Джон Коннолли - Плохие люди
— Мы заблудились, — подал голос Скарф.
— Нет, — сказал Молох, — мы все еще на тропе.
— Тогда тропа идет по замкнутому кругу.
— И Повелл уже должен был нас догнать, — заметил Декстер.
Молох кивнул.
— Вернись по тропе назад и проверь, идет ли он.
Декстер ушел, а Молох достал карту из внутреннего кармана. Скарф немного помедлил, а потом стал рассматривать карту вместе с Молохом. Шеферд оперся о дерево и молчал.
— Мы ступили на тропу вот здесь, — показал на карте Скарф, — а дом Любея вот тут. Это пятнадцать минут ходьбы в хороший день или минут двадцать в такую погоду.
— Это должно быть где-то рядом. Мы, наверняка, проскочили.
Но, когда они подняли глаза, огонь от пожара был все еще впереди.
— Чушь какая-то, — пробормотал Скарф и поднял глаза на Шеферда, ища поддержки, но Шеферд смотрел в другую сторону. Он уставился на лес, потирая уголки глаз пальцами. Молох окликнул его.
— Кажется, я что-то увидел, — встрепенувшись, сказал Шеферд. — Вон там.
Он указал в глубину леса. Скарф пригляделся, но ничего не увидел. Ветер дул в лицо, было трудно различить даже очертания ближайших деревьев. Однако он чувствовал запах гари.
— Впереди огонь, — сказал он. — Возможно, ты видел дым.
Нет, подумал Шеферд, это не дым. Он уже открыл рот, чтобы сказать, что это, но тут из своего недолгого похода вернулся Декстер.
— Его и след простыл, — сообщил он Молоху.
Тот в сердцах пнул ногой снег.
— Если он заблудился, то уж сможет найти дорогу обратно к лодке.
— Если он заблудился... — эхом повторил помрачневший Декстер.
— Может, ты думаешь, его забрал придурок, пронзенный стрелой? Ну и черт с ним. Если его смыло в море, больше денег достанется всем остальным. Мы продолжаем путь.
Они поправили ружья на плечах и последовали за Молохом дальше в глубину леса.
Глава 15
Мэриэнн все еще трясло от встречи с женщиной-полицейским. Она боялась, что та заставит ее проследовать за ней в участок, поскольку что-то в ее лице или поведении показало, как в действительности обстоит дело. Мэриэнн ясно видела тень сомнения на ее лице. Иначе зачем еще она поехала за ней?
Она знает, что я в бегах. Знает, что я плохо поступила. Она заставит меня поехать в участок, и я расколюсь, расскажу все. Они заберут Дэнни, а меня отправят в тюрьму за кражу денег и...
Мэриэнн заставила себя успокоиться. Она попыталась завести машину и посмотрела в зеркало заднего вида. Похоже, полицейская от нее отстала. Двигатель завелся. Мэриэнн, возможно, слишком сильно надавила на педаль газа. Но полицейская не последовала за ней. Мэриэнн немного успокоилась, увидев, что «эксплорер» направился вниз, к парому, но потом с новой силой почувствовала весь ужас своего положения. Она вцепилась в руль так, что вены выступили на руках, словно корни на сухой земле, а побелевшие костяшки пальцев проступили под кожей.
Последние несколько дней Мэриэнн пребывала в таком нервном напряжении, что не могла даже смотреть телевизор, а газеты и вовсе не брала в руки с прошлых выходных. Случилось нечто ужасное: теперь он на свободе, и он не позволит другим наказать ее. Он сделает это сам. Если они в Мэне, и он вместе с ними. Они нашли ее, и Молох, возможно, уже направляется на остров. Может даже, ее уже подкарауливают его люди. Она вернется к Бонни и, возможно, обнаружит Дэнни бьющимся в лапах его людей, а Бонни и Ричи — убитыми или искалеченными. И ей ничего не останется, как только сидеть и успокаивать своего сына в ожидании прихода Молоха. Мэриэнн снова подумала о своей сестре и ее непутевом муже. Патриция подозревала, что окружающие сплетничают про нее, но продолжала жить с Билли, потому что, несмотря ни на что, любила его, чувствовала в нем нечто стоящее. Возможно, она была права, потому что, когда Мэриэнн сообщила им обоим о своем плане бежать и о том, что им, видимо, тоже придется спешно уехать, они приняли это без единого слова упрека. Билл сказал тогда, взяв жену за руку, что поддержит свояченицу как сможет. И, хотя Билл незадолго до этого потерял работу и им не на что стало жить, а Мэриэнн предлагала сестре кругленькую сумму, ее очень тронуло его участие. Воспоминание об этом заставило ее устыдиться, потому что в глубине души она знала, что оба они уже покойники и это ее вина. Мэриэнн подозревала, что не родственники навели Молоха на ее след. Билл не знал, где точно она находится, а Патриция никогда бы не сказала. Мэриэнн вытерла слезы тыльной стороной ладони.
Патриция бы никогда не сказала. Она бы скорее умерла.
Боже, Пэт, прости, я так виновата! Я так его боялась! Я думала, у меня нет другого выбора. Он обижал меня и начинал обижать Дэнни. Мне надо было просто убить его, но тогда бы пришлось сесть в тюрьму и я бы не увидела, как растет Дэнни. Но сейчас, если бы я могла вернуть прошлое, я бы попробовала лишить его жизни. Воткнула бы в него сонного нож и ждала, пока вся кровь не вытечет по капле за каждую мою слезинку. Я бы резала его этим ножом снова и снова за все, что он с нами сделал. Я бы резала его на части бритвой до тех пор, пока его лицо не стало бы неузнаваемым. Я бы сделала это все, чтобы защитить Дэнни, если бы не...
Иногда, особенно в последние несколько месяцев, когда она просыпалась в их общей постели и первые лучи солнца начинали просачиваться сквозь занавески, она поворачивалась к нему, а он уже не спал. Молох лениво смотрел на нее, словно угадывая ее мысли и приглашая ее на деле испытать свою силу. Потом, не видя никакой реакции, он притягивал ее к себе без тени нежности, грубо насиловал ее, приковывая своими руками ее руки к кровати. Они не обменивались ни единым словом. Просто таким образом он давал ей понять, что может делать это, когда пожелает, что и жива-то она только благодаря его милости. А милость эта не безгранична.
Если бы она осталась с ним, она бы не дожила до конца года, в этом Мэриэнн была уверена. Он бы оставил жизнь Дэнни, но какой была бы жизнь мальчика с таким человеком?
И они убежали, подвергая опасности каждого, с кем общались, а теперь Патриция и ее муж погибли из-за них.
И еще Карен. Они постоянно поддерживали отношения, Мэриэнн недавно посылала ей их с Дэнни фотографию с его последнего дня рождения — личико, вымазанное шоколадным тортом, картонная корона на голове с написанным на ней цветными буквами именем. Она отправила эту фотографию из Бостона, где делала покупки. Это была ее первая вылазка из Мэна с тех пор, как она приехала сюда. На ней были темные очки, волосы собраны в тугой пучок, на лице никакого макияжа, что, как она думала, делало ее малоприметной. Сегодня днем она позвонила Карен по номеру, который был личным, не зарегистрированным в телефонных книгах. Немногие, лишь члены семьи и друзья, знали его. Если она не могла подойти к телефону, звонок автоматически переадресовывался на другой личный номер. В любое время суток Карен ответила бы на звонок.
