Елена Арсеньева - Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)
Володя задрал голову, посмотрел в небо.
«Интересно, какие у этих небесных людей удочки? Закидушки или махалки? Или какие-нибудь особенные небесные спиннинги? И какая там приманка? Это же надо! Людей будто карасей выловить…»
— Как же вы тут живете? — участливо спросил он. — Не скучно одним-то? Или без людей, наоборот, лучше?
Фигура молчала понурясь. А когда ответила, скрип ее был печальным, влажным:
— Чингай должен человеку служить. Помогать, охранять. Без человека чингай — просто дрова. Дайте, о люди, возможность вам услужить…
— Да ну! — отмахнулся Володя. — Зачем нам слуги?
— Айть! — схватила его за руку Унгхыр. — Не то говоришь, о Во-ло-дя! Чингай впереди пойдет, весть об опасности Ите понесет. Никто не страшен чингай: ни дедушка тигр, ни Чернонд, ни чогграм…
Деревянная фигура от радости даже закачалась.
— Все, что сказано будет, передам! — взволнованно скрипел чингай. — Все, что велено будет, исполню!
Унгхыр вытащила из складок одежды небольшой острый ножичек и принялась строгать левую руку чингай.
Володя чуть не вскрикнул испуганно, да вовремя вспомнил, что все-таки деревяшка перед ним, ей не больно. Но глядел он на фигуру с жалостью. А та, по всему чувствовалось, была довольна.
Стружки закручивались красивыми завитками.
— Зачем это? — спросил Володя.
— Инау! — пояснила Унгхыр. — Язык дерева. Десятками своих языков, — она осторожно провела пальцем по стружкам, — инау передаст наши слова. Красиво скажет. Правдиво. Сразу поверит Ита. Разве можно не верить тому, кто говорит так красиво?
Закончив строгать, она озабоченно огляделась:
— Надо бы накормить чингай.
— Чем же?
— Чем-то вкусным. Например, кровью смазать его деревянные губы.
Володя передернулся.
— Это должна быть кровь врага, — успокоила его Унгхыр. — Но что же делать? Без кормления не дойдет чингай.
— Вкусным, главное! — проворчал Володя. — Вот мед — я понимаю… А то — кровь…
Фигура неторопливо повернулась и заскрипела прочь. Впрочем, удалилась она не надолго: смешно косолапя, воротилась, волоча деревянную долбленку с какой-то грязно-серо-желтой массой. Запахло чем-то сладким, вкусным, хотя содержимое долбленки выглядело не очень аппетитно.
— Мед, — пояснила Унгхыр.
Дикий мед! Интересно, каков он на вкус? Володя подцепил двумя пальцами твердый кусочек — только сейчас он догадался, что мед собран прямо с сотами, — и положил в рот.
Жевать соты было куда приятнее, чем жевательную резинку, а мед… О, это было что-то необыкновенное! Володя даже зажмурился. Ему казалось, что он нюхает сразу, одновременно, все цветы, которые есть в тайге, ощущая при этом щекочуще-ласковое прикосновение шершавеньких лепестков, и вдобавок его греют желтые лучи расплавленного солнца. Изредка навевал легкий ветерок, несущий то густой аромат цветущей липы, то, легкий, — дикой таежной яблоньки. Мед был сладкий, но не приторный, и Володя ел, ел, ел…
Между тем Унгхыр помазала медом рот чингай, рассказала, где найти Итаврид и что ей передать. Опустила голову фигура в знак повиновения и побрела в глубь тайги. А другие фигуры принесли Унгхыр и Володе ягоды, коренья и ключевую воду. Поели те и легли спать в маленькой травяной юрте под мерное поскрипывание бессонно бродящих чингай, которые дали слово не подпускать к ним Чернонда.
Володя долго не мог уснуть — все отгонял от себя страшные видения минувшего дня. Но даже когда заснул, все реяла перед глазами мохнатая паутина пугающих наваждений и фосфоресцировали зеленые жвалы паука…
Унырк
Володя проснулся от криков Унгхыр. Было темно. Рядом кто-то тяжело сопел. Метались, скрипя и бестолково стукаясь друг о друга, чингай.
— Что случилось? — воскликнул Володя и тут же ойкнул, потому что крепкие, будто железные, пальцы вцепились в него.
Забился, вырываясь, попробовал укусить державшую его руку, но чуть не заплакал от боли в челюстях: рука, похоже, тоже была защищена железом, и Володя едва не сломал зубы. Его стиснули так, словно он был бесчувственным поленом, и потащили куда-то. Отчаянные крики Унгхыр отдалялись, отдалялись, а потом и совсем затихли.
«Что, опять Чернонд какие-то гадости наводит?» — успел подумать Володя, прежде чем у него сильно закружилась голова и он впал в какое-то странное оцепенение.
Володе казалось, что несли его долго-долго! Уже забрезжило утро, когда его наконец выпустили из железных тисков и бесцеремонно швырнули наземь. Несколько минут он вообще не мог шевельнуться и только пытался справиться с головокружением и вздохнуть свободнее. Казалось, ребра выгнулись внутрь грудной клетки. Рядом кто-то громко сопел и топал.
Наконец Володя приподнялся. Глаза постепенно привыкли к полумраку.
Он был уверен, что его похитил Чернонд, и приготовился мужественно встретить злорадный взгляд шамана, приготовился к новым наваждениям, но перед ним стоял не Чернонд, а какое-то чудовище!
Оно было ростом с человека и немного походило на человека: с головой, руками и ногами, — но голова напоминала островерхую колоду, а руки и ноги — бесформенные толстые обрубки. Пальцы были, кажется, и впрямь железные. И железные колючки, будто волосы, росли на голове. На физиономии, которая была словно вырублена топором, торчал сучковатый нос. Рот был похож на трещину. Один глаз злобно светился посреди лба, другой — на подбородке.
Увидев его, Володя в очередной раз мысленно взмолился, чтобы все, что происходило с ним после аварии вертолета, было сном. Но это чудовище, конечно, самое ужасное, что только могло присниться!
Нет, не похоже оно ни на страшный сон, ни на глюк, навеянный Чернондом.
Оно было реально до отвращения, до тошноты!
Чудище, тяжело переваливаясь, ходило вокруг Володи.
— Ой-ой-ой! — бурчало оно. — Вижу, в селении чингай людей много. Ой-ой-ой! Жирный зверь пришел, вижу!
— Это я жирный?! — не выдержал Володя. — Ну, простите! Не видели вы жирных. Вот наш сосед Генка — это прямо-таки что-то неприличное. А меня мама всегда «скелетиком» ругает.
— Человеческое мясо — всегда сладкое мясо, — наставительно произнесло чудовище.
«Так это людоед! — догадался Володя. — Как его называли… унырк! Что же это будет, а?»
Он беспомощно огляделся.
Логово людоеда находилось в глубоком овраге. Сухая земля растрескалась. Кругом валялись белые обглоданные кости. Володя постарался убедить себя, что это звериные кости. Стены оврага отвесны, гладки. Очевидно, унырк выбирался наверх по свисающим вниз корневищам огромных старых лиственниц, росших по краю оврага, но сейчас он загородил эту «лестницу» спиной и не спускал глаз с Володи.
