Лариса Романовская - Московские Сторожевые
Веня с преувеличенной легкостью взялся за нож.
Молчание за столом стало куда более аппетитным, но все равно непонятным.
— Так вы этими бусиками в ту ночь работали, милая моя? — неожиданно спросил Старый.
— Это в какую такую ночь? — неловко отбоярилась Венина спутница. Правильный ответ у нее с языка чуть не сорвался, его просмотреть можно было легко. Да, этими самыми. И в ту самую ночь, когда Дору вместе с машиной подорвали. Но при чем тут бусы — точнее все-таки ожерелье, из ядовитых опалов и смертоносных рубинов, — я никак углядеть не могла. Да, камни нам сильно вредны, но вот не взрываются они. Совсем. А Старого ответ удовлетворил. Будто не об отраве речь шла, а наоборот, о дефицитном и эффективном лекарстве.
— Вы, Савелий Севастьянович…
— Савва Севастьянович… — поправил педант Фоня, продолжая наводить красу ногтей.
Спицына это опять встрепенуло, притормозило, выбило из монолога. Примерно как шепот в театральном зале. Но он вывернулся:
— Вы, Савва Севастьянович, как-то не с того начали наш разговор.
— А его, Вениамин Васильевич, с любого места начать можно. Слова, они же как бусы. Правда, Сонечка?
Венина барышня строго кивнула — без малейшего стеснения, кстати сказать. Не любит, чтобы ею командовали?
— Другое дело, — по-старорежимному продолжил Савва, — что на первом же свидании дарить милым барышням оружие… Особенно если эти барышни обручены не с вами… это все-таки перебор. Такие подарки обязывают, Веня, — мягко пожурил он ошеломленного Спицына.
У этого сейчас такой вид был… ну просто ой. Жека за соседним столом аж закашлялась, испохабив порцию дорогостоящего салата. Можно подумать, что Венечка был гимназистом, случайно забредшим в настоящий дом терпимости и столкнувшимся там нос к носу со своим же учителем. А тот, игнорируя обстановку, начинает делать внушение: «Почему шинель расстегнута? Почему фуражки нет? Где бляха на ремне?»
Я даже как-то в красках это представила и не удержалась, фыркнула. Ничего себе я-Лилечка расту, а?
— Савва Севастьянович, вы слишком плохо обо мне думаете, — светски отозвался Спицын и слегка отодвинулся от своей Сони.
— Вы хотите сказать, что Софья Юрьевна сама предложила вам свои услуги?
— Именно так. Именно услуги и не более того, — отчеканил Спицын.
О чем они толковали, я не сильно понимала: никак не могла выгнать из мозгов мысли о похождениях юного Венечки в злачных заведениях, закрывшихся лет за пятьдесят до его появления на свет. Вот они, последствия нашего возраста: когда столько жизней живешь, то места, адреса, времена и лица путаются не хуже, чем шнуровка на корсете.
— Похвально. — Старый отчего-то склонил голову, аккуратно коснулся губами Сониной руки, а потом прицельно глянул ей в глаза: — Вы действительно хотели власти над… моими коллегами?
— Только над одной конкретной, — ничуть не смутившись, отозвалась Соня.
А я поняла, что мысленно перевожу этот странный разговор на гимназический французский: уж больно ровные у всех интонации и аккуратные слова. Можно подумать, что мы тут новую лексику отрабатывать собрались. Хотя кто Старого поймет… У него же логика… Вот как мирским нашу понять, так нам, Сторожевым, то, что иногда творится в голове у Старого, сложно осмысливать. Это последствия Черных времен, там же вообще другая идеология была, если честно. Ну вот, наконец-то я на что-то приличное отвлекаюсь, а не на то, в какой именно ситуации трогательная барышня Соня… кхм… могла принимать подарки от странного Спицына. И с кем, кстати, она хотела квитаться? Неужели кто-то из наших девчонок у нее в свое время жениха увел? Так мы же всегда мирских на место возвращаем — в семью, к невесте там… Аккуратно, чтобы никто не заметил, что мы их вообще брали. Это чей же такой косяк?
— То есть с вашей точки зрения, Сонечка, это было бы честно?
— Абсолютно, — ни на секунду не смутилась девушка. От нее мгновенно полыхнуло местью — застарелой, хорошо выдержанной в ненависти.
— Любопытно… Вы знаете, mа cherie, у вас прекрасные задатки Отладчицы, — улыбнулся Старый.
— И что это значит? — пожала плечами Соня.
— Пока ничего… — слегка растерялся Старый. — Я полагаю, что никого, кроме Вениамина Васильевича и еще двоих из присутствующих, вы раньше не встречали?
— Двоих?
— Ладно, потом это обсудим, — снова переменил тему Старый. — А то, как я понимаю…
— Это вы правильно понимаете, — кивнул Веня. — У меня к вам есть…
— …ряд перспективных предложений? — перебил его Старый. — Таких перспективных, что вы сами не знаете, что от нас потребовать: то ли компенсаций, то ли бонусов, то ли чего еще…
Вениамин сделал вид, будто ему все еще вкусно ужинать.
— …и что нам предложить в качестве оплаты? — снова улыбнулся Старый. — Веня, ну неужели вы думаете, что я торгую жизнями моих коллег?
— Вы их недооцениваете или переоцениваете? — спросила вместо Спицына Соня. Теперь ее можно было принять за бойкую интуристовскую переводчицу при зарубежном госте. Тот еще только вспоминал слова выученной речи, а девушка уже шпарила знакомую заготовку.
— Я ими не торгую, потому что этот товар очень давно не пользуется спросом, Сонечка. Господа, а вот и наш кофе.
«Лучше бы я вправду с того балкона тогда…» — как-то очень странно и довольно неожиданно подумала Венечкина спутница, вглядываясь в сидевшую за соседним столом Жеку. Взгляд у девицы был сейчас не по-хорошему тоскливый. И я четко поняла, сообразила-таки, что в нашу предыдущую встречу малопонятная mademoiselle смотрела на мир точно так же — будто не в ЗАГС на бракосочетание шла, а на какой-нибудь костер инквизиции. Такая же темень и безысходность в душе. И как же дико эта заполошная чернота сочеталась тогда с переливчатым, белым и невесомым нарядом невесты. Это ж ее, печальную лебедушку, Жека отваживала от неудачного брака своим крысиным обличьем. Неужели и тут мы ошиблись, не рассчитали процент личного вмешательства? Получается, что у нас сейчас не переговоры происходят, а просто какая-то работа над ошибками. Час от часу не легче.
Я обернулась, начала разглядывать людей, сидящих поблизости. Вон у того лысого жена изменяет, а он ради нее готов прямо сегодня пуститься во все тяжкие коммерческие грехи — лишь бы осталась, хоть не с ним, а с его финансами, ему без разницы. Вот у того… как бы его так обозначить… ну пусть чернявый будет… уголовное дело за спиной, статья не сильно хорошая, но без насилия и убийств, мы в такие вмешиваемся. Дородная дама с монументальным портфелем втирает своему визави про составление иска, а сама воет внутри себя, только молча — от того, что в выхоленной квартире ее совсем никто не ждет, кроме нарядных бутылок в баре. Через два столика мирно пили кофе маниакально-депрессивный психоз с раком яичников, дальше вкушали жаркое инфаркт миокарда с жертвой будущего ДТП и ее виновницей, к столу с подносом в руках мягко приблизилась хроническая невынашиваемость с отрицательным резус-фактором.
