Максим Перфильев - Жажда Смерти
Чудовище продолжало спокойно ждать, наслаждаясь стонами, исходящими из пропасти, и вдруг неожиданно заулыбалось, поднимая свою тяжелую, с двумя рогами на переносице, голову. Его дыхание стало чаще, а зеленые глаза засверкали еще сильнее. Оно наблюдало за тем, как еще одно существо, на этот раз одетое в ярко- светлый балахон, с огромными, мощными, покрытыми белыми перьями, крыльями, с длинными, такими же белыми, волосами, и с мечом на бедре, приближалось к месту встречу. Когда оно, наконец, подлетело к противоположному краю бездны и мягко опустилось на землю, чудовище встало в полный рост и расправило плечи. Теперь можно было разглядеть его тело — темно-красная, грубая кожа с маленькими острыми рожками на плечах, локтях и коленях, сильные, в тяжелых металлических обручах на запястьях, руки, длинные, острые, блестящие, свисающие к земле когти на пальцах, на поясе болтался искривленный меч.
— Воин света. — произнесло оно, выпуская клубы горячего дыма.
— Воин тьмы. — с ухмылкой отозвался только что прилетевший гость.
— Ты немного опоздал.
— Ну что ж поделать, пришлось кое-где задержаться.
Они смотрели друг на друга какое-то время, не произнося ни слова. Наконец, чудовище, не желая терять много времени на приветствие, начало хрипло говорить.
— Нам не нравятся ваши действия. Нам не нравятся деятельность организации. По общему договору человек сам делает выбор и этот выбор был сделан. Почему результат выбора изменен?
— Ты забываешься в своем тоне, Кваралиус. — ответил светлый. — Этот человек не познал истину. Он должен сделать свой собственный выбор, на основе своих собственных мыслей и переживаний, а не руководствуясь твоей лживой жизненной философией.
Ответ явно не понравился темному воину.
— Над ним работали много времени. — со злостью заявил он.
— Нас это не интересует. Он был обманут практически на протяжении всей своей жизни.
— Но так должно быть.
— Нет. Вначале он должен познать истину. — возразил гость.
— Он не хочет. Он отвергает ваше Царство. — продолжало напирать свирепое существо.
— Этот человек всегда старался поступать по совести, он редко нарушает закон. Ему необходимо это засчитать.
— Но он отвергает!
Наступила пауза.
— Он отвергает, потому что обманут вами. — спокойно ответил светлый. — Он должен быть освобожден. Он должен сам выбирать, точно зная, где истина, а где ложь. Только тогда он будет нести ответственность.
Темный надвинул брови и осклабил зубы.
— Что вы собираетесь с ним делать?
— Я уже сказал: его разум должен быть свободен и независим.
— Но это означает войну.
— Война идет постоянно. Это означает битву. — поправил светлый. — На основании всеобщей договоренности мы имеем право сражаться за его разум до конца его времени. И мы будем делать это.
— Ну что ж, ты хочешь еще одной битвы, Рикшон. Ты ее получишь. — заулыбалось чудовище. Светлый с ухмылкой кивнул головой. — Но нам не нравится организация.
— Нас это не интересует.
— Вы не имеете права.
— На каком основании?
— Вы непосредственно вмешиваетесь в жизнь людей. Вы нарушаете договор.
Называемый Рикшоном агрессивно подался вперед, вставая на самый край пропасти, и громко процедил сквозь зубы.
— Не забывай, что договор существует, только пока этого хочет Владыка. Ваше царство не имеет здесь никаких прав. Вы никто!
Чудовище зарычало и с силой сжало опушенные кулаки, продолжая смотреть в глаза своему противнику.
— И, тем не менее, — продолжал светлый, — мы не нарушаем своей части. Мы защищаем людей. Мы спасаем их физическое тело, оставляя душу внутри. Если для тебя это так важно, узнай поподробнее об условиях соглашения. И помни, я всего лишь солдат, исполняющий волю своего Господина.
— Хоррошшо. — прошипел темный, вынужденный согласиться — Но как же тогда священник?
