Олег Кожин - Бестиариум. Дизельные мифы (сборник)
К вечеру доктор Виктор вернулся, заперся в лаборатории и начал готовиться. Рэйнард мне велел сидеть в нашей комнате. Я спорить не стала, так и сделала. Брат меня обнял, сказал грустно: «Посмотрим, чем меня наградил культ. Аи, Шаб-Ниггурат!» – и ушел к лаборатории.
Я в другом крыле дома была, но все-таки слышала кое-что. Шум негромкий, но гулкий, как будто какой-то большой и тяжелый механизм работает – сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, разгоняясь. Затем доктор Виктор начал что-то кричать, но я слов не разобрала. Но, знаете, он не так кричал, словно бы от страха, или боли, или еще чего неприятного. Скорее, наоборот, скажу я вам, радостно он кричал, и ритмично, словно бы песню пел или стихи читал. Я так думаю, это какой-то ритуал был, брат же рассказывал, что доктор науку с магией соединяет.
Мне жутковато сделалось. Такое чувство появилось неприятное, словно кто-то за спиной стоит и на меня смотрит. И сколько я ни оглядывалась, сколько из комнаты в комнату не ходила – никуда это чувство не девалось. Я уже и спиной к стенам прижималась, а всё равно как будто кто-то подглядывает, а я не вижу, кто.
Затем еще хуже стало: словно темнота какая-то в доме появилась. Смотрю перед собой, а вижу чуть дальше собственного носа. На улицу выглядываю – сумерки там, каждое деревце в саду рассмотреть можно. А в комнате свет включен, только лампа как будто сквозь закопченное стекло светит, тускло, бледно, да еще и мигает. А доктор всё свои стихи выкрикивает.
А потом мне дышать стало тяжелее, и щупальца мои будто свинцом налились, руки не поднять. Стою, к стене прижавшись, воздух хватаю, как рыба на берегу, и рукой шевельнуть не могу.
И слышу шорохи. Или шепоты. Звуки какие-то в голове. И вдруг вспоминать стала те картинки, что видела, когда сестры-культистки меня в Храм водили. Полгода я и не думала о них, а тут вдруг одна за одной пошли. И всё кошмарнее и кошмарнее с каждой секундой, скажу я вам… И никуда они не уходили, не удалось мне их забыть, как бы я ни хотела.
Я хотела рассказать, что видела и слышала, да вот беда, слов не хватает. Я даже брату объяснить не смогла, да и он мне тоже. Думаю, для того, что мы там себе в голове видели, вообще слов человеческих не существует. Это что-то не отсюда, не из этого мира, поэтому и не объяснишь.
И когда я эти звуки услышала, и картинки в голове у меня завертелись, я совсем перепугалась, хотела бежать к брату и уводить его из этого дома. Плевать мне стало и на холод, и на бедность, и на доктора, только бы живыми остаться.
Кое-как я от стены оторвалась, меня трясло, словно в лихорадке. И вдруг слышу: изменилось что-то. Доктор всё свои стихи кричит, только теперь не радостно, а что-то другое у него в голосе слышится. Страх там был, и отчаянье. И с каждой секундой всё больше и больше.
Знаете, что я тогда вспомнила? Вопль Джипси Партридж.
Я к лаборатории кинулась, чтобы брата скорее увести, и пока по коридору бежала, голос его услышала. Как будто он тоже какие-то стихи ритуальные читал. Ни слова разобрать не могла, бежала, сама напугана была, и кровь у меня в ушах стучала так, что я и топота своего бы не заметила.
Только всё равно я не успела. Накрыло меня словно волной холодной, всё вокруг в темноту погрузилось, и я там же в коридоре упала, чувств лишилась.
А очнулась уже здесь. Говорят, повезло мне, что я живая и в своем уме осталась, но это как посмотреть, скажу я вам. Лучше бы я там умерла сразу, в этом проклятом доме доктора Виктора.
Потому что теперь они говорят, что это я их убила: доктора и своего брата. Они сначала думали, что он не брат мне, а муж, потому что мы совсем не похожи, но это потому что… Да я рассказала уже. Вот она вам, вся история Лизы и Рэйнарда Ханниганов.
Потому что теперь они говорят, что мы вместе запрещенные ритуалы проводили, и что-то не так пошло, а я убежала, и поэтому Рэйнард и доктор погибли, но я бы так никогда со своим братом не поступила! Я так думаю, что доктору задуманное не удалось, а брат мой попытался всё исправить, но не смог. А может, и смог, раз я жива осталась.
Но мне, скажу я вам, это не интересно. Даже если я всё это суду расскажу, даже если мне поверят, даже если выпустят из тюрьмы – как я дальше жить буду? Неужели я смогу без брата?
Неужели смогу, если каждую ночь, как только закрываю глаза, я слышу шорохи, и шепоты, и страшные нечеловеческие вопли, и вижу непонятные и угрожающие картины из Храма Умывающихся Слезами Сестер-культисток Шаб-Ниггурат?!
