Коллектив авторов - Легенды о призраках (сборник)
Света в доме не было, и это значило, что мать увидит его только утром, когда всякое выражение вины – если оно там есть – уже исчезнет с его лица. В зеркале в ванной, пока на его губах вздувалась пена, а зубная щетка полировала улыбку, его лицо не выглядело таким уж виноватым. Он был в постели задолго до того, как его мать вернулась домой, но сон убегал от него. Если бы мать разрешила ему поставить компьютер в своей комнате, он бы поиграл в него, но, скорее всего, мать сочла бы все интересные игры слишком жестокими. Она не раз говорила, что даже настольные игры провоцируют агрессию. Когда ухмыляющаяся кукла наконец утихомирилась у него в голове, он уснул.
Утром у него тупо ныла голова, но он полагал, что ведет себя нормально за завтраком. И тут его мать спросила:
– Что случилось, Робби? Что у тебя с глазами?
– Да ничего.
– Ты что, плохо спишь? У тебя вид какой-то не такой.
– Это все из-за твоих рассказов про Чаки.
– Я больше не буду. Не волнуйся, мы от него избавимся, – сказала мать и для его дальнейшего успокоения добавила: – Сегодня моя очередь готовить обед.
То есть вечером собрания у них не будет. Наверное, поэтому перед занятиями Дункан не стал к нему подходить, а просто кивнул из другого угла классной комнаты. А поговорили они только на первой перемене, во дворе школы. К ним подбежали вчерашние девочки.
– Ну что, вы теперь довольны? – сказала одна.
Робби ухмыльнулся, хотя вопрос был неожиданным, даже бессмысленным.
– Чему мы должны быть довольны? – спросил Дункан.
– Ваш Чаки вернулся.
– А он что, уходил? – выпалил Робби, а Дункан сказал:
– В каком смысле вернулся?
– Он висит в витрине магазина на Стрэнде, и его всем видно.
– Они никого не уважают, – осуждающе проговорила ее подруга.
– Его не остановить. Он до всех доберется, – сказал Дункан и оскалился.
Он продолжал скалиться до тех пор, пока девочки не оставили их в покое. Если ему и трудно было вернуть нормальное выражение лица, то это выглядело скорее, как шутка. Он делал страшную рожу всем девочкам, мимо которых они проходили, и это было так заразительно, что Робби тоже стал скалиться. К углам его рта будто прикрепили стальные струны, и его губы устали задолго до того, как звонок загнал всех в класс.
Учительница спросила, какие истории о прошлом им рассказывали родители или бабушка с дедушкой. Один мальчик сказал, что правительство настолько сильно ненавидело Ливерпуль, что переместило все рабочие места на юг. Ему возразила девочка, заявив, что это профсоюзы не давали работать ее отцу и другим родителям.
– Это больше легенды, чем рассказы о прошлом, – сказала миссис Пиктон, и тут в игру вступил Робби.
– Есть еще Чаки, – выпалил он.
– Что ты…
– Это ведь история, которую рассказывают родители, верно? Как это все началось после того, как дети посмотрели этот фильм.
Миссис Пиктон не успела ответить – ее опередили одноклассники Робби. Кому-то приснилось – после того как он прочитал статью в газете, – что Чаки прячется под кроватью. Кто-то был знаком с девочкой, которая сжигала своих кукол из страха, что одна из них может оказаться Чаки. Кто-то слышал о мальчике, который напал на свою сестренку, потому что думал, что в нее вселился Чаки. Еще несколько детей подтвердили эти сообщения, но Дункан не сказал вообще ничего.
– Это всего лишь фильм, – сказала миссис Пиктон, и это прозвучало как-то знакомо. – Но это не значит, что вам, в вашем возрасте, можно такое смотреть.
– Но ведь эти мальчики убивали по-настоящему, ведь так? – не унимался Робби.
– Да, эти убийства действительно имели место. Но, Робби, пожалуйста, давай не будем в это углубляться.
Почему он вдруг почувствовал себя так, как будто сделал что-то дурное? До конца урока он не проронил ни слова. Училка бросала на него проницательные взгляды. Когда звонок поднял его на ноги, она наконец сказала:
– Робби, задержись, пожалуйста.
Он застыл у своей парты, словно кукла, а потом она отвела его к директору. Наверное, кто-то рассказал, что он ходил по школьному двору, изображая Чаки, но почему тогда Дункан не идет рядом с ним? Это он сейчас должен идти по коридору, словно убийца к месту казни, это на него должны глазеть и о нем испуганно перешептываться. Робби и его надзирательница почти подошли к кабинету миссис Тодд, когда он вдруг понял, что они не имеют права так поступать с ним – при разговоре непременно должна присутствовать его мать. Но она была в кабинете.
Она выглядела еще более расстроенной, чем две другие женщины, и он повернулся к миссис Пиктон:
– Вы сказали, это всего лишь фильм.
– Что ты смотрел? – спросила его мать.
– Я не смотрел их все. Дункан видел больше. И ничего нам от них не сделалось. Все как она говорит – это всего лишь легенды, байки. Это просто идиотские фильмы.
– И ты был так занят их просмотром, – сказала миссис Тодд, – что перестал делать домашнюю работу?
– Я все делал. Кто говорит, что я не делал?
– Твоя учительница нашла ее в Интернете, – грустно ответила мать Робби.
Робби почувствовал, что его череп трескается, будто пластиковый.
– Я только читал там, как в учебнике.
– Работа была переписана практически дословно, – сказала миссис Пиктон. – Как будто ты сам хотел, чтобы тебя уличили.
– И чем ты только забиваешь свою голову? – Это было скорее горестное восклицание, а не вопрос.
– Попробуй обратить свою умственную энергию на учебу. Именно в это русло ее следует направлять, – сказала миссис Тодд. – На первый раз мы ограничимся предупреждением; но любой следующий проступок приведет к гораздо более серьезным последствиям. Запомни это, пожалуйста, и постарайся больше не подводить ни себя, ни мать, ни школу.
– И делай домашнюю работу как следует, – добавила миссис Пиктон.
Когда они с матерью шли по двору, она самозабвенно играла в безмолвного тюремщика. Как только она скрылась за воротами, к нему подошел Дункан.
– Чего они от тебя хотели?
– Да это из-за домашних заданий.
– Фигово было?
Робби скопировал улыбку Дункана, поскольку не понял, о чем тот говорит – о домашней работе или о беседе в кабинете директора.
– Адски жестко.
Улыбка Дункана стала шире и снова отразилась на лице Робби. Они опять начали соревнование – у кого ухмылка шире. Проходившая мимо девочка бросила:
– И как вы думаете, на кого вы похожи?
– На Чаки, – хором сказали они и продолжили ухмыляться до тех пор, пока Робби не почувствовал, что его щеки трескаются, словно пластик.
Он не мог ходить так весь день, хотя губы у него чесались под взглядами учителей. Уроки казались нескончаемыми, но все равно в конце концов закончились. Куда ему идти, как не домой? Он не боялся матери – ведь Чаки же он не боялся, а она боялась. От ее ворчания у него еще больше разболится голова – и он подумал, что можно прогуляться, перед тем как пойти домой.
