Анна Гурова - Мой друг бессмертный
«Демон сказал, что наведет их на мой след, — думал Лешка. — Похоже, пришло время выкинуть льдинку. Они ведь будут искать маленького глупого водяного, а не человека. Но что это даст, кроме отсрочки? Эрлин все равно догадается, что утащивший горлянку водяной и "мальчишка-жертва" — одно и то же лицо. А я, выкинув льдинку, останусь совсем без защиты…»
Лешка поежился. Он чувствовал себя беспомощным и одиноким. Сколько он сможет пробегать, прежде чем Эрлин его поймает?
Окинув взглядом лабиринт багровеющих домов-«кораблей», Лешка неожиданно принял решение.
«Надо потеряться, — подумал он. — Невозможно найти человека, который сам не знает, где находится…»
Лешка вытащил из кармана коробок с нетающей льдинкой, поглядел на него с сожалением и бросил в кювет. Потом поправил лямки рюкзака и пошагал с горки в сторону Комендантского Аэродрома.
Через час солнце ушло за горизонт, и на Комендантский опустилась ночь. Зажглись фонари, багровые «корабли» погасли и превратились в геометрические тени, усеянные бессчетными огоньками. Свет и тени поменялись местами, мир словно вывернулся наизнанку. Только сквозняки все так же задували в проходных дворах, на проезжей части вилась поземка, и усиливался мороз.
Лешка добился своей цели — заблудился в новостройках. И хотя его еще никто не поймал, и следов погони не наблюдалось, он уже не был уверен, что это была очень хорошая идея. Он замерз, проголодался, упал духом. Вдобавок, ему непрерывно казалось, что кто-то крадется у него за спиной. Теперь он почти жалел, что не отдал холодному демону горлянку.
«Все равно в ней не было оружия, — уныло думал он, бредя по какому-то пустынному и выстуженному, как дорога в ледяной ад, проспекту. — А теперь все кончено. Скоро меня найдут и убьют. Да, да. Догонят и заморозят до смерти…»
Лешка оглянулся — ему почудилось, что позади промелькнула тень, — но на тротуаре было пусто. Казалось, в мире не осталось ничего, кроме холода, снега и электрических огней в чужих окнах. Внезапно Лешка ощутил, что сейчас все станет ясно. Как будто ему показали ключи ко всем тайнам мира. «Вот они, — сказал ему кто-то, — Посмотри, как близко ты подошел к разгадке. Не останавливайся, иди дальше!»
Ощущение ясности мира промелькнуло и пропало, словно отступило в тень. Лешка резко остановился. «Что со мной? — испуганно подумал он. — Меня догнали?» Он почувствовал смутную опасность. Казалось, если он поддастся на увещевания голоса и пойдет дальше, то свернуть с этого пути уже не сможет.
Испуг отрезвил Лешку. Он вдруг вспомнил, что ужасно замерз. «Надо зайти куда-нибудь погреться», — решил он. Эта простая мысль отогнала видения и как будто влила в него новые силы. Лешка огляделся, метрах в трехстах увидел неоновую вывеску какого-то кафе и рванул туда.
Кафе «Колобок» оказалось убогой прокуренной закусочной, пропитанной столовскими ароматами кислых щей и бочкового кофе. Немногочисленные посетители соответствовали интерьеру — пара-тройка одиноких алкашей плюс полупьяная компания чумазых автослесарей. Но Лешке «Колобок» показался просто раем. Там было божественно тепло! Лешка купил стакан чая и минут десять расслабленно сидел за столиком, чувствуя, как постепенно оттаивают руки и ноги. Вместе с кровообращением восстанавливался и оптимизм. Казалось бы, чему тут радоваться, иронически подумал Лешка: вот он сидит один, неизвестно где, по пятам идут демоны, в рюкзаке горлянка со свитком, который, если верить сяню, супероружие, но как с ним обращаться?
«Чего я не понял? — размышлял Лешка. — Если холодного демона так заинтересовала горлянка, значит, это не просто так…»
Лешка нагнулся, поднял с пола рюкзак, расстегнул его и, не вынимая горлянку наружу, открутил у нее крышку. Он решил еще раз рассмотреть фигурку старика на свитке. Свитка в горлянке не было!
Лешка на миг опешил, но потом вспомнил, что сам же сунул свиток в карман куртки, как раз перед тем, как к нему подкрался демон.
«А демон-то хотел именно горлянку, — сообразил вдруг Лешка. — Хотя перед этим долго следил за мной и наверняка видел, как я клал свиток в карман…»
Лешка заглянул в темное горлышко тыквы, но ничего не смог разглядеть — оно было слишком узкое. Тогда он достал горлянку из рюкзака и потряс. Так и есть — изнутри донеслось отчетливое постукивание и шорох. Лешку бросило в жар. Он быстро закрыл тыкву, сунул ее обратно в рюкзак, прижал рюкзак к себе и несколько секунд сидел, успокаивая дыхание. «Идиот! — обругал он себя. — Тормоз! Как же до меня не дошло сразу! В горлянке, кроме свитка, было что-то еще!»
Он застегнул рюкзак, встал и оглянулся. Не заметив ничего подозрительного, он прошел через зал к двери туалета.
«Там мне никто не помешает распотрошить эту тыкву…» — с азартом думал он, проходя внутрь. Но закрыть дверь ему не позволили.
Кто-то перехватил дверную ручку. Прямо над ухом приглушенный женский голос сказал:
— Не советую это делать.
Лешка резко обернулся и увидел незнакомую женщину. Самую обычную тетку средних лет в светло-сером турецком пуховике, с приятным, но каким-то замученным лицом и глубокими, жутковатыми темными глазами. Эти глаза ему кого-то напомнили.
— Не надо взламывать горлянку, — тихо сказала женщина. — Особенно здесь. Это может быть опасно. И наверняка тут же привлечет внимание тех, кто тебя преследует.
— Вы кто? — изумленно спросил Лешка, застыв в дверях туалета.
— Я мама твоей одноклассницы, Вероники Покрышкиной. О тебе я слышала от Тиля. Ты — мальчик-жертва.
— Мама Покрышкиной?! Но откуда вы знаете про…
В голове у Лешки сразу возникло столько вопросов, что он только раскрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Людмила ободряюще ему улыбнулась:
— Что, удивлен? Пошли-ка выпьем кофе, и я тебе кое-что расскажу. Только быстро, времени у нас в обрез.
История, которую рассказывала Лешке мама Вероники Покрышкиной, совершенно не сочеталась с ее будничным тоном и заурядным лицом. А также с обстановкой кафешки, музыкой от «Радио шансон» и вообще со здравым смыслом.
Впрочем, Лешка не был особенно шокирован. От сяня он слышал истории и похлеще. Единственное отличие — говоря о богах, сянь никогда не говорил «мы».
— …Мы родились в этих местах триста лет назад, вместе с городом. Не гляди, что я так плохо выгляжу, по меркам богов мы просто дети. Нас породил город. Вернее, населяющие его люди. Чем больше становилось людей, тем мы становились сильнее.
Мы — это я и мой покойный супруг, бог-хранитель Петербурга.
— Погодите, — перебил ее Леша. — А его случайно зовут не святой Петр?
