Аллан Джоунс - Жертвы древних богов
— Я полагал, вы собираетесь переночевать здесь, — сказал мистер Лавджой… — Зачем вам ехать в такую даль в университет, а потом обратно? Разве нельзя оставить эту голову на ночь в пабе? — Его лицо расплылось в улыбке, длинной, как ломтик дыни. — Можно выложить ее на стойку — посетители будут в очереди стоять, чтобы на нее взглянуть!
— Не сочтите за обиду, Эдгар, но вот как раз этого мне меньше всего хочется делать, — сказал Филипп. — Нам надо как можно дольше постараться не поднимать шума по поводу этой находки. Кругом полно неразборчивых в средствах коллекционеров, которые будут счастливы ее похитить, лишь только представится малейший шанс. Такое со мной уже случалось.
— В таком случае могу я вам предложить другой вариант? — спросил мистер Лавджой, склонив голову в сторону мистера Фокса. — За ней мог бы присмотреть Годфри. — Он повел рукой в сторону старика. — В его доме вашей… э — э… находке ничто не угрожает. В особенности, если учесть, что никто даже не узнает о ней.
Джек заметил, как мистер Фокс бросил на хозяина паба быстрый тревожный взгляд.
— Эдгар, неужели ты не понимаешь значения… — начал было старик.
— Ладно — ладно! — прогремел добродушный хозяин паба, заставив мистера Фокса замолчать громким хлопком своих пухлых ладоней. — Не надо, Годфри! Я знаю, ты все еще переживаешь, что проиграл Филиппу пари, но зачем же вести себя, как собака на сене. Мы должны помочь этому парню, Годфри. — Мистер Лавджой бросил на старика острый взгляд. — Думаю, твой дом отлично подойдет для хранения этой штуковины, а, Годфри? Ну, что скажете?
Язык старика с трудом ворочался в пересохшем рту.
— Да, — произнес мистер Фокс через несколько мгновений. — Да, Эдгар… Извини, ты совершенно прав. У меня есть отличный прохладный подвал. — Он посмотрел на Филиппа Миллигана. — Там ваша находка отлично пролежит ночь. Могу вам обещать, что никто об этом не узнает, — уголки его губ чуть приподнялись в слабой улыбке. — А завтра, когда у вас будет больше времени, вы сможете отвезти ее в свой университет.
Джеку вдруг захотелось крикнуть: «Не надо! Не делайте этого, это очень неудачная мысль!» Но через мгновение, не успел он и рта раскрыть, это ощущение пропало.
Мистер Миллиган кивнул.
— Что ж, это было бы прекрасно. Молли отнесет ее к вам в дом. Люк, достаньте, пожалуйста, из машины брезент.
— А нам, я думаю, пора возвращаться домой, — сказала миссис Тинкер. — Огромное вам спасибо, что позволили ребятам присутствовать при столь важном событии. Я уверена, они этого никогда не забудут. — Она пожала руку Филиппу Миллигану.
— Был только рад, — ответил Филипп.
— Скорее, ребята, в машину, — заторопила друзей миссис Тинкер.
Фрэнки видела, как Джек провожает взглядом старого мистера Фокса и Молли, идущих через пустырь к домику.
— Джек, ты что? — спросила она, удивляясь напряженному выражению его лица.
— Да так, ничего, — чуть улыбнулся Джек. — Просто смотрел, как бы старик опять не свалился.
— Я тоже в какой — то момент испугалась, что его удар хватит, — сказала Фрэнки, когда они вместе пошли к «Лендроверу», где уже стояли остальные. — Только я так и не поняла, с чего он так запаниковал.
— Да, — пробормотал Джек, задумчиво глянув через плечо на удаляющиеся фигуры. — Я тоже не понял.
Глава V
НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Чернота ночи была уже не такой непроглядной, но не менее угрожающей. Повсюду вокруг сновали неясные, ускользающие тени. Джек чувствовал, что он задыхается в горьком запахе мятых листьев и цветов. Кто — то дернул его за щиколотку, и тонкий, пронзительный смех прозвучал почти у самого уха. Силуэты холмов на этот раз стали ближе, а холодные красные огни больше. Темные фигуры, изгибаясь, плясали на фоне пламени.
Что — то ткнуло Джека в спину, но когда он попытался обернуться, чтобы посмотреть, кто на него напал, то обнаружил, что не в состоянии двигаться. Он находился внутри какого — то каркаса, который сковывал его с головы до ног, как гроб из прутьев и веток, листьев и цветов. Гроб с прорезями. Гроб, позволяющий видеть кошмар, творящийся вокруг.
Искаженные, какие — то нечеловеческие тени приближались к нему из мрака. Крадучись, припадая к земле. Злые глаза блестели, отражая пляшущее пламя. Лязгали зубы. Опять послышался смех. Потом Джек почувствовал, как его подняло множество рук и понесло вверх по длинному склону к ближайшему костру. Языки пламени трещали, взвиваясь все выше, словно огонь вдыхал в себя этот нездоровый ночной воздух и выдыхал нестерпимый жар. Пламя тянулось к несчастному пленнику, и возбужденные голоса сливались в один дикий вой…
…Джек проснулся весь в поту. Пуховое одеяло окутывало его удушающим коконом. В темноте раздался раздраженный голос:
— Джек, может, заткнешься? Ну сил нет!
Земная реальность его спальни, которую он делил с братом, обрушилась на него, словно окатила ведром холодной воды. Джек отрывисто вздохнул.
— Извини, мне тут приснилось…
— Ага, рассказывай! Ты меня опять разбудил, — простонал Том.
— Извини.
— Поскорее бы отец закончил ремонт в моей комнате. Тогда смогу хоть, наконец, выспаться без твоих фокусов посреди ночи!
— Я же не нарочно, — оправдывался Джек.
— Может, и не нарочно, но тем не менее так получается.
В другом конце комнаты послышалась раздраженная возня.
— Спокойной ночи.
Стараясь не шуметь, Джек расправил простыню, одеяло. Никогда еще ему не снились такие сны. Это было что — то новое. Новое и крайне неприятное.
— Том!
— Я сплю.
Джек откинулся головой на подушку, уставившись на темные пятна на потолке. Прошло много времени, прежде чем он осмелился вновь закрыть глаза.
— Вот черт! Никак у меня это не выходит, — в отчаянии прошептала Фрэнки.
Расположив пальцы на грифе гитары, она еще раз попыталась исполнить сложный пассаж. Из усилителя полился каскад звуков.
— Ага! Получилось! — обрадовалась Фрэнки. — Отлично!
Было субботнее утро, и Фрэнки наслаждалась роскошью, которую нечасто могла себе позволить, — игрой на электрогитаре, пока в доме никого нет. Отец и Саманта поехали в супермаркет, захватив с собой Табиту. Если Фрэнки решала поиграть на электрогитаре, когда они были дома, ей приходилось надевать наушники, а играть неистовое соло тяжелого рока через наушники — это совсем не то.
Саманта приходилась Фрэнки мачехой. А родная мама девочки умерла, когда Фрэнки было два года. Отец встречался с Самантой последние года два, и в прошлом году они поженились — за два месяца до рождения Табиты.
