Линкольн Чайлд - Кабинет диковин
– Слышал, слышал... По правде говоря, мы ищем этого типа, но он куда-то исчез. Да, кстати, вам, случайно, не известно, где он может находиться? – произнес Кастер, сделав небольшой упор на последнюю фразу.
– Естественно, нет.
– Естественно, нет... – сказал капитан и вновь переключил свое внимание на драгоценные камни. Он постучал толстым пальцем по стеклу и продолжил: – А еще есть этот специальный агент ФБР Пендергаст. Тот, на которого напали. Весьма неприятный и раздражающий тип.
На сей раз Брисбейн предпочел промолчать.
– Вам не очень нравится, что он бывает здесь? Не так ли, мистер Брисбейн?
– Нам достаточно полицейских, которые ползают по музею. Зачем осложнять обстановку, добавляя к ним ФБР? Да, возвращаясь к вопросу о кишащих в музее полицейских...
– Особенно любопытным, мистер Брисбейн, мне представляется то, что... – конец фразы Кастер оставил висеть в воздухе.
– Что вам представляется особенно любопытным, капитан?
В приемной послышался какой-то шум, дверь распахнулась, и в кабинет ввалился сержант полиции. Форма сержанта была покрыта пылью, а на лбу блестели крупные капли пота.
– Капитан! – выдохнул он с округлившимися глазами. – Мы допрашивали эту женщину из музея, а она заперла нас...
Кастер взглянул на копа – как его там... кажется, О'Грейди – с осуждением и сказал:
– Не сейчас, сержант. Разве вы не видите, что я разговариваю?
– Но...
– Ты слышал, что сказал капитан? – вмешался Нойс и повел протестующего сержанта к двери.
Выждав, когда закроется дверь, Кастер вновь повернулся лицом к Брисбейну.
– Наибольшее любопытство у меня вызывает интерес, который вы проявили к этому делу, – сказал он.
– Это моя работа.
– Мне это известно. Вы весьма преданы делу. Кроме того, я заметил, насколько глубоко вы занимаетесь кадровыми вопросами. Наем, увольнение...
– Это действительно так.
– Рейнхарт Пак может служить примером вашей активности.
– При чем здесь Пак?
Кастер снова сверился с записями в блокноте и сказал:
– Почему вы пытались уволить мистера Пака всего за два дня до того, как он был убит?
Брисбейн открыл рот, чтобы ответить, но тут ему в голову пришла какая-то новая мысль, и он промолчал.
– Вы согласитесь, мистер Брисбейн, что мы имеем весьма странное совпадение по времени?
– Капитан, – с едва заметной улыбкой ответил Брисбейн, – я считал этот пост совершенно лишним. Музей в данный момент испытывает финансовые затруднения. А мистер Пак... как бы это выразиться... отказывался идти на сотрудничество. Но к убийству, поверьте, это не имеет ни малейшего отношения.
– Но вам не позволили его уволить, не так ли?
– Пак проработал в музее более четверти века. Совет решил, что увольнение может отрицательно отразиться на моральном климате.
– После такого поражения вы, наверное, очень рассердились?
Улыбка Брисбейна стала ледяной, и он произнес:
– Капитан, надеюсь, вы не предполагаете, что я имею какое-то отношение к убийству старика?
– Неужели вам так показалось? – изумленно вскинув брови, спросил Кастер.
– Поскольку я считаю ваш вопрос риторическим, то позволю себе оставить его без ответа.
Кастер улыбнулся. Он не знал, что такое «риторический вопрос», однако нутром чувствовал, что его вопросы бьют в цель. Капитан еще раз постучал пальцем по стеклянной шкатулке с самоцветами и огляделся по сторонам. Он уже осмотрел весь кабинет. Оставалось проверить только стенной шкаф. Капитан подошел к шкафу, взялся за ручку дверцы и, задержавшись в этом положении, спросил:
– Но ведь это вас действительно рассердило? Не так ли? Я имею в виду отпор, который вы получили.
– Никому не нравится, когда отменяют его распоряжение, – с кислым видом ответил Брисбейн. – Этот тип был анахронизмом, а методы его работы оставались крайне неэффективными. Взять хотя бы пишущую машинку, которую он использовал в своей переписке.
– Да. Машинка. Та, на которой убийца напечатал письмо... или, вернее, два письма. Итак, насколько я понял, вы о существовании этой машинки знали?
– О ней знали все. Пак прославился тем, что категорически отказывался оборудовать компьютерный терминал на своем рабочем месте. Старик не хотел пользоваться электронной почтой.
– Понимаю... – протянул Кастер и открыл дверцу стенного шкафа.
