Дейкр Стокер - Дракула бессмертен
— Я очень ценю ваше гостеприимство, но мне нужно быть в Париже уже сегодня вечером.
— Вечером! — воскликнул Анри, обменявшись с Аделиной недоверчивым взглядом. — Да что за важность такая?
— Вопрос жизни и смерти, пациентка… — Ложь легко сорвалась с его языка. — Если до семи вечера она не получит особого эликсира, который сейчас у меня в саквояже… я опасаюсь худшего.
Анри снова взгляну на жену. Та ответила кивком.
— Ну ладно, — сказал он. — На кону человеческая жизнь, и наш христианский долг спасти ее. Садись поешь, наберись сил. Отбываем через час.
Сьюард с облегчением уселся за стол, тут же уступив мудрости Анри.
— И выразить не могу, как же я благодарен тебе, мой друг.
Аделина заставила его умолкнуть, поставив перед ним тарелку, полную еды.
Анри повернулся к детям.
— Идемте, поможете мне подготовиться к полету.
Час спустя Сьюард с саквояжем в руках вошел в амбар. Уже много лет ему не доводилось так наедаться. Он надеялся, что пища придаст ему сил, чтобы бороться с все учащающимися приступами морфийной горячки.
Механик перетаскивал на поле металлические канистры с топливом. Анри, склонившийся над беспроволочным телеграфным аппаратом, поднял взгляд на Сьюарда.
— Я телеграфирую приятелю, чтобы поджидал нас на своем поле в Виши, — пояснил он. — Это ровно полпути, там нужно будет дозаправиться.
— Можно ли и мне отправить сообщение? — спросил доктор.
— Разумеется!
Сьюард достал из кармана небольшую карточку.
— Нужно, чтобы один человек получил телеграмму на свой личный аппарат в театре «Одеон». Вот его код.
Анри набил необходимые цифры.
— А само сообщение?
Телеграмма доктора Джека Сьюарда — Басарабу, театр «Одеон», Париж
Графиня Батори в Париже. Остерегайтесь.
Через несколько секунд они уже шагали к моноплану конструкции Блерио,[17] принадлежавшему Анри. Издалека казалось, что перед ними один из эскизов Леонардо да Винчи, воплощенный в жизнь при помощи ниток и папье-маше. «Обшивка» состояла из пригнанных друг к другу листов клееной фанеры. Кабина возвышалась на двух велосипедных колесах, пропеллер мог похвастаться лишь парой лопастей.
— Вот она, малышка, — с сияющей улыбкой объявил Анри. — Пятьдесят лошадиных сил, летает на высоте до двух тысяч футов.
У Сьюарда так захватило дух, что он не нашелся с ответом. Сын Анри тем временем взял его саквояж и закрепил в багажном отделении, под которое отводилась задняя часть кабины. Сьюард смотрел, как Анри целует жену и детей и бодрой походкой шагает к аэроплану, и голова у него кружилась от восторга. Доктор с трудом мог поверить, что через несколько мгновений поднимется в воздух.
— Надень очки! — крикнул Анри и надвинул на глаза большие летные очки. Сьюард последовал его примеру. — И когда будем взлетать, не открывай рта, если не хочешь наесться мух.
Сын Анри раскрутил пропеллер, и мотор стал медленно, с ревом просыпаться. Механик приподнял хвост машины, в то время как Анри устремил ее вперед. Линия обрыва стремительно приближалась. А может, не такая уж и хорошая это идея, подумалось Сьюарду, стиснувшему от ужаса челюсти. Но когда до обрыва оставалось всего ничего, аэроплан резко взмыл вверх, отчего у доктора возникло ощущение, будто все его внутренние органы ушли в ноги. Окинув взглядом побережье, он приметил знакомые очертания замка Иф — знаменитой тюрьмы, расположившейся в миле от Марселя. На дорогу от Марселя до Виллефранш-сюр-мер у него ушло несколько часов. По воздуху он покроет это расстояние за какие-то минуты. Ему было известно, что Батори, как и все не-мертвые, наслаждается могуществом, которое дает полет. Теперь к этому удовольствию приобщился и он.
Четыре часа спустя их аэроплан уже стоял на поле в Виши, ожидая дозаправки. Чтобы вытащить из амбара бочку с горючим и докатить ее до самолета, потребовались усилия троих мужчин. Когда бочка — с немалым трудом — была поставлена на попа, Сьюарду поручили ручным насосом перекачать ее содержимое в бак аэроплана. Фермер тем временем следил, чтобы топливный шланг оставался неподвижным, и контролировал уровень жидкости в баке. Пары горючего, смешанного с керосином, щипали Сьюарду глаза. Повернув голову, он стал наблюдать, как Анри обходит свою машину, проверяя на повреждения каждый болт и хрупкую фанерную обшивку. Мысли доктора разбрелись, и его взгляд рассеянно остановился на тени от моноплана, меняющейся сообразно передвижениям солнца в полуденном небе. Казалось, что вместо тени от крыльев невысоко над землей скользит большая летучая мышь. И на Сьюарда вновь навалилась тьма.
— Не переставай качать! — велел ему Анри. — Нам нужно подняться в воздух, прежде чем поменяет направление ветер. Если придется идти против ветра, то до Парижа нам горючего не хватит. Не знаю, как ты, mon frere,[18] а я не желаю закончить свою жизнь, врезавшись в амбар какого-нибудь проходимца.
Из горловины бака потекло горючее. Анри сделал доктору знак остановиться и крикнул:
— C'est tout![19]
И Сьюард вырвался из плена мрачных раздумий.
Глава V
Едва моноплан, прокатившись по выгону перед коневодческой фермой, остановился, Сьюард отстегнул ремни, упал на землю и поцеловал ее.
— Больше, пока я жив, никаких полетов, — проговорил он дрожащим голосом, чуть только затих мотор. Подняв глаза, он увидел, что Анри Сейме выплясывает на фюзеляже, точно ребенок на рождественском утреннике.
— По моим оценкам, с момента последней дозаправки мы пролетели двести пятьдесят миль. Получилось! — воскликнул Анри и тут же принялся за подсчеты. — Так, если забраться еще на двести пятьдесят миль от Парижа, куда можно попасть?
— Вероятно, в Лондон, — хмуро подсказал Сьюард, вспомнивший о родных местах, и потянулся за саквояжем.
— Раз теперь известно наверняка, что моей малышке такие расстояния по силам, то я полечу в Лондон — и договорюсь, чтобы представители прессы встретили меня и документально подтвердили: я — первый человек, пересекший Ла-Манш по воздуху и перелетевший из Лондона в Париж. Тогда я стану tres fameux![20] Надо поскорее в город, куплю там горючего. Только как, черт побери, я буду его сюда доставлять?
— Спасибо за все, Анри, — сказал доктор с вымученной улыбкой.
— Bon chance, monami.[21]
Анри расцеловал Сьюарда в обе щеки, крепко сжал ему руку на прощание и зашагал к дороге. Доктор смотрел ему вслед, зная, как велика вероятность того, что он видит добродушное лицо друга в последний раз. Никаких торжественных слов ему на ум не пришло, поэтому он лишь помахал Анри рукой и крикнул:
