Лилит Мазикина - Луна, луна, скройся!
Я пытаюсь обольстительно засмеяться, но получается немного слишком визгливо. Ладно, спишем на коктейль.
Непуганые вампиры в Кутна Горе. В Пшемысле такой номер провалился бы: упыри давно избегают одиноких блондинок, легко идущих на контакт. То, что я сумела подцепить тогда Батори, было случайностью, следствием того, что я стояла, глазея на вход в клуб, словно обычная старшеклассница, вздыхающая по гламурной жизни, а ещё больше — моих совсем не цыганских носика и скул.
Тут, конечно, встаёт закономерный вопрос: почему бы «волкам» не перекрашивать волосы? Увы, но это одна из тех вещей, которые нам недоступны. Краска на наши волосы не ложится даже после обработки перекисью водорода. Для «волчиц» большая удача, что среди женщин так много крашеных блондинок, потому что иначе кровососы легко бы нас вычисляли и, скорее всего, моментально перебили. По счастью, упыри не могут нас легко учуять, а поскольку наша кровь им не подходит, они не заинтересованы в ответной охоте на нас. Они предпочитают ломать нам шеи, когда мы сами подходим слишком близко — тем более, что они знают, что рано или поздно мы подойдём. Ведь нам-то их кровь нужна!
В машине — одной из представительских моделей «Рено» — я продолжаю строить глазки. Ах, я боюсь представить, Густав, чем надо заниматься в такой глуши, чтобы ездить на таких машинах! Вы мафиозо, признайтесь? Ах, сын владельца серебряных шахт… Я и не знала, что там всё ещё добывают серебро. Вот кого мне надо благодарить за то, что я могу купить богемские серебряные приборы! Какая прелесть!
К счастью, город не очень велик, и мы, наконец, входим в отель, а то моя фантазия и артистизм начинают иссякать. С облегчением убеждаюсь, что два чёрных «Кайзера Фридриха» уже здесь — значит, и группа поддержки где-то неподалёку.
Фрау портье провожает нас неодобрительным взглядом.
Я плюхаюсь на софу и, хихикая, жалуюсь на головокружение. Указываю на бар: неужели не роскошный? (Ещё бы — номер люкс, община не поскупилась) Наконец, внутренне замирая в извечном страхе перед прыжком и ударом, прошу налить мне немного вина.
И понимаю, что не такая уж я фартовая.
Вместо того, чтобы склониться над столиком, Густав грациозно поднимает стакан и наливает вино на весу. Он смотрит на меня сверху вниз, лучезарно скалясь, и я растягиваю в ответ непослушные губы. Попытка номер два. Мне просто нужна попытка номер два.
— И добавьте, пожалуйста, минеральной воды.
Густав отходит к бару, и я сдираю с мизинца — чуть не с кожей — колечко. Кидаю его под софу.
— Ой, папин подарок! — пищу я, тиская сумочку. Конечно же, вампир поспешно ставит минералку на столик и опускается на колени возле моих ног… опускает голову…
Раз!
Я выбрасываю вперёд левую руку и раздавливаю капсулу Батори. От запаха на глаза наворачиваются слёзы, но правая рука уже сама по себе, по тридцать раз за полминуты прокрученному в голове плану -
два!
— вбивает лезвие стилета под основание черепа. Густав не успевает и дёрнуться — уже заваливается набок, но я удерживаю его и кладу аккуратно, лицом вниз, чтобы не забрызгать паркета кровью.
Когда Батори говорил про розы под носом, я восприняла его слишком буквально. Запах такой резкий, что мне приходится часто-часто моргать, стирая слёзы веками, чтобы хоть что-то разглядеть.
Я ставлю тело Густава в позу, в народе именуемую «раком», подкладываю ему под шею кусок поролона, ожидавший своей очереди под подушечкой на софе, вторым ножом взрезаю яремную вену и подставляю свиную кишку. Кровь вытекает бойко и быстро, на глазах начиная сворачиваться. Скорее всего, мозг Густава ещё жив. Меня это не смущает. Напротив, мне нравится мысль, что мерзавец перед смертью почувствует ужас, который чувствовала двенадцатилетняя Марийка Рупунорой. Он ведь мог зачаровать её так, чтобы она ничего не поняла — ему достало бы силы, но упырь только приказал ей молчать и не сопротивляться. Девчонка оставалась в сознании до последнего, её так и нашли с гримасой ужаса на лице.
Пальцами левой руки я пережимаю вену, а правой держу на весу кишку с кровью, ожидая, когда она приобретёт консистенцию холодца. Аккуратно откладываю её на столик и подставляю второй мешочек.
Кровь течёт уже медленней. Если бы не боязнь заляпать паркет, я бы приподняла бёдра Густава, чтобы наклон вены был сильней. Ладно, два мешочка тоже неплохо — хватит на полгода. Когда вторая кишка заполняется и кровь загустевает, я откладываю на столик и её. Залепляю пластырем дырку на вене, вытаскиваю поролонку и нож и заматываю шею Густава красным шарфом. Надеюсь, нервы у парней выдержат и они не вбегут раньше времени — мне будет довольно сложно объяснить происходящее. Я жду ещё чуть-чуть, чтобы колбаса стала потвёрже, завязываю кишки и убираю их в холодильник в углу номера. Аккуратно подтираю от немного выползшей сгустившейся крови столик, прячу поролон в пакет. Немного попало мне на кофточку и на колени, но это не страшно.
В бумажнике оказалась приличная сумма: четыре тысячи австрийских крон сотнями. Ещё примерно шестьсот богемских крон лежали просто в кармане брюк.
Я открываю дверь. Парни стоят в коридоре, тихо переговариваясь. Август вертит на пальце ключ от соседнего номера. Коридорный смотрит на них с подозрением, но подойти побаивается.
— Мальчики, — воркую я. — Не могли бы вы мне помочь? У меня тут гость сильно надрался и хулиганит, я его пока в ванной заперла. Вы уж его выведите.
— С нашим удовольствием, фройляйн, — отвечает Август с плохо скрытым облегчением. Парни вваливаются в номер и невольно поднимают тыльные стороны ладоней к носам.
— Тьфу ты, чего так чесноком воняет? — морщится один из них.
— Мы, братец, всё-таки на вампира охотились, — прохладно отвечаю я.
— А что он в такой позе?
— Ну, уж как упал. Не ворочать же его мне. И слушайте, прежде, чем закопать, обязательно отрубите ему голову, лопатой или тесаком. Некоторым ножа между позвонками мало, они через пару дней прочухиваются.
Слышишь, Густав? Как я надеюсь, что слышишь.
Парни дружно поднимают тело, поддерживая его под мышки, словно пьяного. Их достаточно много для того, чтобы сторонний наблюдатель не заметил, что ноги Густава волокутся. С прибаутками и укорами они выволакивают упыря из номера. Я закрываю за цыганами дверь и брезгливо сдираю с себя запятнанные шмотки. Как всегда после охоты, у меня падает настроение и накатывает вялость. Пожалуй, лягу поспать.
Глава II
Кто такой этот Ловаш Батори? Что ему от меня надо? Как он меня отыскивает и как от него скрыться? Насколько он для меня опасен? Если бы карты умели давать ответы на такие вопросы, я бы обязательно попросила тётю Марлену погадать. Но карты знают одно: воздыхатель, да недоброжелатель, да долгая дорога и казённая бумага. Ох уж эти карты, старые друзья…
