Трой Деннинг - Безумный бог
Физул сорвал мешок у меня с головы, и моему взгляду открылось просторное помещение, целиком вырезанное в горе. На стенах горели несколько факелов, наполнявших воздух таким черным и едким дымом, что у меня из глаз хлынули слезы. Середина зала была пустой, если не считать символа Йахту Звима, нарисованного на полу, и черного алтаря в дальнем конце. Вдоль одной из стен стояли какие-то странные приспособления, но в тусклом свете я не смог определить, для чего они предназначены.
Наспех оглядевшись, я начал тщательно разглядывать комнату метр за метром, надеясь увидеть какой-нибудь железный ящик, или деревянный сундук, или еще что-то в этом роде, где могло бы храниться «Истинное жизнеописание Кайрика». Но мрак был таким густым, что я различал лишь странные очертания и неясные формы..
Физул направился к центру зала. Я зашаркал рядом с ним, проклиная тяжелые кандалы на ногах и наручники на запястьях, застегнутые спереди.
- Храм Йахту Звима. - Физул взмахнул рукой, указывая на мрачный зал. - Не такой величественный, как те. что строились во имя Кайрика, но нам, в Зентильской Твердыне, приходится довольствоваться малым, с тех пор как Безумец развеял наши дома в пыль.
- Падение города на твоей совести. - Я без страха произнес эти слова, уверенный, что защита Тира и здесь не подведет,- Если бы Зентильская Твердыня осталась верна…
- Замолчи, свинья! - Тира ударила меня между лопаток. - Я на всю жизнь нахлебалась Кайрикова дерьма.
- Нет, моя дорогая. - Физул потянулся за мою спину и отвел Тиру в сторону. - Позволь Малику высказаться. После всего, что ты мне о нем рассказала, я сам хочу послушать его речи.
- Мне нечего, добавить, разве что только одно: ты подлый предатель, потому что прочитал всему городу «Истинное жизнеописание Кайрика».- Тут я сделал паузу, внимательно присматриваясь к Физулу, не выдаст ли он чем-то, где находится книга, если она вообще здесь, но в глазах его только сверкнул гнев. Тогда я продолжил: - Это ты предал народ Зентильской Твердыни, а не Единственный.
Физул крепче сжал мою руку, только этим показав, как велик его гнев.
- Жаль, что ты так думаешь, Малик. Лично я ничего дурного тебе не желаю. - Физул остановился на священном символе, нарисованном на полу, и у меня возникло неприятное чувство, словно зеленые глаза смотрят прямо на меня. - Скажу больше: я хочу помочь тебе.
- Помочь?
Физул кивнул:
- Я хочу сообщить тебе правду о Кайрике.
- Ничего не может быть замечательнее! - Я не мог сдержаться, поверив в то, что он грозится прочитать мне «Истинное жизнеописание». - Я готов.
Физул нахмурил брови; удивившись моему согласию, затем покачал головой:
- Сначала мы должны очистить твой разум. - Он взглянул за мою спину, чтобы кивнуть Тире, после чего снова обратился ко мне: - Правда… усвоится лучше… если твои помыслы очистятся.
Я почувствовал, как по моему хребту прошелся нож. Никакого вреда, разумеется, мне лезвие не причинило, зато жутко пострадала моя одежда. Сырой ветер коснулся тех частей моего тела, которые редко испытывали подобное, а потом Тира содрала распоротые обноски, оставив меня голым, как в тот день, когда я родился.
- Ты же говоришь, что собираешься очистить мой ум!
- Так и будет, Малик, - произнесла Тира, - так и будет.
Она вышла из-за моей спины и остановилась передо мной, и мне пришлось прикрыть интимные части ладонями. Тира шлепнула меня по лицу и, схватив за наручники, рывком подняла запястья к животу:
- Тебе нечего от нас прятать.
- Сразу так бы и сказала! - Я всегда гордился, и небезосновательно, что так щедро наделен природой.
Тира снова собралась ударить меня, но Физул перехватил ее руку и покачал головой:
- Не будь к нему чересчур строга. Малику еще предстоит понять. - Верховный Тиран обхватил меня за плечи мускулистой рукой и повел к стене. - Тира утверждает, что ты не чувствуешь боли, Малик.
- Верно! - Я всего лишь надеялся избежать бессмысленной траты времени для нас обоих, но заклинание Мистры заставило меня добавить: - Во всяком случае, последние несколько дней.
- Вот как? - Физул схватил мои наручники и вздернул их обратно на живот, когда я из скромности снова опустил руки вниз. - Так вот, есть много способов очистить мысли человека.
Физул остановился в пяти шагах от стены. Перед нами в мигающем свете факела стояли три огромных и сложных устройства. Великий Уничтожитель жестом указал на первое из них. Над столом, снабженным великим множеством ремней, были подвешены четыре медных шара, от каждого отходила тонкая стеклянная трубочка, и все они соединялись вместе в миниатюрный краник, висящий прямо над деревянной подпоркой под голову.
- Пытка каплями. - Физул подозвал Тиру. - Покажи.
Тира шагнула в круг света и повернула краник. Из него вытекла капля воды и упала чуть выше деревянной подушки. Следующая капля появилась спустя секунду или две.
Мне эта пытка не показалась такой уж изощренной. По сравнению с чудесными машинами в подвале калифа эта выглядела вполне расслабляющей.
Физул подвел меня к следующему устройству, представлявшему собой наклоненный стул, также со множеством ремней. Перед стулом находился маленький круглый столик, на котором стоял с десяток керамических горшков, закрытых крышками с петлей в самом центре. Тира подкрутила что-то под столом, столешница повернулась на одну двенадцатую долю круга так, что перед стулом оказался один из горшков. Маленькая планка, приделанная к стулу, угодила в петлю на крышке и сорвала ее. Тут же по комнате распространился запах, словно скунс поднял свой хвост.
- Пытка запахом.
Я невольно ухмыльнулся. Во время моего пребывания у стен Кэндлкипа мне приходилось питаться отбросами, которые воняли посильнее.
Физул подвел меня к следующему приспособлению, оказавшемуся не чем иным, как грязной медной лоханью, наполненной темной водой.
- Ванна с угрями. - Тира замешкалась за нами, Физулу пришлось вызывать ее к лохани, - Продемонстрируй!
Тира побледнела, но закатала рукав и сунула руку в воду. Раздался всплеск. Сквозь стенку лохани до нас донеслось тихое шипение, после чего Тира закатила глаза. Зубы у нее застучали, подбородок вздернулся, она начала дрожать, а потом повалилась на спину. Когда ее рука показалась из воды, что-то черное и плоское отлепилось от ее предплечья и скользнуло обратно в лохань.
Взгляд у Тиры остекленел. Она попыталась встать на колени, но руки и ноги ее не слушались, однако она ничем не выдавала, что ей больно. Более того, казалось, будто она вообще ничего не чувствует.