И словно по сигналу, с верхней полки упал старомодный котелок. Шляпа подпрыгнула на полу, описала круг и замерла у ног Кастера.
Кастер в изумлении посмотрел вниз. Он не верил своим глазам. Такие чудеса случаются лишь в детективных романах Агаты Кристи. В обычном полицейском расследовании подобная развязка просто невозможна.
Кастер посмотрел на Брисбейна, вопросительно вскинув брови.
Генеральный советник вначале смутился, затем заволновался и в конце концов разозлился.
– Котелок – часть наряда для костюмированных балов, которые проводятся в музее. Вы сможете это без труда проверить. Меня в нем все видели. Я пользуюсь одним и тем же костюмом не один год.
Кастер сунул голову в шкаф, порылся немного в его недрах и извлек на свет черный зонт. Затем он уперся кончиком зонта в пол и нажал на кнопку. Зонт раскрылся, и полицейский, оставив его на полу рядом с котелком, вопросительно взглянул на Брисбейна.
– Но это же абсурд! – возмутился заместитель директора.
– Я ничего не говорил, – произнес Кастер, перевел взгляд на Нойса и спросил: – Вы, сержант, что-нибудь сказали?
– Никак нет, сэр. Я все время молчал.
– Итак, мистер Брисбейн, что именно вы считаете абсурдным?
– То, о чем вы думаете... – генеральный советник с трудом подбирал нужные слова, – что я... но вы же понимаете... это полная чушь!
Кастер заложил руки за спину и медленно – очень медленно – двинулся к Брисбейну. Приблизившись к столу, он наклонился и с нажимом, но в то же время негромко спросил:
– А о чем я думаю, мистер Брисбейн?
Глава 3
«Роллс» ракетой мчался по Риверсайд-драйв. Водитель умело бросал его с одной полосы движения на другую, порой втискивая большой автомобиль в крошечную щель между машинами, а порой вынуждая других водителей выскакивать на тротуар. Шел двенадцатый час ночи, и уличное движение становилось все менее интенсивным. Однако на Риверсайд-драйв и на всех боковых улицах не осталось ни одного свободного места для парковки. Поставить машину было просто негде.
«Роллс-ройс» свернул на Сто тридцать первую улицу и резко замедлил ход. И почти сразу (не более чем в десятке машин от Риверсайд-драйв) Нора увидела то, что они искали: серебристый «форд-таурус» с нью-йоркским номерным знаком ELT-7734.
Пендергаст вышел из машины, подошел к «форду» и почти незаметным ударом разбил стекло передней дверцы со стороны пассажирского места. Пока он обыскивал внутренности машины, ее охранная система не переставала протестующе орать. Откуда-то из темноты возникли два полицейских с револьверами в руках. Пендергаст продемонстрировал им свой значок и что-то резко сказал. Копы спрятали оружие и ретировались. Еще через несколько секунд агент ФБР вернулся к своей машине.
– В автомобиле ничего нет, – сказал он Норе. – Он, видимо, прихватил адрес с собой. Остается надеяться, что дом Ленга где-то поблизости.
Пендергаст предложил Проктору поставить машину около монумента Гранту и ждать звонка. Затем они быстро зашагали вниз по Сто тридцать первой улице и уже через несколько секунд оказались на Риверсайд-драйв. Вдоль противоположной стороны улицы тянулся Риверсайд-парк. Казалось, что его деревья подобно часовым охраняют таинственное, скрытое в темноте пространство. За парком в неярком свете луны поблескивала поверхность Гудзона.
Нора посмотрела вначале налево, а затем направо, но увидела лишь бесконечные кварталы обветшалых домов, давно заброшенных особняков и убогих благотворительных ночлежек.
– Как мы найдем дом Ленга? – спросила она.
– У него будут некоторые специфические черты, – ответил Пендергаст. – Это будет по меньшей мере столетний особняк, не разделенный на отдельные квартиры. Скорее всего он кажется со стороны брошенным, и в то же время доступ в него надежно блокирован. Итак, предлагаю вначале двинуться на юг.
Но прежде чем начать поиски, Пендергаст положил ладонь на плечо девушки и сказал:
– Как правило, я не позволяю гражданским лицам принимать участие в полицейской операции.
– Но поскольку исчез мой бойфренд...
Пендергаст поднял руку, не дав ей закончить.
– Времени на дискуссии у нас нет. Я уже проиграл в уме все осложнения, которые мы можем встретить, и поэтому буду говорить прямо. Если мы найдем дом Ленга, то мои шансы на успех, если я буду действовать в одиночку, минимальны.