— Что тебя не устраивает, Кваралиус?
— Он послал куда подальше все ваше Царство. Он принадлежит преисподне. Отдайте его нам.
— Он никогда не принадлежал вам, и не будет.
— Он виновен.
— Разве золотая монета, упав в грязь, теряет свою ценность?..
— Хватит этих высокопарных фраз — я не человек! Он сделал выбор, осознавая все последствия!
Рикшон улыбнулся.
— С определенной долей вашей лжи.
— Отдайте его нам! — рассвирепело чудовище, направляясь вперед.
Светлый резко вытащил меч из своих ножен и вытянул его над пропастью на уровне шеи своего противника. Здесь, на пересечении двух миров, они не имели права драться, они только могли вести переговоры, и это знал каждый.
— Неужели ты думаешь, что Владыка так просто позволит погибнуть своему сыну?
Наступила пауза. Разъяренный Кваралиус стоял на краю бездны и смотрел в глаза светлого война, испуская клубы едкого дыма, дрожа всем телом, тяжело махая крыльями, готовый разорвать соперника на куски. Но в любом случае, он понимал, что не сможет добиться своего без серьезной битвы.
— Он никогда не отдаст его вам. — наконец прервал тишину Рикшон. — Мы никогда не отдадим его вам.
— Он слабак.
— Не тебе судить. Он сын.
— Он не справится с заданием. — ухмыльнулся темный.
— Время покажет.
Кваралиус вытянул голову и медленно произнес:
— Если Властелин так любит людей, то почему позволяет делать неправильный выбор, попадая в преисподнюю? — наслаждаясь своим вопросом, склабился он. Наступила еще одна пауза. Светлый по-прежнему держал перед собой меч, не отвечая ничего. Они стояли так некоторое время, не двигаясь, только испепеляя друг друга взглядом, готовые беспощадно и бесстрашно драться каждый за свою идею. Где-то вдали, нарушая тишину, кричали хищные птицы. Иногда из бездны, приглушенным нечетким стоном, доносились чьи-то страдания. Заданный вопрос висел в воздухе, и каждый заранее знал на него ответ, но никто не мог сказать его, потому что на самом деле его не было. Ответа на этот вопрос не существовало, и это являлось действительным ответом.
— Готовьтесь к битве. — наконец произнес темный и, развернувшись, полетел в свое царство.
9.
В просторной светлой комнате с белыми стенами и люминесцентными лампами на потолке, располагалась небольшая аудитория, напоминающая университетскую: с такими же, лесенками, друг за другом стоящими, партами, с такой же белой доской, предназначенной для рисования на ней специальными маркерами, с такой же преподавательской кафедрой.
Растекаясь по всему классу, по разным рядам сидели шестеро человек. Среди них были Лиус Кварион, абстрагировавшийся от окружающего мира игрой в "тетрис", и священник Викториус Малочевский, с любопытством наблюдающий за всеми собравшимися в этом странном месте людьми. Он сидел немного с краю от всех остальных и достаточно высоко, чтобы иметь возможность без всякого стеснения по долгу глазеть на собравшихся. Первым его внимание привлек молодой мужчина тридцати пяти — сорока лет, худощавого телосложения, в очках и с невероятно запоминающейся прической, явно выражающей протест всемирной организации парикмахеров и стилистов — его волосы, будучи недостаточно короткими, чтобы остаться незамеченными, торчали мелкими клочками в разные стороны с такой уверенностью, будто над ними поработал самый эмоциональный и нестандартно мыслящий экспрессионист в мире. Мужчина сидел за партой, склонив голову над листом бумаги, подпирая подбородок костлявой рукой, сжатой в кулак, и периодически делал какие-то пометки маркером, находящимся во второй, не менее костлявой, руке. Мышцы на его широком лбе постоянно напрягались, выражая определенный мыслительный процесс, в котором он пребывал уже в течение некоторого времени. Судя по всему, этот человек решал какую-то задачу, полностью погрузившись в свой мир, не обращая внимания на окружающую его обстановку. Возможно, он был ученым.
