Алексей Атеев - Псы Вавилона
Дома братья сообщили, что несколько раз заходил ее американский дружок.
– Прям-таки ждет не дождется тебя. Страдает, бедняга, аж с лица сбледнул.
Мать искоса взглянула на дочку.
– Неплохой паренек, – осторожно заметила она. – Культурный, чистенький… Не чета здешним раздолбаям. У вас с ним как?
– Ах, мама, что значит, как?! Замуж зовет.
– Невеста из теста… – захохотали братья.
Против ожиданий мать не начала охать и ахать.
– Отправляйтесь, ироды, на улицу! – приказала она сыновьям. – Нечего тут насмешки строить. Ну, а ты сама как? – спросила она у Ани, после того как братья, перемигиваясь и похохатывая, убежали.
– Не знаю я, мама.
– Уедешь, значит, от нас, – заметила мать как о чем-то вполне решенном.
– Почему сразу – уедешь? Про замужество пока вилами на воде писано. Слишком сложно все…
– А я думаю, дочка, так лучше будет, – неожиданно заявила мать. – Мы уж с отцом прикидывали…
– То есть как?
– Да так! Если парень ходит, уже родителям интересно, что да кто. А тут такой приличный человек, не лоботряс, не хахаль… И не из пустого интересу ходит, а с серьезными намерениями. Времена нынче, сама знаешь… Не от хорошей жизни приперлись в этакую даль. А за ним как за броней будешь. Родители-то его кто?
– Отец – профессор.
– Вон чо! Богатый?
– Средний!
– Ты, дочка, не злись. Замуж все равно выходить нужно. Ты – девка справная, к тому же образованная, в невестах не засидишься. Но, как говорится, замуж не напасть, да кабы не пропасть. Здесь всякие люди встречаются… Только…
Мать не договорила, утерла фартуком скатившуюся по щеке слезу.
– Что только, мама?
– Не знаешь, где потеряешь, а где найдешь… Счастье-то…
2Разговор с матерью, казалось, придал решимости. Больше всего Аня боялась, что родители не одобрят ее выбор. Иностранец казался фигурой экзотической. Но коли они не против, то почему должна сопротивляться она?
И Аня немедленно решила навестить своего избранника. Однако, к ее удивлению, Джоника дома не оказалось.
– Не ночевал, – сообщил сосед по комнате Коля Попов.
– Как это не ночевал?! – изумилась Аня. – На работу, что ли, срочно вызвали?
– Если бы. Просто отсутствовал. Наверное, нашел себе другую кралю, пока ты в деревне прохлаждалась.
– Чепуху говоришь. Джоник не такой.
– Все мы не такие, – резонно возразил Коля. – Да ты, собственно, не огорчайся. Красивых мужчин на свете много. Вот я, например…
Аня присела на кровать Джоника и задумалась. А вдруг и вправду американец в ее отсутствие спутался с какой-нибудь красоткой? Нет, на Джоника не похоже. Так куда он все-таки делся?
– Ты это… не переживай особенно, – тихо произнес Коля. – Девки, думаю, тут ни при чем.
– И где же он?
– Мне кажется… – Коля понизил голос до шепота. – Мне кажется, его забрали в НКВД.
– С чего ты взял? – похолодела Аня.
– Думаю так. А где же ему еще быть? Не у девок же, в самом деле. В последнее время он тут развил бурную деятельность. Шныряет везде, вынюхивает…
– Что вынюхивает?
– Сам не понимаю. Говорит, книгу про Соцгород написать хочет. Джоник, конечно, кадр проверенный. Свой в доску. Но ведь это не все знают. Думают: раз иностранец, может, того…
– Не понимаю тебя.
– Ты дурочку из себя не строй. Раз комсомолка, то должна понимать. Иностранцы всякие бывают… Одним словом, под подозрение попал наш Джоник, я так считаю. На Шанхай для чего-то зачастил. А ты сама знаешь, что такое Шанхай. Вчерась там, кстати, облава была. Беспаспортных вылавливали. Может, и Джоника замели. Да скорее всего так и есть. Поэтому домой и не явился. И чего понесло на Шанхай?
– Может, кто стукнул? – Аня пытливо взглянула на Колю.
– Да чего на него стучать… Парень насквозь прозрачный, как пузырь с водкой. Доказал преданность… Я думаю, ошибка.
– Ты же его друг! Сколько живете вместе… К тому же партийный. Культорг, профорг, физорг… Кто там еще? Общественность, словом… Тебе и карты в руки. Иди, ищи. Узнавай, спрашивай, требуй!
– Никуда я не пойду.
– Это почему?
– Не желаю.
– То есть как?
– Не желаю, и все!
– Замараться боишься? Ты же только что заявил: Джоник свой в доску. Что же за друга не похлопочешь?
– Для начала мы не знаем, забрали ли его на самом деле.
– Вот и узнай!
– А может, он вчерась нажрался и в канаве ночевал?
– Что за глупости! Ты же знаешь, он не пьет.
– Мало ли… И вот я прихожу, устраиваю тарарам, а мне отвечают: дружок ваш того… потерял моральный облик. На кого тень падает? На культорга. Плохо организовал работу на местах.
– Ладно, Николай. Говорить нам больше не о чем. Раз ты оказался такой гнилушкой…
– Ты, Авдеева, выбирай выражения. Если каждая бикса будет тут…
– Я тебе не бикса, урод!
– Думаешь, не понимаю, чего ты вокруг Джоника крутишься? Мало тебе русских парней…
Но Аня не стала больше толковать с Колей Поповым, а опрометью бросилась из барака.
Выскочив на улицу, она остановилась. Зря в общем-то погорячилась. Чего на дураков слова тратить! Этот Попов и раньше не вызывал у нее особых симпатий, а сейчас, когда показал свое гнилое нутро, и вовсе стал противен. Но где же все-таки Джоник? Что, если действительно в НКВД? А может, это работа Шахова? Вполне возможно. Решил таким способом устранить конкурента. Ведь он, кажется, и намекал на нечто подобное. Что ж, тогда к Шахову.
3Упомянутый Александр Кириллович находился на своем наблюдательном посту и методично обозревал окрестности в полевой бинокль. Приближался обеденный час, народу на улицах прибавилось. Шахов перебирал лица, вырываемые окулярами из толпы, словно перелистывал страницы давным-давно прочитанной (и не раз) книги. В последнее время ничего, кроме скуки, созерцание разноплеменных физиономий не вызывало. Даже всегдашние размышления о бдительности и долге куда-то исчезли. Лишь привычка заставляла его каждый день подниматься в башенку и брать в руки бинокль. Какая тут, к черту, бдительность! Каждый второй в этой пестрой толпе вор, саботажник, вредитель. Да что там каждый второй! Каждый первый! И он может доказать данный факт в пять минут. В этом смысле его недавний собеседник Всесвятский, конечно, прав. Прав старик и в другом. Он – Саша Шахов, интеллигентный мужчина тридцати трех лет, вне всякого сомнения, типичный конформист. Патетические речи о гордости за свою принадлежность к партии, о незыблемости генеральной линии – всего-навсего слова. И на линию, и на партию ему наплевать… Да и вообще, на все наплевать!
«Так уж и на все? – одернул внутренний голос. – Смотри, паренек, слюны не хватит».
А действительно, для чего он, собственно, живет? Где цель?
