычки. – То есть оно утекло через оригиналы протоколов допроса и беглого монаха.
– А позже были понятные и доказанные случаи?
– Были, разумеется. Их локализовали и с ними справились. Но дело в том, что подобное знание стало намного опасней, чем раньше, а заодно возможности искать подходящих людей с помощью Интернета невероятно расширились. Кто готовил вам вот этот доклад, который вы читали?
