Брэм Стокер - Дракула
— Мы — секлеры, имеем право гордиться этим, так как в наших жилах течет кровь многих храбрых племен, которые дрались, как и вы, за главенство в мире. Здесь, в водовороте битв и сражений, выделилось племя угров, унаследовавших от исландцев воинственный дух, которым их наделили Тор и Один, и берсеркры их прославились на морских берегах Европы, и Азии, даже Африки такою свирепостью, что народы думали, будто явились оборотни. Да к тому же, когда они добрались сюда, то нашли здесь гуннов, бешеная страсть которых к войнам опустошала страну подобно жаркому пламени, так что те, на кого они нападали, решили, что в их жилах течет кровь старых ведьм, которые, прогнанные из Скифии, сочетались браком с дьяволами пустыни. Глупцы! Глупцы! Какая ведьма или дьявол могли сравниться с великим Аттилой! Разве удивительно, что мы — племя победителей? Что мы надменны? Что, когда мадьяры, ломбардцы, авары, болгары или турки посылали к нашим границам тысячи своих войск, мы их оттесняли? Разве странно, что Арпад, передвигаясь со своими легионами через родину мадьяр, застал нас на границе, и что Гонфоглас был здесь разбит. И когда поток мадьяр двинулся на восток, то притязания секлеров как родственного племени были признаны победителями — мадьярами; и уже целые столетия, как нам было поручено охранять границы с Турцией; а бесконечные заботы об охране границ — нелегкая задача, ибо как турки говорят: «вода спит, но враг никогда не смыкает очей». Кто охотнее нас бросался в кровавый бой с превосходящими силами врага или собирался под знамена короля? Впоследствии, когда пришлось искупать великий позор моего народа — позор Косово — когда знамена валахов и мадьяр исчезли за полумесяцем, кто же как не один из моих предков переправился через Дунай! и разбил турок на их земле? То был действительно Дракула! Какое было горе, когда его недостойный родной брат продал туркам свой народ в рабство, заклеймив вечным позором! А разве не Дракулой был тот, другой, который неоднократно отправлял свои силы через большую реку в Турцию и которого не остановили никакие неудачи? Он продолжал отправлять все новые и новые полки на кровавое поле битвы и каждый раз возвращался один; в конце концов он пришел к убеждению, что может одержать окончательную победу только в одиночестве. Тогда его обвинили в том, что он думает только о себе. Но что такое крестьяне без предводителя, без руководящего ума и сердца?.. А когда после битвы при Мачаге мы свергли мадьярское иго, то вожаками оказались опять — таки мы, Дракулы, так как наш свободный дух не переносит никаких стеснений! Ах, молодой человек, что касается благородной крови, мозга и мечей, то секлеры и Дракулы могут похвалиться древностью своего рода перед всеми королями мира!.. Дни войн прошли… Кровь теперь, в эти дни бесчестного мира, является слишком драгоценной; и слава великих племен теперь уже не более, чем древняя сказка!..
При этих словах как раз наступил рассвет, и мы разошлись спать. (Примечание: этот дневник страшно напоминает начало «Арабских ночей» и призрак отца Гамлета — как и там, здесь все прерывается при крике петуха.)
12 мая.
Вчера вечером, когда граф пришел из своей комнаты, он задал мне ряд юридических вопросов по поводу своих дел. Наводя справки, он задавал мне вопросы, как бы руководствуясь известной системой, и я попробую тоже передать их по порядку; эти сведения, может быть, когда-нибудь и пригодятся мне. Прежде всего он спросил, можно ли в Англии иметь двух стряпчих. Я ему на это возразил, что можно иметь хоть дюжину, но неумно иметь больше одного для одного дела, так как все равно двумя делами одновременно не приходится заниматься, а смена юристов всегда невыгодна для клиентов. Он, по-видимому, понял и спросил, будет ли практически осуществимо, чтобы один поверенный сопровождал его, ну, скажем, в качестве банкира, а другой следил в это время за погрузкой кораблей в совершенно другом месте. Я попросил его объясниться более определенно, чтобы уяснить в чем дело, дабы не ввести его в заблуждение, и он прибавил:
— Представьте себе, например, такой случай: ваш друг — мистер Питер Хаукинс, — живущий около вашей великолепной церкви в Эксетере, вдали от Лондона, купил при вашем посредничестве, милый друг, для меня местечко в Лондоне. Прекрасно! Теперь позвольте говорить с вами откровенно, дабы вам не показалось странным, что вместо того, чтобы поручить покупку имущества человеку, живущему в самом Лондоне, я обратился к человеку, живущему далеко от города. Я стремился к тому, чтобы ничьи местные интересы не помешали моим личным. А так как живущий в Лондоне всегда может иметь в виду как свои интересы, так и интересы своих друзей, то я и постарался отыскать агента, который посвятил бы все свои старания исключительно в мою пользу. Теперь допустим, что мне, человеку деловому, необходимо отправить товар, скажем, в Ньюкасл, или Дарем, или Гарвич, или Дувр, так разве не легче будет обратиться по этому поводу к кому-нибудь на месте?
Я согласился с ним, но объяснил, что мы, стряпчие, имеем всюду своих агентов и всякое поручение будет исполнено местными агентами по инструкции любого стряпчего.
— Но, — возразил он, — я ведь свободно мог бы сам управлять всеми делами? Не так ли?
— Конечно. Это принято среди деловых людей, которые не хотят, чтобы их имена были известны кому бы то ни было.
— Прекрасно! — сказал он и перешел затем к форме и изложению поручительства и ко всем могущим при этом возникнуть затруднениям, желая таким образом заранее охранить себя от всяких случайностей.
Я объяснил как мог точнее все, что знал, и он в конце концов оставил у меня впечатление, что сам мог бы стать великолепным юристом, так как не было ни одного пункта, которого бы он не предвидел. Когда граф вполне удовлетворился всеми сведениями и выслушал объяснения по всем интересующим его пунктам, он встал и сказал:
— Писали ли вы после вашего первого письма мистеру Питеру Хаукинсу или кому-нибудь другому?
С чувством горечи я ответил, что до сих пор еще не имел никакой возможности отослать письма кому бы то ни было.
— Ну, так напишите сейчас же, мой дорогой друг, — сказал он, положив свою тяжелую руку мне на плечо, — и скажите, что вы пробудете здесь еще около месяца, считая с сегодняшнего дня, если это доставит вам удовольствие.
— Разве вы хотите задержать меня на столь продолжительный срок?
— Я бы очень этого желал. Нет, я не принимаю отказа! Когда ваш патрон или хозяин, как вам угодно, сообщил, что пришлет своего заместителя, то мы условились, что только мои интересы будут приниматься во внимание. Я не назначал сроков. Не так ли?
