Челси Ярбро - Дорога затмения
– Когда вы намерены встретиться с ней? Вопрос прогнал бесполезные мысли.
– Сегодня. И как можно скорее.
***
Охранная грамота военного министерства Кай-Фенга.
«Праздник падения Девяти Владык, год Крысы.
Удостоверяем, что предъявитель сего документа – чужеземный ученый, известный под именем Ши Же-Мэн, проживал какое-то время в Ло-Янге, а
теперь направляется в сопровождении одного доверенного слуги и шестерых нанятых конников к заставе Мао-Та, вверенной заботам военачальницы Тъен Чи-Ю. При нем три крытые повозки с вещами, досмотренными таможней Ао-Янга.
Указанному инородцу следует оказывать разумное содействие в его работах по укреплению обороноспособности Мао-Та, учитывая, что он готов оплачивать как свое содержание, так и содержание сопровождающих ею лиц из собственного кармана.
Грамота выдана по распоряжению военного министерства секретарем совета, ведающего окружными народными ополчениями, Съя Тье-Пао.
Начертано рукой писца Ма Ча.
Канцелярия военного министерства, улица Воловьих Упряжек, Кай-Фенг».
ГЛАВА 3
К полудню зарядил сильный косой дождь, дорога на глазах конников стала превращаться в сплошную полосу грязи.
Сен-Жермен повернул к повозкам, плотнее запахивая свой шерстяной плащ и понимая при том, что ему все равно суждено промокнуть до нитки. Обидно, ведь до Туан-Линя оставалось каких-то пять ли. Прищурившись, можно было различить стены этого городка и очертания буддийского храма.
Один из конников выругался: ведомый им мул поскользнулся и сполз в канаву. Другие сочувственно наблюдали за попытками вывести животное на дорогу. – Господин,- выкрикнул Руджиеро, подгоняя свою кобылу к хозяйскому жеребцу.
– Что там? – Свист ветра и грохот дождя заглушали слова. Сен-Жермену пришлось придержать своего серого, чтобы иметь возможность хоть что-нибудь слышать.
– Третья повозка! Задние колеса проскальзывают! Боюсь, у нее что-то с осью! – Слуга казался растерянным.
– Дождь и грязь отнюдь не подспорье в дальних поездках.
Руджиеро помотал головой, показывая, что ничего не понял. Сен-Жермен приложил руку ко рту и крикнул:
– Следи за колесами! Чуть что, дай мне знать! Руджиеро кивнул и вернулся к ненадежной повозке.
Прошло более часа, прежде чем маленький конный поезд добрался до городка. Стражников у ворот почему-то не оказалось, массивные деревянные створки были наглухо заперты изнутри.
Сен-Жермен раздраженно вздохнул и спешился. Где-то должен быть гонг, вызывающий караульных. Он пошел вдоль стены, ведя коня в поводу. Земля под ногами скользила, кожаные византийские штаны его и сапоги мгновенно покрылись желтыми брызгами. Стена сделала поворот, за ним обнаружился храм. Сен-Жермен ускорил шаги.
В ответ на продолжительный стук двери святилища чуть приоткрылись, в щели показался древний старик.
– Где гонг? – закричал Сен-Жермен в надежде, что старец не глух.
– Гонг? – Старческий голос срывался, словно почтенный возраст возвратил его обладателю юношескую невинность.
– Нам надо в город! Мы странники, нуждающиеся в отдыхе и приюте!
– Ох, но ворота ведь заперты,- пробормотал служитель и потянул створки дверей на себя.
– Я знаю! – Сен-Жермен, вскинул руку, привлекая внимание старца. – Скажи, где гонг, и я больше не потревожу тебя.
Служитель склонил голову набок.
– Судье это не понравится.- Он вновь потянул на себя створки, потом приостановился.- Можешь привязать лошадь к ограде. Гонг с северной стороны, но в город есть ход через храм
Сен-Жермен облегченно вздохнул.
– Я не один. Могут со мной пройти и другие?
– А сколько вас всех? – Взгляд старика стал колючим, жилистая рука напряглась.
– Семеро, помимо меня. Шестеро конников и мой слуга.
Старческая рука, лежащая на запоре, ослабла Сен-Жермен воспринял это как разрешающий жест.
– Я только кликну их и вернусь,- устало сказал он.- Буду весьма признателен, если для моих спутников тут найдется немного вина
– А для тебя самого? – поинтересовался старик.- Что нужно тебе?
– Ничего,- помотал головой Сен-Жермен, сознавая, что это неполная правда. Позже, когда все уладится, он отыщет квартал бедноты и найдет себе нищенку помоложе.- Благодарю за заботу.
Служитель пристально посмотрел на него, но ничего не сказал и только пожал плечами.
Привязав жеребца к ограде, Сен-Жермен пустился в обратный путь. Дождь все усиливался, плащ совершенно промок и отяжелел, его хотелось содрать.
– Господин? – выступил вперед Руджиеро. В разорванной соломенной шляпе он походил на огородное пугало. Комичное сходство усиливало мокрое широкополое одеяние, облепившее тощую фигуру слуги и трепыхавшееся на ветру.
– Нас примут в буддийском храме! – прокричал издали Сен-Жермен.- Ступайте за мной!
Руджиеро энергично закивал, показывая, что все понял, и повернулся, чтобы передать весть остальным.
– Если пойти прямо,- сказал старец, впуская путника в храм,- а потом взять левее, обнаружится баня. Уставшее тело неплохо прогреть.
Сен-Жермен удивленно потер лоб.
– Твоя доброта не знает границ, почтенный смотритель храма! – Молитвенно сложив руки и прижав их к груди, он шагнул в полумрак.
Через минуту-другую, покряхтывая от удовольствия и предельно расслабившись, он сидел в небольшом помещении, наполненном паром. Сидел до тех пор, пока громкий топот и сдержанные проклятия за стеной не сказали ему, что пора уходить. Наскоро ополоснувшись в бочке с горячей водой, Сен-Жермен прошел в раздевалку.
И оцепенел, ибо его вещей на месте не оказалось. Наверное, услужливый старец унес их, чтобы вычистить и просушить, однако такая заботливость была ему неприятна. Удрученный перспективой провести полдня в одежде с чужого плеча, Сен-Жермен принялся искать сапоги, уж их-то старик мог бы, кажется, и не трогать. Дверь за его спиной тихо скрипнула
– Это и есть твой инородец? – спросил незнакомый надменный голос
– Он самый, достойный.
Сен-Жермен обернулся и обнаружил перед собой раздраженного человека в богатом наряде и шелковой шапочке чиновника магистрата
– Достойный,- произнес Сен-Жермен, церемонно кланяясь и сознавая, как нелепо все это выглядит со стороны. Представляться властям нагишом – в одном полотенце – ему еще вроде бы не доводилось, однако малейшее нарушение установленного порядка могло показаться чиновнику непростительной грубостью. Выпрямляясь, он связал концы полотенца потуже.
