Павел Дартс - Крысиные гонки
- Слышь… Слышишь, ты, – вдруг отчётливо и как-то даже отстранённо-спокойно подал снова голос мент. Не рычал, как до этого, и не матерился. Это было удивительно, - Слышь… Тебе не жить теперь, понял? Не жить. Кончился ты.
- Кон-чил-ся??? – привизгнул аж Калина, и, оставив девку, с которой Чика уже стащил обрывки трико и трусов до колен; и присел рядом с приподнявшимся ментом, - Это кто кон-чил-ся?? Это ты кончился, мусор, ментяра позорный! Ты у меня сейчас не так запоёшь! – он крутил лезвие ножа у того перед глазами, - Ты ща ещё молить будешь, чтобы я и тебя, и её побыстрее кончил!! А??
- … не жить тебе.
- Это тебе не жить, гад! Может ты ещё что скажешь? Может, ты ещё чем пригрозишь, ааа??? Может, ты ещё и Жёлтого с Сиплым вспомнишь, ааа??? – вдруг всплыло у Калины в голове воспоминание о прошлогоднем унижении от какого-то залётного фраера, жёсткое унижение, когда он так и не смог дать оборотку; а потом долго врал братве, нанизывая всякую херню, чтобы оправдать свою тогдашнюю слабость и своё унижение, рассказывая что Жёлтый с Сиплым крутые воры, делящие территорию, и не след влезать в их разборки, связываться с их людьми. Тогда проканало, но Калина навсегда запомнил тогдашнее своё унижение; и очень, очень хотел снова встретить того фраера, сделавшего его как салагу на малолетке; посчитаться – да не судьба. Пока не судьба.
- … не жить тебе. Паскуда.
- Вали её! – скомандовал, поднимаясь, Калина, и огляделся.
Терпилы под прицелом двух стволов, как и положено, выли и плакали, пригибая головы; парень – миллионерский сынок, елозил что-то на жопе, пытаясь опять, после очередного Шапиного пинка, подняться; Пичуга целился в кучу баб, не забывая косить на голую чиксу, которую Башка с Носом повалили уже на траву и растягивали за руки и за ноги; Шапа опизд.ливал воющего и вертящегося на жопе миллионерского сыночка.
Хута, позорник, опустил Сайгу стволом в траву и сунув руку в штаны, глядя на растягиваемую на траве голую чиксу, весь красный, аж шары закатил и пустил слюни.
А, фуцан позорный, хочешь?? Абаждёшь! – и Калина, кинув в траву нож, кивнув Чике, чтобы следил за ментом, - хотя что за ним следить, спеленат как младенец, помоги лучше Носу, вон за ту ногу тяни! - принялся расстёгивать штаны, чтобы достать свой аппарат и приступить, значицца, к работе – а папаня пусть смотрит, пусть смотрит, ага; правильно, шваркни его в торец, Чика! Его потом, как девку отпользуем, – поджарим; хорошо костёр разгорелся, всем видно; а ну-ка…
Он не успел, доставая свой банан, брякнуться на колени между ног растянутой и готовой к употреблению содрогающейся сочной тёлки, как события приняли какой-то неожиданный оборот; а дальше вообще понеслись вскачь: вдруг…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
