Анатолий Старов - Жизнь в полумраке
— Димочка, жаль мне тебя, мальчик. Какая жизнь ждет тебя на этой земле?
Дима, насупившись, исподлобья смотрел на странную женщину.
— Ничего, как-нибудь проживу, — неожиданно серьезно произносит он.
Екатерина Петровна засмеялась через силу, подавляя в себе тревогу. Неожиданно она наклоняется к Диме и ласково треплет его за вихры. Дима резко отводит голову от неожиданной ласки незнакомой старухи.
— Ишь ты, ершистый какой. Это хорошо. Чем больше в тебе будет этой ершистости, тем легче будет выполнять свою работу. Вот что, сынок, предназначение твое предопределено высшими силами. Ни тебе, ни мне это предопределение не изменить. Смирись и жди своего часа. Ты меня понял?
— Да, — неожиданно серьезно произнес Дима, и так внимательно посмотрел на Екатерину Петровну, что ей стало немного не по себе.
— Вот и хорошо, а теперь иди к маме. Чтобы тебе легче было бы хранить эту тяжелую тайну, я, пожалуй, немного тебе помогу. И маме твоей заодно — она провела ладонью правой руки над головой Димы, и мальчик неожиданно спокойно повернулся и пошел к матери.
Екатерина Петровна провожала взглядом мальчика и ее душу терзали мысли о том, что у нее никогда не было и теперь уже не будет детей. Никогда она не прижимала детское тело к своей груди, никогда не ощущала его тепло. Ей незнакомо неповторимое ощущение материнства. Закусив губу, чтобы не расплакаться, взглядом провожала Екатерина Петровна молодую маму с мальчиком.
Надежда взяла сына за руку, и они вышли на улицу.
— Дима, что-то у меня голова сегодня болит. А ты не знаешь, зачем мы сюда приходили? — спросила она у сына.
Дима пожал плечами в недоумении. С той поры жизнь пошла, как и раньше, как будто и не было этой травмы и связанных с нею загадочных явлений. Даже в медицинской книжке таинственным образом исчезла запись о перенесенной Димой травме, методах ее лечения и результатах.
Глава пятая Нежданная встреча
Дима проснулся задолго до рассвета. Они договорились с другом пойти на рыбалку. Он встал, стараясь не шуметь, взял, приготовленные еще с вечера рыболовные снасти, пакет с куском колбасы и ломтем хлеба и вышел на улицу. В этот ранний час улица была пустынная, лишь кое-где светились огоньки в окнах домов. Хозяйки поднимались на утреннюю дойку коров. Солнце еще не взошло. Только тоненькая светлеющая полоска на востоке предвещала скорый его восход. Дима, выйдя со двора, повернул направо и быстро зашагал к околице села. Там, за селом, недалеко от большого раскидистого дуба договорились они встретиться с Васькой. Вася был старше Димы, ему недавно исполнилось уже восемь лет. А Диме не было еще и семи. Семь ему исполнится только в августе месяце. Еще почти целый месяц до дня рождения. В этом году ему предстояло идти в первый класс, и этого радостного события Дима ждал с нетерпением.
На условленном месте друга не было.
— Ладно, ждать не буду. Сам придет на речку. Чай не первый раз рыбалим. Найдет меня, — так размышлял Дима, шагая на речку.
Река встретила его ласковым журчанием. Мальчик положил пакет с едой на травку и, наживив крючок, забросил удочку. Он сел на траву и уставился на поплавок. Клева не было, вероятно рано еще было. От скуки мальчик задремал и начал клевать носом. Однако вскоре его внимание привлек какой-то шум слева от себя. Дима резко повернулся и с возмущением увидел, что какой-то мальчишка лет двенадцати без застенчивости роется в его пакете. Найдя колбасу, мальчишка вытащил ее и с аппетитом вонзил свои зубы в розоватую ароматную мякоть. Колбаса была вкусная и мальчишка от удовольствия даже глаза прикрыл.
— Эй, ты, обжора! — в негодовании воскликнул Дима, решительно вскакивая на ноги. — Отдай мне ее сейчас же!
Мальчишка перестал жевать и с удивлением повернулся к нему.
— А что ты сделаешь со мной, если не отдам? — с ехидной ухмылочкой спросил он. — Может, ты сможешь меня победить, малявка?
— Я тресну тебя по голове своей удочкой.
— Ха-ха-ха, я так испугался тебя и твоей удочки, — кривляясь, промолвил мальчишка и откусил от колбасы большой кусок. — Смотри, я весь дрожу от страха, — едва проговорил он, пытаясь пережевать слишком большой кусок колбасы.
От гнева в глазах у Димы потемнело, и он, совсем не думая о возможных последствиях, отложил удочку и бросился на обидчика. От такого неожиданного решительного натиска заведомо более слабого противника мальчишка растерялся и от толчка опрокинулся на спину. Дима быстро, не теряя ни мгновения, уселся на противника и, что было сил, начал наносить ему один удар за другим.
— Эй, эй, эй, этак ты убьешь мальчонку. Оставь его. Он еще слишком юн, чтобы сейчас умереть — неожиданно услышал он над собой чей-то веселый женский голос.
Вздрогнув от неожиданности, Дима оставил своего противника, резво отскочил в сторону и увидел стоящих перед ним двух женщин. Обе они были зеленоглазы, с распущенными длинными черными волосами. Одеты они были в длинные черные юбки, почти до земли и длинные черные полупрозрачные приталенные кофты. Взгляд Димы скользнул вниз. Из-под длинных юбок выглядывали черные кожаные сапожки на невысоком каблучке, на вид очень мягкие. Женщина постарше подняла с земли мальчишку, пригладила его растрепанные волосы, отряхнула его одежду от прилипшей травы и отпустила, слегка подтолкнув его в спину.
— Иди, малец, домой. И больше не обижай ребят, младше и заведомо слабее себя.
Тот с изумлением оглядел Диму и неожиданно появившихся женщин. Забыв отдать судорожно зажатый в кулаке кусок колбасы, развернулся, машинальным заученным движением подтянув вечно спадающие штаны, рванул в сторону села со скоростью, которой позавидовали бы и тренированные спортсмены. Когда мальчишка скрылся за горизонтом, женщина, что постарше, повернулась к продолжающему стоять в недоумении Диме.
— Как тебя зовут, малыш?
— Дима, и я не малыш вовсе, — насупившись, промолвил он, исподлобья посматривая на двух стоящих перед ним женщин.
Женщины стояли и внимательно смотрели на него.
— Ах, извини, пожалуйста. И сколько же тебе лет, молодой человек?
— Скоро семь будет, и я в этом году в школу пойду, — с гордостью произнес Дима.
— А когда тебе семь лет будет?
— Двадцать шестого августа, а что?
Женщины почему-то заинтересовались этой датой. Они начали оживленно разговаривать друг с другом на каком-то непонятном для Димы языке, иногда с интересом на него посматривая. Временами они говорили горячо, и было понятно, что они спорили о чем-то. Вот только о чем они спорили, Дима никак не мог разобраться. Наконец, после долгого и жаркого разговора одна из них, та, что помоложе, подошла к нему, попросила у него руку и долго смотрела на его ладонь. Иногда она морщилась, иногда что-то говорила горячо своей подруге, которая изредка поддакивала и делала какие-то заметки изящной ручкой с золотым пером в небольшом, в кожаном переплете блокноте.
