Сергей Лукьяненко - Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник)
Рассредоточиваясь по территории, зорко высматривая сигнальные растяжки и замаскированные мины на подступах к объекту, спецназовцы снова опустили забрала звуконепроницаемых шлемов. Теперь сами они через специальные чувствительные микрофоны, встроенные в броню, слышали все, что происходит снаружи, но их переговоры можно было услышать, лишь настроившись на особую радиочастоту спецотряда. Разумеется, такой аппаратуры у диких зомбарей быть не могло. Теперь каждый из бойцов являл собой зловещую безмолвную фигуру без лица, вершащую высшее правосудие.
С одной стороны – оно удобно, конечно. Можно трепаться на операции в полный голос, совещаться с командиром, материться, издавать боевые кличи и петь патриотические песни. А с другой стороны, Тихонов пришел в спецназ еще тогда, когда ребята во время операции старались не издавать лишних звуков, чтобы не нарушить режима маскировки. Технический прогресс-то после начала Эпидемии тоже попер вперед семимильными шагами – и, честно говоря, порой Акул тосковал о тех суровых, но простых и понятных временах, когда во время боя каждый шпендрик держал язык за зубами, а между собой бойцы общались исключительно жестами.
Объект располагался полукилометром западнее места высадки. Спецназ сбросили в низине; отсюда мертвяки никак не могли зафиксировать прибытие постороннего транспорта, если у них нет воздушной разведки, – а у них нет воздушной разведки. Однако ради сохранения секретности пришлось совершить небольшой марш-бросок по бездорожью. Фигня, ребята Акула раз в две недели делали броски на сорок километров, чтобы не закиснуть на базе. По шоссе и проселку, правда, зато при полной боевой выкладке – а это, на минуточку, кроме амуниции, предполагает еще вещмешки, набитые сырым песком, общим весом не менее двадцати килограммов. В команде Сереги Тихонова состояли трое краповых беретов, включая его самого.
Над забором объекта, брошенной полуразрушенной автобазы, то и дело показывалась голова настороженного часового, окидывавшего цепким взглядом вверенную территорию. Однако на вверенной территории не было пока ничего подозрительного. Азы маскировки на местности и скрытого наблюдения Акул намертво вдалбливал в своих ребят с первых же дней их появления в санитарном отряде, гоняя до седьмого пота за малейшие ошибки. Оттого и потери у него всегда были значительно меньше, чем у соседей. За это бойцы весьма ценили командира – хотя и наверняка поругивали между собой за кровавые мозоли.
– Командир, у них бронежилеты! – поведал молодой то, что командир уже давно разглядел без сопливых. – Тут нужна снайперка – или просто лупить их в голову, не жалея…
Вот именно за это Тихонов и не любил новые супершлемы. За то, что каждая сопля во время операции может теперь высказать свое драгоценное мнение, не опасаясь, что его услышит противник.
– Отставить в голову! – вполголоса прорычал Акул. – Нам трупы ни к чему! Ясно?!
– Трупы в команде тебе нужны?! – тут же возмутился Серафимович.
– Тоже не нужны, – отозвался командир. – Хорош умничать! Сегодня обойдемся вообще без трупов.
Славный человек Серафим, но строптив сверх всякой меры. Крышу у замкомвзвода начинает срывать от постоянной крови. Не должен человек через день участвовать в зачистках, не в человеческой это природе. Да и сам Серафимович на самом деле парень мягкий и миролюбивый, пока сидит на базе. А как на выезд, так крыша у него и улетает в соседний квартал, переворачиваясь на лету. Дать бы ему отпуск недельки на три, отправить куда-нибудь под Евпаторию, чтобы как следует прожарился на солнышке и всякую муть из головы слил…
Угу. А воевать с мертвяками кто будет – Пушкин? Капитан Тихонов в одно рыло?..
– Бронежилет плюс двойной бетонный забор, – флегматично произнес уже занявший позицию на высотке Бычков, устанавливая свою адскую винтовку на сошки. Крупнокалиберная артиллерия, а не винтовка, Бог свидетель. – Плюс расстояние и ветер. Многовато даже для снайперки, шеф. Ничего не гарантирую.
– Ты уж постарайся попробовать попытаться, Рыбка. Томик Бродского подарю за труды.
– О! Да ты духовно богат, командир! – немедленно откликнулся язва Серафим.
– Отставить, – сквозь зубы процедил Тихонов, не сводя пристального взгляда с забора. – Здесь что у нас за хренодверь в стене? – Он потыкал пальцем в офицерский планшет, переключенный в режим тепловизора. От этой штуки горячие парни зомби в отличие от живых укрыться никак не могли, выделяясь на мониторе шлема яркими оранжевыми пятнами. Изображение с планшета транслировалось на внутреннюю поверхность шлемов всех бойцов, так что сползаться для уточнения диспозиции им не требовалось. – Заперто, и уже давно, – констатировал он, позумив изображение. – Ее уже даже закрасили вместе с замком и ручкой в тон со всей стеной. Со времен Советского Союза не отпирали небось.
– Бойлерная, кажись, – отозвался Серафимович. – Не то котельная. Можно сразу выйти в тыл тварям, если одним ударом выбить замок. Фанера на соплях, хорошего удара не удержит.
– Пройдем насквозь до ПТО? Вроде бы тварей рядом не видно. – Акул приблизил картинку с тепловизора. – А вот сразу за забором еще один ублюдок притаился. Всем внимание…
– Запросто пройдем, – заверил Серафим и тут же уточнил: – Если не забаррикадировали и растяжек не навесили. Да нормально все будет, папаша! Не бзди.
– Разговорчики, – предупредил Акул. – Короче, если ты нацелился на дверь, Шестикрылый, то жестоко обломайся, собака бешеная. Со своими атакуешь в лоб, через забор. Чтобы много не разговаривал на будущее. Молодой, Яцук, Саныч – со мной, во фланг. Дед – берешь своих орлов и обползаешь справа, высаживаешь стеклоблоки в помещении мойки. Встречаемся внутри. В оба глядеть, обормоты!
Подразделение спецназа привычно рассредоточилось по фронту, готовясь к атаке.
– Светошумовые к бою! – распорядился Акул, когда абордажная команда под его непосредственным командованием, одним коротким броском сорвав расстояние, залегла в траншее перед то ли бойлерной, то ли котельной. – Общая атака по сигналу. Сигнал – снайперка. Рыбка, работаем там, не спим! Можно.
– Принял, – сосредоточенно отозвался Бычков. – Давно уже выцеливаю гада…
Прошло несколько мгновений напряженной тишины, нарушаемой лишь заунывными завываниями голодного весеннего ветра. А потом сухо и раскатисто грохнул выстрел – словно отломился огромный сук в безмолвном зимнем лесу. Яичной скорлупой треснул забор, брызнули бетонные осколки, и с той стороны донесся жуткий и яростный крик мертвяка, пораженного в корпус. И тут же гулко ухнул подствольник Серафима, проделав в заборе чуть в стороне от первого отверстия внушительную дыру со скрученной арматурой по краям.
