Крис Картер - Свежие кости. Файл №215
Рядовой замолчал, поигрывая желваками. Малдер задумчиво разглядывал носки своих сапог. Видно было, что он не принял всерьез ни одно слово Данхэма.
— Старая добрая сплетня, из тех, которые любят рассказывать друг другу пожилые леди, — высказала общее мнение Скалли.
— Нет, мэм, ничего подобного. Видите ли, мужем той девушки, дочки Клайва, должен был стать я.
Данхэм молча повернулся спиной к федералам и зашагал к своей машине.
* * *— Ты думаешь, то что он рассказывает о лагере, — правда? — негромко спросила напарника Дана, когда пыль, поднятая «Седаном» рядового, улеглась.
— Ну, пока не видно причин, по которым он мог бы лгать, будем считать так.
— Данхэм очень суеверен, а суеверие порождает страх. Вуду на этом и держится. Это точно такая же иррациональная штука, как детская уверенность, будто нельзя наступать на трещины в асфальте.
— Почему же он тогда избегает Честера? — Малдер кивнул в сторону их собственной машины. — О, черт!
Салон приземистого красного «Шевроле» был пуст.
— Вот он!
Мальчик неторопливо удалялся по улице в сторону порта, глядя себе под ноги, что-то насвистывая и время от времени задумчиво утирая нос длинным рукавом рубахи. Несмотря на неспешность шага, малолетнего гаитянца уже отделяло от федеральных агентов метров тридцать.
— Честер! — крикнул Малдер и рванул вдогонку.
Мальчик испуганно обернулся и перешел на рысь.
…Странное дело — казалось бы, что стоит длинноногому взрослому в хорошей физической форме догнать тринадцатилетнего мальчишку, только что весьма прилежно набившего желудок в дешевой закусочной? Но как ни прибавлял ходу Фокс, спина мальчишки все так же маячила в десятке метров впереди. Если бы Честер проявил подобную прыть на кладбище, федеральным агентам вовек не пришлось бы вести с ним задушевную беседу за чипсами. Хотя расстояние между мальчиком и федеральным агентом все же постепенно сокращалось, Малдер печенкой чувствовал: мальчишка уходит, соскальзывает с крючка! И ведь уйдет же…
Дорога вильнула, выводя, наконец, на пирс. Казалось, вид моря придал юному гаитянцу новые силы: он рванулся вперед и сразу выиграл пару метров. Замелькали стоящие у причала малотоннажные суда, сваленные кое-как снасти, какие-то нераспакованные контейнеры, покрытые ржавчиной погрузочно-разгрузочные механизмы…
— Честер! Стой! Ничего тебе не будет! — срывая голос, отчаянно закричал Фокс на бегу.
Но парнишка уже поднырнул под сваленные грудой непонятные железобетонные конструкции, мелькнул ярким пятном на фоне серых стен склада и исчез, растворился в припортовом беспорядке. Свернувший за угол Малдер лишь столкнулся нос к носу с черным котенком, сидевшим на высоком перевернутом баке, беспомощно поискал беглеца взглядом… и плюнул в сердцах.
Временный лагерь
для незаконных эмигрантов
Фолкефоун, штат Каролина
День второй
Прием пищи чем-то напоминает священнодействие. Это заметили еще древние, сделав трапезу одним из важнейших обрядовых элементов. С первого курса Академии полковник Уортон старался придерживаться материалистического мировоззрения — настолько, насколько позволял ему личный опыт. Гаитяне, с которыми в последние годы так плотно свел его крутой поворот судьбы, полагали, что вместе с пищей человек легко может проглотить враждебного Лоа, но, как Уортон неоднократно подчеркивал, ему всегда было с высока плевать на суеверия туземцев. И гаитянским Лоа — уж во всяком случае — не место на американской земле.
Обычно полковник не чурался офицерской столовой, но в этот день слишком много дел разом навалилось на Уортона. Их требовалось спокойно обдумать, не торопясь и не отвлекаясь на поддержание застольной беседы. Ради этого стоило отказаться от привычного распорядка дня и пообедать прямо на рабочем месте. Полковник не успел сегодня толком позавтракать, и поэтому аромат, исходящий от тарелок, принесенных из столовой, мгновенно заставил его отложить в сторону бумаги. Когда ординарец опустил на стол поднос с мелко нарубленным салатом, куском хорошо прожаренного бекона и кружкой крепкого черного кофе, Уортон только сглотнул слюну. И в этот момент в дверь уверенно постучали.
— Что-нибудь еще, сэр? — ординарец, высокий чернокожий парень в хаки, застыл перед начальником навытяжку.
— Ничего, спасибо. Откройте дверь и можете идти, — полковник осторожно пригубил горячий кофе.
Когда на пороге кабинета появились Малдер и следующая за ним по пятам Скалли, на лице полковника появилось такое выражение, словно у него разыгрался приступ зубной боли.
— Мне очень жаль, но я обедаю… — начал было Уортон.
— Ничего, мы уже поели, — парировал Фокс.
— Как я понимаю, — полковник с сожалением отставил стакан, — вчера вы получили разрешение суда на эксгумацию тела рядового Гутиереса?
— Совершенно верно.
— Тогда я хочу поставить вас в известность, что я подал жалобу на ваши действия в Министерство Юстиции.
— Угу. Только вот тела нам так и не удалось найти. Оно пропало прямо из гроба. Могилку вскрыли до нас.
— Уортон приосанился:
— Ну, теперь вы, надеюсь, понимаете, с чем нам тут приходится сталкиваться? Что это за варварская религия, которая поощряет осквернение могил?..
— А вы не думали, что это может быть актом возмездия? — холодно спросила Скалли.
— Возмездия? — полковник вздернул бровь.
— За ваше жестокое обращение с задержанными.
— Жестокое обращение? Что еще за глупости?! — Уортон встал из-за стола и подошел к окну. Сквозь щели ставней проливались яркие лучи солнца.
— Физическое насилие над политическими беженцами — преступление по любым международным законам. Подлежит уголовному наказанию.
Полковник хмыкнул.
— А, это Бове вам наплел? Понятно. Вот кто, значит, распространяет дурацкие слухи. Никто и не говорил, что обитателям базы должно быть так же хорошо, как в отеле люкс. Но и сравнивать мою базу с концентрационным лагерем не стоит.
— И тем не менее, официальная политика не приветствует преследование эмигрантов?
Уортон насупился:
— Если кого здесь и преследуют, так это моих людей! Объединенные наций, организации по правам беженцев — все так заняты защитой иностранных ублюдков, что про моих людей забыли напрочь! Понимаю — абстрактный гуманизм, пацифизм, подставим врагам голую щеку для пинка, помолимся на предателей… Только я бы пожал руку лейтенанту Колли[1] с куда большим удовольствием, чем многим людям, не пролившим ни капли крови. И пошел бы с ним в разведку. В отличие от вас, уж извините. Пиво я с вами готов пить. А вот в разведку — не пойду, и не зовите…
