Георгий Бадашвили - Спасение Души. Возвращение
Проходя через эсканские кварталы, я оказался свидетелем типичной семейной ссоры: стоящий внизу муж, отчаянно жестикулируя, что-то кричит жене, а глядящая из окна квартиры жена пытается попасть в него домашней утварью. Похоже, Антонио снова изменил Изабелле. Правда, на этот раз ссора зашла дальше обычного: когда я увидел появившийся в окне телевизор, то мне пришлось резко и без предупреждения оттолкнуть считавшего ворон Алекса в сторону. Возмутиться он не успел – телевизор просвистел мимо его уха.
Секунды сменялись минутами, минуты часами, а мы всё шли и шли. Лезть в метро мы решительно отказались: оно было бы битком набито спасающимися от жары горожанами. К тому времени, когда мы подошли к месту нашего назначения – штабу Смертного Легиона в центре города – шёл уже второй час нашего путешествия, о чем нам каждую секунду напоминали наши обгоревшие затылки.
Штаб-квартира Смертного Легиона выделялась из десятков остальных небоскрёбов своей необычной архитектурой. Очертания гигантского здания были плавными, и его узкий круглый фундамент словно перетекал в изогнутую, ромбовидную форму с каждым этажом. Небоскреб напоминал приготовившуюся к броску кобру; учитывая цели населявших его людей, это было не так уж далеко от правды.
У входа стояли охранники, с виду ничем не отличающиеся от охранников любого государственного здания: высокие, угрюмые и в чёрной униформе, несмотря на немилосердную жару. Во всяком случае, такими они выглядели для любого прохожего. Намётанный взгляд сразу бы заметил перстни со странной эмблемой на их руках.
Помимо охранников у входа, территория вокруг здания была под наблюдением сотрудников безопасности, переодетых в штатское. Стёкла на первом этаже были прозрачными. Это один из самых старых трюков: если всё и так на виду, то и скрывать нечего. На этом попытки небоскрёба слиться с повседневностью метрополиса заканчивались.
Мне всего лишь однажды довелось побывать в этом здании, и не по своей воле. На следующий день после пробуждения моего дара ко мне на улице подошли двое человек в костюмах, показали жетоны полицейских и вежливо попросили проследовать за ними. Помню, что на первом этаже все были одеты как обыкновенные сотрудники какой-нибудь частной организации или банка, что никак не могло объяснить огромное количество охранников, а также датчиков, детекторов и прочих не поддающихся опознанию устройств, созданных учёными Легиона. Ещё там присутствовали несколько миловидных консьержек, гостеприимные улыбки которых совершенно не совпадали с их проницательными, холодными взглядами. Наверняка это были Связующие-сенсоры, проверявшие ауры гостей на признаки одержимости. Организация ревностно относилась к своей безопасности.
Разговор с легионерами у меня был коротким. Меня привели в небольшой кабинет и посадили напротив очень обходительного пожилого человека, который кратко объяснил мне суть моего дара. Совершенно не реагируя на выражение замешательства и страха на моём лице, он сообщил мне, что моя прежняя жизнь закончена и назад пути нет, тут же добавив, что наилучшим выбором в моём случае будет присоединиться к их организации, где я смогу получить «необходимые навыки». Я хотел кивнуть, но у меня совершенно непроизвольно вырвалось «нет». Старик помрачнел – было ясно, что он нечасто получал отказы. Тем не менее он так же вежливо попросил меня в таком случае ни с кем не разговаривать о только что услышанном, иначе… Не дожидаясь моего ответа, старик щелкнул пальцами и в кабинет зашли охранники, чтобы меня выпроводить. «Мы проследим за вами» – бросил мне в спину на прощание старик.
Мы с Алексом уже собирались повидаться с этими замечательными людьми еще раз, как всё вокруг нас затрещало. У меня задрожали колени; обернувшись к Алексу, я увидел, что он тоже с трудом держался на ногах. Завизжали системы сигнализации припаркованных автомобилей, раздался протяжный вой уличных собак, а окна и витрины посыпались на испуганных прохожих дождём осколков. По улицам потекла вода из лопнувших труб, несколько фонарных столбов упали на мостовую. Началась паника. Нескольких человек чуть не затоптала толпа, пытающаяся укрыться под металлическим навесом. Всего за несколько секунд землетрясение превратило живущий чинной, размеренной жизнью метрополис в обезумевшее от страха животное.
Со всех сторон раздался протяжный гул металла. Он был настолько громким, что разом заглушил крики. Это был самый настоящий плач небоскрёбов. Сам метрополис молил о помощи. Рёв гнущихся от неестественной нагрузки шпангоутов и скрежет осыпающегося как гипс бетона пробирал до костей, парализуя и зачаровывая.
После тоскливой оперы небоскрёбов, многие из которых изрядно покосились, воцарилась недолгая тишина. Меня всё еще качало из стороны в сторону и немного звенело в голове, но мне хватило этой краткой передышки, чтобы сосредоточиться. Липкое чувство страха не покидало меня: я чувствовал, что что-то не так, что это ещё не конец. Что-то ещё должно было произойти. Это было мимолётным затишьем перед бурей.
Новый толчок землетрясения был такой силы, что меня чуть не сбило с ног. Сверху донесся звон: окна, большая часть которых уцелела в первоначальных толчках, теперь градом посыпались на толпу внизу. Зрелище было завораживающим, но аудитории было не до восхищения: первые упавшие осколки изрешетили нескольких человек, стоявших на тротуарах. Я наблюдал за этим словно в замедленной съёмке. Как только первые капли крови забрызгали асфальт, я побежал. Мне было всё равно, в каком направлении – я просто бежал и отталкивал прохожих с пути падающих осколков. Время остановилось. Словно сидя в первом ряду театра, я мог рассмотреть каждую деталь, каждую мелочь, каждую пылинку. Океан несущегося на меня с неба стекла уже не казался таким зловещим – я видел траекторию каждого осколка. Во мне не было ни страха, ни паники, лишь стремление спасти как можно больше людей. И поэтому я бежал из всех сил, раздавая удары направо и налево, отбрасывая замерших людей в стороны и заталкивая их под навесы.
К тому времени когда я остановился, полагаю, в городе больше не осталось целых окон. Хватая ртом воздух, я начал оглядываться в поисках Алекса, но его нигде не было видно. Моё сердце упало, но тут до меня донеслось негромкое «Льюис! Помоги!» Алекс лежал в неловкой позе под упавшим рекламным щитом.
– Лекс, ты в порядке? Можешь двигаться?
– Вроде. Да ты не волнуйся, со мной всё нормально. Разве что вот сломал ногу и очки, потерял бумажник и вдобавок меня прижало добрым центнером железа, – с болью выговорил Алекс.
– Ладно, юморист, сиди тихо. Постараюсь тебя вытащить.
