Сергей Арно - Живодерня 2
В комнату вошла Карина и, осмотрев Жанну, остановила свой презрительный взгляд на ее ортопедическом сапожке, криво ухмыльнулась и села на диван рядом с Сергеем.
— Илья проснулся, — объявила она. — Сейчас завтракать будет. Надеюсь, вы его сегодня никуда не потащите. Он для этого еще слишком слаб, — ехидно сощурив глаза, язвительно проговорила Карина, запахивая халат на своем шикарном бюсте, но получалось так, что выказывала его этим еще больше.
— Он мне для этого не нужен… — начала парировать ее прикол Жанна.
— Ах, для этого уже не нужен! — перебила Карина. — Ну, тогда понятно… — она хотела продолжить волновавшую ее тему, но в комнату вошел Илья в спортивном костюме. Он испуганным взглядом запавших глаз осмотрел присутствовавших и, увидев Жанну, смутился.
— Дорогой Илья, как я счастлива…
Жанна поднялась навстречу Илье и вместе с ним они вышли из комнаты.
— Вот ненасытный сапог, говорит, ей этого не надо, а сама потащила уже. Только человека из склепа спасли, а она… — Карина собиралась еще что-то сказать, но, посмотрев на Сергея, осеклась. — Сергуня, что-нибудь случилось?
Даже Карина, хотя ей очень хотелось поговорить, заметила, что с ним что-то не так. Сергей сидел, сжав зубы, желваки играли у него на щеках.
— Да. Случилось, — сказал он и поднялся.
В комнату заглянул Илья.
— Ну мы, вот, уезжаем, — сказал он с порога, не входя. — В санаторий.
— Знаю я этот санаторий, — тихо прошипела Карина, и они пошли провожать Илью с Жанной.
Когда за ними закрылась дверь, Сергей сказал:
— Я сейчас пойду тренироваться, потом поговорим.
Около трех с половиной часов из комнаты доносились вздохи, стук вонзающихся в стену ножей, звуки ударов и выкрики на каком-то диковинном, не то китайском, не то японском языке. Карина иногда подходила к двери и, приложив ухо, слушала, но недолго: ей скоро становилось страшно и она отходила.
Изнурительная тренировка привела Сергея в норму. Он снова был спокоен и уверен. После ледяного душа он вошел в кухню. За столом сидела Карина, перед ней лежал распечатанный конверт.
— Басурман письмо принеслал.
— Ну и что пишет?
Сергей уселся за стол напротив Карины.
— Ха! "Что пишет"! Прочитай попробуй.
Сергей взял листок мелко-премелко испещренный незнакомыми значками, напоминавшими средневековую тайнопись.
— Тут без переводчика, что характерно, никак, — повертев листок в руках, сказал Сергей.
— Переводчика Басурман не прислал, зато вот, цветочек вложить не забыл. — Карина показала блеклое растение, расплющенное и сухое. — Гербарий буду собирать.
Карина вложила письмо обратно в конверт. Сергей раскрыл перед собой дневник отца и стал глядеть на столбцы букв. Он не читал — он просто молча глядел на плотно исписанные страницы.
— Ты мне хотел что-то сказать? — подбодрила его Карина, которой показалось, что Сергею трудно начать какой-то важный разговор.
— Да, — устало вздохнул Сергей. — Наконец я узнал все о кончине отца. И она была ужасна. И мне теперь известно, кто является настоящим виновником его смерти.
— Подожди, — удивилась Карина. — Разве это не Петрушка?
— Петрушка был исполнителем, но заказчиком был совсем другой человек. Дело в том, что мой отец совершенно случайно через своих китайских друзей вышел на след наркотиков, которые поступали в Петербург из Китая; здесь в тайных лабораториях они перерабатывались, после чего уходили в страны Европы и Америку. В то советское время это был безопасный и выгодный путь — чиновники были куплены, имелась надежная схема поставки сырья. И представь, мой отец — добрейший человек, узнает о тайных лабораториях по переработке наркотиков, решает самостоятельно проследить весь путь наркотиков от начала до конца. Это очень похоже на моего отца, он верил в справедливость и добро. Кроме того у него имелись сведения, что многие из чиновников куплены. Ты наверное уже догадалась, что лаборатории эти принадлежали Китайцу. Да, десять лет назад мой отец перешел дорогу самому могущественному бандиту в городе, контролирующему весь преступный мир. Тут-то и появился Петрушка. Он появился не из ниоткуда. Этот в нормальном состоянии безобидный, беззлобный человек в безумии преображался в страшного, безжалостного монстра. Петрушка с верными карликами под наблюдением лучших врачей-психиатров несколько лет жил у Китайца в клетке. Китаец знал все: и о болезни, жившей в нем, и о совершенных им в состоянии невменяемости преступлениях… Но Китаец не отдавал его властям. Петрушка жил у него, как свирепый пес-убийца, которого дрессируют на манекенах, пока не подобралось подходящей жертвы. Но когда-нибудь она обязательно появиться, и тогда хозяин скажет "фас!"
И вот эта жертва нашлась. Это был мой отец, и Китаец сказал: — "Фас!" Он сумел направить безумие Петрушки в нужное для себя русло. Он мог бы просто пристрелить моего отца или подложить под поезд… Но нет, это был особенный человек. Из каждого убийства он устраивал театральное действо и с интересом наблюдал за тем, как оно разворачивается. Конечно, не все в этом "представлении" проходило гладко, иначе и не могло быть. Ведь Петрушка безумен, поэтому в любой момент люди Китайца готовы были устранить его и всех причастных к этому "представлению" актеров. В сущности Петрушка, как это не парадоксально, тоже был жертвой, что говорить о слабоумных карликах, которые, однажды влюбившись в большую живую куклу, пронесли эту любовь через всю жизнь, ради него, ради его свободы, совершая убийства, только чтобы он остался с ними. Убивали они ради любви. Ведь Китаец умышленно и целенаправленно травил и запугивал маленьких человечков, в конце концов доведя их до состояния постоянного ужаса, внушив им, что они в любой момент могут потереть своего Петрушку — свою куклу, что злые люди обязательно отнимут его, если они не будут поступать, так как велит Китаец.
Это представление с пытками и убийством моего отца позабавило Китайца, должно быть, поэтому он оставил Петрушке и лилипутам жизнь. Или оставил пока, в будущем собираясь еще раз использовать его безумие для своих целей. Китаец — это чудовище, распустившее свои щупальцы по городу. Отец пишет в дневнике, что в колодце установлены потайные камеры, снимавшие их мучения и смерть. Это были глаза Китайца, которые видели повсюду и все…
В своем дневнике отец даже пытается оправдать и понять убийцу и мучителя Петрушку, который сам по сути не виновен в своих злодеяниях — им двигала болезнь, а карликами любовь… Об этом страшно говорить. Отец не писал о том, какие принял мучения: на себя у него не хватало жалости — вся она уходила на его мучителей. Смерть моей сестры тоже на совести Китайца.
